чести, которому мы могли полностью доверять. Неожиданно и без предупреждения атаковать и захватить его корабли, в результате чего среди матросов наверняка был бы большие жертвы, казалось мне не только актом чистейшего вероломства, но и совершенно излишним»
Каннингхэм понимал, что если французскими экипажам станет известно о готовящемся насильственном захвате их кораблей, это может привести к ожесточен ному сопротивлению с их стороны и настоящему сражению между двумя эскадрами прямо на внутреннем рейде Александрии. Такой бой мог иметь своим последствием большое кровопролитие и затопление корабля в «самых нежелательных местах». Для английского командующего было совершенно ясно, что в Александрии проблема могла решаться только путем переговоров. Свою точку зрения он подробно обосновал в ответной телеграмме Адмиралтейству, отправленной 30 июня. 1 июля из Лондона пришел ответ, который, по выражению Каннингхэма, «уже в большей степени соотносился с реальной ситуацией». Командующий флотом получил «добро» на ведение переговоров.
Самым лучшим вариантом британское высшее морское командование считало включение французский кораблей в состав английского флота и использование их в боевых операциях. Каннингхэма уполномочил сообщить, что всем представителям личного состава, которые пожелают продолжить службу, будет выплачиваться жалование и предоставляться такие же льготы, как и английским морякам. Остальных надлежало репатриировать на родину. Если такая возможность окажется неосуществимой, французскому адмиралу, предлагалось на выбор два варианта. Первое: корабли останутся в Александрии с неполными экипажами. по будут немедленно приведены в состояние негодности к боевым действиям. С условием, что англичане смогут использовать их только в том случае, если немцы или итальянцы нарушат договор о перемирии. Правительство Великобритании брало на себя ответственность за выплату жалования экипажам и содержание кораблей. Если адмирал Годфруа начнет настаивать на разоружении своих кораблей, прежде чем он их покинет, Каннимгхэму разрешалось принять это условие. Второе: корабли должны быть выведены в море и потоплены на большой глубине.
Каннингхэм получил указание ознакомить французского адмирала с означенными условиями в 7.00 утра 3 июля, особо при этом подчеркнув желательность видеть его моряков сражающимися против держав фашистского блока. Время было выбрано намеренно, поскольку действия против французского флота в Мерс-эль-Кебире планировалось начать ранним утром 3 июля. Поскольку Каннингхэм также получал все радиограммы, адресованные Адмиралтейством Сомервиллу, он был хорошо осведомлен о содержании всех приказов и ходе операции в Оране.
Вторник 2 июля стал для британского Средиземноморского флота днем напряженного ожидания. До начала переговоров Каннингхэм ознакомил всех британских флагманов и командиров кораблей с тем, что предстояло делать, а также провел необходимые приготовления для захвата французских кораблей на тот случай, если правительство будет на этом настаивать. Французскому адмиралу передали приглашение прибыть на линкор «Уорспайт» к 7 утра на следующий день. Весьма неурочный час для переговоров наверняка заставил французского командующего заподозрить что-то неладное. Годфруа прибыл точно в назначенное время в сопровождении своего начальника штаба и был встречен почетным караулом морской пехоты с оркестром. Каннингхэм принял его в присутствии тех офицеров, кому обычно положено участвовать в подобных встречах. Переговоры прошли в дружественной, но полностью официальной обстановке. Все говорили по-английски, если возникало какое-то недопонимание, капитан III ранга Ройер Дик переводил. Годфруа пытался держаться дружелюбно и непосредственно, но от его собеседников не укрылось большое внутреннее напряжение, которое он тщательно пытался скрыть. Годфруа наотрез отказался передать свою эскадру в распоряжение британского правительства — его корабли не могут сражаться ни под каким другим флагом, кроме французского. В любом случае, ему потребуется время для консультаций с правительством. Начало было не слишком вдохновляющим. Тем не менее, Каннингхэм настоятельно рекомендовал своему vis-a-vis информировать об этом предложении французские экипажи с тем, чтобы они имели свободу выбора. Он пригрозил, что в противном случае обратится к ним непосредственно, «через голову» французского адмирала.
Когда Каннингхэм перешел ко второму варианту, т. е. консервации французских кораблей в Александрии в небоеготовном состоянии, лицо французского адмирала «определенно просветлело». Годфруа сказал, что он, пожалуй, примет это предложение. Правда, ему потребуется немного времени на обдумывание. К возможности затопления своей эскадры в открытом море французский командующий отнесся «без восторга». Британский адмирал постарался укрепить решимость своего французского коллеги в принятии второй альтернативы, подчеркнув, что тем самым он сохранит корабли для Франции после окончания войны. Если же итальянцы нарушат перемирие, то боеготовность эскадры можно будет быстро восстановить и возобновить ее участие в военных действиях. На этом переговорщики расстались.
