поскольку самолеты из-за плохих погодных условий даже не смогли отыскать германский линкор.
Таким образом, отношения между первым морским лордом и командующим Флотом Метрополии на данном этапе складывались отнюдь не безоблачные. И все же Каннингхэм после мучительных размышлений предложил на пост командующего Восточным флотом Брюса Фрэйзера. Его кандидатура была принята безоговорочно.
15 мая состоялось заседание, на котором окончательно утвердили планы операции «Оверлорд». Присутствовали Георг VI, все министры правительства во главе с Черчиллем, Эйзенхауэр, адмиралы и генералы в большом числе. «Никогда в своей жизни», — вспоминал Каннингхэм, — «я не видел конференц- зала, в котором сидело столько высших военных чинов. Заседание, естественно, держалось в большом секрете, и я размышлял, что было бы, если бы немцы предприняли мощный дневной налет и уложили бы бомбу в это здание».
Исходя из погодных условий, самыми подходящими датами для начала операции «Оверлорд» были сочтены 5,6 и 7 июня. 5 июня избрали в качестве наиболее вероятного дня начала операции. Выбор дат оказался очень ограниченным, поскольку союзникам требовалось полнолуние для воздушного налета непосредственно перед высадкой, полная темнота для тральщиков и приближающихся конвоев, отлив для преодоления прибрежных препятствий и около часа светлого времени перед первой высадкой для обстрела с моря прибрежных укреплений.
На Тихом океане американцы придавали большое значение поддержке десантов морской артиллерией, особенно линейными кораблями, причем в гораздо большей степени, чем это представлялось Каннингхэму реально оправданным. Хотя англичане обеспечили такую поддержку артиллерией линейных кораблей, о какой их просили, первый морской лорд продолжал считать ее чрезмерной.
Союзников очень беспокоили слухи о новом германском секретном оружии — беспилотных самолетах и баллистических ракетах. Каннингхэм содрогался при одной мысли о том, что противник обрушит их на переполненные порты, откуда готовилось вторжение. Союзная авиаразведка сфотографировала буквально каждый метр близлежащего побережья противника. Все подозрительные бетонные сооружения подверглись мощным бомбовым ударам с воздуха. Однако первые самолеты-снаряды Фау-1 стали падать на Лондон только через неделю после начала вторжения в Нормандию.
В пятницу 2 июня Черчилль известил Каннингхэма и морского министра Александера, чтобы они ожидали его в 12.45 в картографическом зале Адмиралтейства. Там премьер-министр жизнерадостно сообщил, что договорился с командующим морским этапом операции «Оверлорд» адмиралом Бертрамом Рамсеем отправиться на борту крейсера «Белфаст» наблюдать за ходом вторжения, и что он всерьез разозлится на любого, кто попытается ему воспрепятствовать. Каннингхэм тут же объявил, что это абсолютно неприемлемо. Слушая многословную аргументацию первого морского лорда, Черчилль злобно буравил его своими маленькими глазками. Выяснилось, что он уже обращался по этому поводу к Эйзенхауэру и получил отказ. И тогда премьер-министр объявил, что хотя Эйзенхауэр и является главнокомандующим, британский флот не входит в сферу его подчинения, и потому ничто не сможет помешать Уинстону Спенсеру Черчиллю присоединиться к команде одного из кораблей. Преодолеть это самодурство удалось только при помощи Георга VI, направившего премьер-министру записку, что если тот настоит на своем, то королю, как верховному главнокомандующему, также придется принять участие в операции.
В субботу 3 июня Рамсей и его начальник штаба контр-адмирал Джордж Кризи заехали к Каннингхэму на ужин, за которым состоялся долгий разговор. Первый морской лорд отметил в поведении Рамсея явные признаки нервозности. Больше всего адмирала беспокоила погода. В течение нескольких недель стояли жаркие и сухие дни, абсолютно благоприятные для форсирования Ла-Манша. Но на 5 июня прогноз пришел плохой. Рамсей слишком волновался, вся полнота ответственности за доставку войск давила на него тяжким грузом. Каннингхэм как мог постарался его успокоить: оперативные планы подготовлены безупречно, насколько это вообще возможно, и нет никаких сомнений, что даже при не вполне благоприятных погодных условиях, он высадит армию на берег в нужное время и в нужном месте.
