Эрнест Кинг не собирался отказываться от своих дурных привычек.
Впоследствии в своих мемуарах Каннингхэм так охарактеризовал командующего флотом США: «Человек невероятных талантов и способностей, он был абсолютно безжалостен в своих методах, и с ним нелегко было найти общий язык. Он был жестким, любил, чтобы его считали жестким, а временами становился грубым и невыносимым. Не прошло и нескольких недель, как нам пришлось вести довольно неприятный разговор по. вполне пустяковому вопросу о временной передаче нам 4 или 5 американских подводных лодок для действий в Атлантике. Он вел себя вызывающе, и я высказал ему, что думаю о его методах укрепления дружбы и единства между союзниками. Мы расстались друзьями. Справедливости ради следует отметить, что в то время он был слишком поглощен морскими операциями в Тихом океане против японцев, где флот Соединенных Штатов одерживал не только победы, но и терпел поражения. В целом, я думаю, что Эрнест Кинг был нужным человеком на нужном месте, хотя его едва ли можно назвать хорошим переговорщиком. Ему не хватало войны только с противником и он начинал воевать с теми, кто был на его стороне».
В действительности все обстояло даже хуже, чем описал Каннингхэм. Накануне разговора с Кингом о злополучных подводных лодках английский адмирал дал большое интервью представителям американской печати в пресс-клубе военного флота США «Оверси». В первой половине 1942 года американский торговый флот понес колоссальные потери от действий германских подводных лодок в Карибском море и у восточного побережья США. Упомянув этот факт, Каннингхэм весьма критично отозвался о состоянии противолодочной обороны военного флота США и указал, что американцам не мешало бы поучиться этому делу у англичан. Отвечая на вопросы журналистов, адмирал испытал некоторую неловкость, увидев среди присутствующих двух или трех американских адмиралов, которые сидели с каменными лицами. Об этом интервью стало известно Кингу, тем более что несколько газет поместили передовые статьи на волновавшую всех тему.
Американский командующий воспринял интервью Каннингхэма как шпильку в свой адрес. Поэтому по вполне понятным причинам переговоры о подводных лодках проходили на повышенных тонах. В описании секретаря адмирала Кинга они выглядели следующим образом: «По-видимому, существовала договоренность, что англичане переведут несколько подводных лодок в Средиземное море, и им хотелось бы, чтобы флот США заменил их своими субмаринами. Кинг отказался сделать это. Каннингхэм настаивал и начал стучать по столу. Кинг поднялся и сказал: „Возможно, Британия и правила морями в течение трех столетий, но теперь это время миновало безвозвратно. Вон отсюда“. Позднее Кинг все же принес Каннингхэму какие-то неуклюжие извинения за эту грубую выходку».
С остальными американскими военными, входившими в ОКНШ у Каннингхэма установились отличные отношения. «Генерала Маршалла я полюбил и восхищался им безмерно. Не надо было долго общаться с ним, чтобы убедиться в искренности и честности его намерений. Он мог быть достаточно упрям, но всегда выслушивал точку зрения другого… Леги был очаровательным и обходительным человеком, из него получился отличный председатель, умевший сглаживать острые углы и успокаивать надвигавшуюся бурю».
Особенно поразила Каннингхэма отчаянная межведомственная вражда, раздиравшая вооруженные силы великого союзника: «У нас на родине существовали межведомственные соперничество и зависть, но взаимная неприязнь между американской армией и военным флотом сразу бросилась мне в глаза; подчас она разрасталась до невероятных размеров. Иногда мне казалось, что курсантов в Вест-Пойнте и Аннаполисе заранее воспитывают в таком духе. Это было очень прискорбно».
В июле американские начальники штабов побывали в Англии с целью обсуждения наступательных операций, которые президент приказал осуществить в 1942 году. Рузвельт нацеливал американских военных на высадку в Северной Франции, как самом верном и быстром способе разгромить Германию или, по крайней мере, ослабить чудовищное давление Вермахта на Советский Союз. Черчилль и английские начальники штабов настаивали на высадке в Северной Африке, поскольку не верили в возможность вторжения во Францию через Ла-Манш до 1944 года. Они высказали сомнение, что за такой короткий срок удастся сосредоточить достаточное количество подготовленных войск, чтобы предпринять высадку, и кораблей для переброски подкреплений.