Тем временем эскадра Сомервилла появилась перед Мерс-эль-Кебиром. Начались тяжелые многочасовые переговоры. Кровавый закат уже окрасил водную гладь, срок ультиматума давно истек, а британский адмирал, постоянно понукаемый радиограммами Черчилля, все не решался открыть огонь. Уж очень невероятной казалась Сомервиллу сама мысль стрелять в своих вчерашних союзников, с которыми он еще совсем недавно сопровождал атлантические конвои и охотился за германскими рейдерами. Наконец, в 17.54 гром орудий на десятки километров прокатился над африканским берегом: британские линкоры начали обстрел стоявшей в гавани Мерс-эль-Кебира эскадры адмирала Жансуля. Впервые за 125 лет, прошедших со времен битвы при Ватерлоо, англичане и французы нацелили пушки друг на друга.
В непредсказуемом и извилистом пути великой войны нет ситуации более печальной и отвратительной, когда вчерашние союзники начинают уничтожать друг друга на глазах торжествующего общего врага. Французские корабли метались в тесной гавани, не имея свободы маневра и даже возможности задействовать против англичан все свои пушки. 36 15-дюймовых орудий тяжелых кораблей соединения «Н» молотили беспрерывно, круша всех и вся своими 800 кг снарядами. В считанные минуты трехснарядный залп поразил «Дюнкерк». Один из снарядов вывел из строя вторую башню главного калибра, перебив половину орудийной прислуги. Два других взорвались во внутренних помещениях, сокрушив котельное отделение и электрогенераторы. На «Дюнкерке» прервалась подача электроэнергии, вышла из строя система управления огнем главного калибра, начались пожары. В 18.13 «Дюнкерк» сел на дно.
Многократные попадания громадных снарядов в «Бретань» вызвали взрыв боезапаса. Объятый черным дымом и пламенем с носа до кормы, французский линкор с грохотом опрокинулся вверх килем, похоронив в своей стальной утробе больше тысячи офицеров и матросов. Несколько минут спустя сел на дно подбитый «Прованс». Взрывом 15-дюймового снаряда эсминцу «Могадор» оторвало корму, но он каким-то чудом остался на плаву, медленно дрейфуя по акватории. Все было кончено за 15 минут — в 18.1 °Cомервилл приказал прекратить огонь.
И только «Страсбург» среди всеобщей сумятицы, скрытый тучами черного дыма от горящих кораблей и портовых сооружений, незаметно прошел вдоль самого берега вырвался в открытое море. Сомервилл считал, что ни один корабль бывших союзников не сможет выйти в море, поскольку незадолго перед операцией у входа в гавань Орана было выставлено заграждение из магнитных мин, и французы знали об этом. Однако между минным полем и берегом остался свободный проход, шириной в три кабельтовых, которым и воспользовался «Страсбург».
Неожиданно в 18.20 пришло сообщение с самолета-разведчика с «Арк Ройяла»: «Линкор типа „Дюнкерк“ в открытом море. Движется с большой скоростью курсом на восток». Вначале Сомервилл этому просто не поверил. Однако примерно 20 минут спустя второй самолет полностью подтвердил сообщение первого. «Худ» и несколько эсминцев немедленно ринулись в погоню, — но куда там! Французский линкор подвергся двум атакам с воздуха. Первый раз 6 «суордфишей» отбомбились по нему 250 кг «полубронебойными» бомбами. Примерно час спустя еще 5 самолетов с «Арк Ройяла» пытались его торпедировать. Участники обоих налетов божились, что поразили «француза» как минимум одной бомбой и одной торпедой. Тем не менее, в 20.2 °Cомервилл остановил преследование, осознав, что за «Страсбургом» ему не угнаться.
В Александрии ситуация поначалу развивалась в желаемом для англичан направлении. Дипломатический такт и терпение, проявленные Каннингхэмом, поразили офицеров его штаба. Все были уверены, что Годфруа станет действовать соответственно второму варианту. Английский командующий поспешил известить об этом Адмиралтейство, и напрасно. В полдень Каннингхэму принесли пространное письмо, написанное по-французски. После многословных разъяснений своего понимания воинского долга,