Ранним утром 4 июня Каннингхэм получил радиограмму, что операция откладывается на 24 часа. В 5 утра подул сильный ветер, а над побережьем Франции стояла низкая облачность, исключавшая операции ВВС и обстрел с моря. На следующий день, 5 июня начальники штабов получили приглашение отобедать с премьер-министром на Даунинг-стрит, 10. Черчилль «без умолку трещал» об операции «Оверлорд». В отличие от адмирала Рамсея, глава правительства был исполнен величайшего энтузиазма. От нахлынувших на него чувств он находился «почти что на грани истерики». Каннингхэм записал в своем дневнике: «Он действительно неисправимый оптимист. Я всегда считал себя таковым, но он меня далеко превзошел».
В ночь с 5 на 6 июня Каннингхэм не смог заснуть. Около 3.00 дежурный офицер, работавший за картографическим столом в цитадели Адмиралтейства с изумлением уставился на первого морского лорда, направлявшегося к нему шаркающей походкой в ночной пижаме и форменных матросских ботинках на босу ногу. Расспросив его о передвижениях кораблей, Каннингхэм сказал, что приведет себя в порядок и вернется. Остаток ночи он провел в цитадели, следя по карте за передвижениями конвоев через пролив. По сути дела, он почти безвыходно провел там несколько дней, пока не убедился, что высадка прошла успешно и войска прочно закрепились на плацдармах.
На протяжении операции все прилегающие акватории находились в подчинении Рамсея, включая комендантов военно-морских баз в Портсмуте, Плимуте и Норе. Каннингхэму ужасно не нравилась такая организация, но он не мог ничего с этим поделать — морская часть операции должна была осуществляться в условиях строгого единоначалия. Англичане вернулись к обычной структуре командования сразу, как только это стало возможным.
Адмиралтейство прежде всего волновали попытки вмешательства в ход операции морских сил противника, поскольку акватория пролива и открытые якорные стоянки у пляжей были забиты кораблями, представлявшими очень соблазнительную цель. Днем 7 июня премьер-министр предупредил Каннингхэма по телефону, что Дениц якобы отдал приказ подводным лодкам, невзирая ни на какой риск, атаковывать морские перевозки союзников. Первый морской лорд ответил, что флот обеспечит им максимальную степень риска.
Примерно за 2 месяца до начала операции германское морское командование начало отзывать подводные лодки с североатлантических коммуникаций и концентрировать их в портах. По состоянию на 6 июня 1944 года в портах Западной Франции находились 36 немецких подводных лодок и еще 21 лодка в норвежских портах. В море патрулировали только 12 субмарин. Британская морская разведка доложила, что в мае 6 подводных лодок, оснащенных «шноркелями», отрабатывали совместные маневры в Ла-Манше.
Высадка союзников на побережье Нормандии застала германское морское командование, как, впрочем, и все германское руководство, врасплох. Поэтому 6 июня 1944 года непосредственно в районе вторжения не оказалось ни одной подводной лодки. Но уже вечером того же дня германские субмарины в большом числе начали выходить из французских портов на побережье Бискайского залива. До полуночи на оперативный простор вышли 35 подводных лодок. 9 субмарин, оснащенных «шноркелями» из Бреста и Ла Паллиса заняли позицию в 25 милях к югу от острова Уайт, где им надлежало атаковывать конвои, идущие к побережью Нормандии. Еще 7 подводных лодок из Бреста (без «шноркелей») приступили к патрулированию вдоль юго-западного берега Корнуэлла и Девона. Остальные 19 растянулись в оборонительную линию вдоль западного берега Франции. Все подводные лодки, находившиеся в Атлантике, получили приказ полным ходом возвращаться к Ла-Маншу.
Хотя подводные лодки, оснащенные «шноркелями», оказались весьма эффективными и трудно обнаружимыми, в целом, можно констатировать, что германским подводным силам не удалось существенно повлиять на вторжение союзников на континент. Союзники просто «задавили их числом». Против подводных лодок, сконцентрированных на достаточно ограниченном пространстве, британский флот сосредоточил подавляющие противолодочные силы. В июне подводным лодкам удалось потопить только 6 транспортов, в июле — 4 и в августе — 8. В течение тех же 3 месяцев союзники потопили в прибрежных водах 35 подводных лодок. В середине августа подводные лодки ушли в порты северной Франции, окончательно покинув свои базы на побережье Бискайского залива.
Германские торпедные катера из Гавра и Шербура совершали почти еженощные набеги в зону вторжения, вступая в ожесточенные стычки с английскими эсминцами и торпедными катерами. Одну попытку вмешаться в ход операции «Оверлорд» предприняли германские эсминцы, базировавшиеся в Бресте. Ранним утром 9 июня британская 10-я флотилия эсминцев под командованием капитана 1 ранга Б.Джонса вступила
