ей будет спокойно. Пусть они тут переждут.
– Ты специально так все тут оборудовал? На случай бегства? – не удержалась она от вопроса.
– Сначала просто хотел как в приключенческих книжках все устроить. Из детского интереса. Всю жизнь мечтал о доме с загадками. Он мне даже снился. Потом смотрю – а ведь настоящее убежище получается. Ну и сделал все в лучшем виде. Тут, если дальше идти, есть выход на поверхность. Если какая опасность, сбежать вполне можно.
Они вернулись наверх, взяли рюкзак с картинами, отнесли его в убежище, уложили в сейф.
Подземный этаж словно манил остаться, рассмотреть все как следует.
– Странно, – задумчиво произнесла Лена, внимательно всматриваясь во все, что ее окружало. – Правда ведь странно? Это все досталось тебе от твоей семьи. Вернулось к своему законному хозяину. Само по себе – без всяких усилий, кровавой борьбы. Просто пришел момент – и вернулось. Хоть и отняли все, казалось бы, навсегда.
– Ну, это как посмотреть. Насчет усилий. Сидел бы я, не делал ничего, бухал… Вернулось бы ко мне имение предков? Да никогда. Как бы я ни злился, ни боролся за правое дело, хоть слюнями и соплями бы весь изошелся. Нет, если б не вкалывал ежедневно, как раб на галерах, ничего бы не вернулось, ничего бы не выстроилось. На какие шиши я бы тогда землю и фундамент выкупил? Пусть даже сравнительно дешево, пусть несколько тысяч баксов – и все дела. Но где бы я их взял, если бы клювом щелкал? Работать надо. И не быть лохом. Это я очень хорошо со своей второй супружницей осознал. Но в чем-то ты права. Батя как-то случайно о земле предков вспомнил. Долгие годы жил и не вспоминал. А вдруг как ударило в голову: где-то был дом, поехать бы посмотреть. Вот сама эта мысль откуда взялась?
– Правильно отец Афанасии свой музей назвал. Я только теперь понимаю, в чем тут суть, – все еще думая о своем, сказала Лена.
– А как он назвал?
– Разве я тебе не говорила? В этом самая для меня заключалась загадка. Я все думала – издевка в этом названии. И только тут сейчас поняла, что никакой издевки тут нет и не было. Истина. Он ее видел, понимал.
– Так как музей-то называется? – настойчиво повторил вопрос Леший, заинтригованный рассуждениями своей собеседницы.
– Музей народного бессмертия – вот как.
– Как круто! Круто-то как! Ну и мужик был!
– Да. И дочь его такая же. Сила нечеловеческая. Сам увидишь.
– А может, именно человеческая? Может, просто человеков настоящих мало осталось?
– Ты знаешь Волошина? – спросила вдруг Лена.
– Какого? Ты кого имеешь в виду? – не понял Алексей.
– Поэта. Максимилиана Волошина. Вот кто был уверен, чем все дело кончится. Наперед знал. Я тебе сейчас стих его прочту, послушай, там недолго, кусочек.
– Я и долгий послушаю, – внимательно глядя на нее, произнес Леший.
– Вот, я не с самого начала:
– Вот это да! – тихо восхитился Алексей. – «Сквозь пустоту державной воли// Когда-то собранной Петром…» – как сказано-то, а! Кто это, скажи, «строитель внутреннего Града»?
– Наверное, тот, кто душу свою строит, укрепляет, жизнь в ней поддерживает. А про бесов знаешь? Почему они в свиное стадо вошли?
– Нет, – честно признался Алексей, – не знаю. Темный я. Но, честное слово, буду стараться. Ты расскажи.
– Это же Евангелие. Ты Евангелие не читал?
– Я буду. Буду. Ты – расскажи.
– Иисус повстречал человека, одержимого множеством бесов. Он изгнал их, они вошли в стадо свиней. И после этого свиньи бросились с горы в глубокое озеро. Так сказано в Евангелии. И это истина.
– Для верующих, – уточнил Алексей.
– Истина одна. Для всех. И я верю, что у бесов конец один.
– И я верю. Долго только ждать, вот что жаль.
– Надо просто спокойно строить свой внутренний Град. Укрепляться. Я так понимаю. Бесы обязательно сгинут. Они трусливые, бесы. Знают, что бездна их ждет. Вот и лезут, вцепляются в кого угодно, кто поддается.
Они были готовы к отъезду. Пора, давно пора.
– Ты в музей ездить собираешься? – спросил Леший.
– Конечно. Только там теперь объявляться опасно.
– Вот и я думаю. Мы здесь будем базироваться. И Афанасию твою сюда можно привезти, забрав у спуска. Я в любой момент на коняге ее внизу подберу и доставлю.
– Это правильно. Отличная мысль, – обрадовалась Лена.
– Ты сумку свою здесь оставь. Что туда-сюда не таскать. Я тебе комнату гостевую выделю.
– Думаешь? Оставить лучше?
– Конечно, давай налегке отправимся.
Все эти рассуждения звучали убедительно. Лена с легким сердцем оставила в доме Лешего сумку с вещами, пыльник Афанасии, платок, сапоги. С собой она брала лишь то, что касалось музея.
Близился полдень.
Стоял чудесный, радостный, весенний денек.
– А мы, правда, на лошадке в Москву поедем? – спросила Лена, щурясь на солнышке.
– На какой лошадке? – удивился Леший.
– На мерине. Ты же сам говорил.
Леший радостно засмеялся.
– На мерине – правда. На нем, родимом.