В глубине души Черчилль не считал нужным особо торопиться с открытием Второго фронта, полагая, что будет лучше, если СССР и Германия как можно сильнее истощат друг друга во взаимной борьбе. Пока же можно было решать специфические британские проблемы с помощью американской морской и военной мощи. В конечном итоге, после обсуждения всех альтернатив, Черчиллю удалось добиться принятия решения о высадке в Северной Африке. После этого проблема перешла в конкретную разработку штабов обеих стран. Президент Рузвельт настаивал, что операция «Торч» («Факел», как ее потом окрестили), началась не позднее 26 октября 1942 года.
Начальники штабов США возвратились из Англии весьма разочарованными. Они не испытывали особого восторга по поводу предстоящей высадки в Северной Африке. 12 августа Каннингхэм писал первому морскому лорду, что американские военные «не слишком верили в ее полезность». «…Возможно, я преувеличиваю, но у меня такое чувство, что без соответствующего энтузиазма не будет и успеха. Я уверен, что Кинг категорически против этого, и он высказал мнение, что никакой пользы для военных усилий Объединенных Наций она не принесет, и его мнение целиком разделяет военно-морской департамент». Кинг действительно был слишком поглощен идеей реванша на Тихом океане и потому рассматривал все силы, отправляемые на европейский театр военных действий, как пустую трату времени и ресурсов.
Почти сразу последовала бурная дискуссия о командовании операцией. Американцы наотрез отказались от высадки в Египте и настояли на том, что верховное командование должен осуществлять американец. Командующим операцией «Торч» был назначен генерал-лейтенант Дуайт Эйзенхауэр. Он также считал решение о высадке в Северной Африке ошибочным и пребывал в убеждении, что оно свидетельствует о пассивном и оборонительном мышлении. Тем не менее, получив такое перспективное назначение, Эйзенхауэр отбросил все сомнения, и решительно взялся за работу. Он считал, что первое совместное англо-американское наступление в этой войне должно быть успешным, и оно должно научить британских и американских офицеров действовать совместно. Приверженность Эйзенхауэра идее англо- американского союза к тому времени стала уже легендарной. Начальником штаба Эйзенхауэра стал бригадный генерал Уолтер Беделл-Смит.
В конце июля Беделл-Смит навестил Каннингхэма. Устав от препирательств с американским флотским руководством, он пояснил английскому адмиралу причину своего визита: Беделл-Смит хотел бы получить квалифицированное мнение военно-морского специалиста по вопросу о последствиях оккупации Северной Африки союзниками для военно-морской ситуации и торгового судоходства в целом. Каннингхэм с энтузиазмом принялся рассказывать о неисчислимых последствиях, которые наступят в случае успеха такой операции. Италия является самым слабым партнером в составе Оси, и если удастся оккупировать все северо-африканское побережье от Египта до Испанского Марокко, она сразу откроется для вторжения. Аэродромы, протянувшиеся вдоль всего побережья Северной Африки, дадут союзникам неоспоримое превосходство в воздухе и позволят проводить конвои через Средиземное море. Затем собеседники обсудили возможную реакцию на вторжение со стороны французов в Алжире и Тунисе, и остались вполне довольны друг другом. В заключение разговора Беделл-Смит неожиданно спросил Каннингхэма, не согласится ли он принять пост военно-морского командующего операцией «Торч». Он пояснил, как важно иметь на этой должности адмирала, который осознавал бы всю необходимость такой операции.
Каннингхэму стоило больших усилий, чтобы не проявить своих чувств. Ему ужасно хотелось принять это предложение. В письме к первому морскому лорду от 31 июля 1942 г. адмирал описал свою беседу с Беделлом-Смитом и сообщил о предложении американца. «Возможно, у вас уже есть кто-то на примете и я ни в коем случае не навязываюсь, но если сочтут, что от меня может быть какая-то польза, я бы с большим желанием послужил в качестве военно-морского командующего».
Однако у Паунда на этот счет были свои соображения. Он собирался учредить три независимых командных должности; собственно командующий военно-морским этапом операции; командующий линейным флотом и другими кораблями, прикрывающими высадку; командующий военно-морскими силами в западной части Средиземного моря, включая крепость и гавань Гибралтара, которые неизбежно должны были сыграть большую роль в обеспечении снабжения экспедиционного корпуса, оккупирующего Северную Африку. Паунду очень не хотелось отдавать Гибралтар в подчинение командующему морским этапом операции «Торч», поскольку крепость имела свои обязанности по отношению к атлантическим конвоям.
