Прежде чем приступить к выполнению своей геркулесовой задачи реформирования военного флота Фишер предпринял еще одну попытку покушения на армейский бюджет. На сей раз адмирал призвал правительство пересмотреть оценку ситуации на индийских границах. Он указывал, что требование армейского руководства держать там 100 тыс. солдат явно завышено, и что, по его мнению, там за глаза хватило бы 60 тыс. Свое послание Фишер адресовал премьер-министру[260] . Адмирал полагал, что если с этой попыткой у него ничего не выгорит, он все равно ничего не потеряет и сможет развернуться в пределах тех ограниченных средств, которые обещал Селборн.
То, что Фишер был противником сокращения военно-морского бюджета, факт неоспоримый. Он, например, с самого начала потребовал, чтобы его жалованье на посту первого морского лорда было увеличено на 600 ф. ст. против обыкновенного! В письме к Эшеру от 11 сентября 1904 г., подписанном в обычной манере адмирала 'Ваш до гробовой доски', он писал: 'Поскольку я собираюсь здорово порадовать моих братьев-офицеров в качестве первого морского лорда, я прошу сделать исключение для моей персоны и увеличить мое годовое жалование с 3 400 ф. ст. до 4 000, чтобы доставить им удовольствие!'[261].
Селборн воспротивился такому исключению из правил, и просьба Фишера не была удовлетворена. Но, позднее, адмирал своего добился. После того, как в 1905 г. Селборн оставил пост морского министра, Фишер вновь обратился с этой просьбой к премьеру А. Дж. Бальфуру и тот счел возможным ее удовлетворить. Но увеличения морского бюджета за счет бюджета армии Фишеру осуществить не удалось.
Средства на преобразования пришлось изыскивать за счет внутренних резервов. Единственный путь, который вел к экономии финансов и позволял высвободить дополнительный резерв обученных офицеров и матросов, было сокращение численности корабельного состава флота за счет устаревших судов, утративших боевую ценность. Фишер смело пошел на эту меру, поскольку был убежден, что она не приведет к ослаблению боевых качеств военного флота. Одна из заповедей первого морского лорда гласила: 'Главной обязанностью военного флота является ежеминутная готовность к нанесению удара по врагу, а это может быть достигнуто только при концентрации кораблей, несомненной боевой ценности, абсолютно не обремененных устаревшими единицами'[262].
Британский военный флот начала XX столетия представлял собой благодатное поле деятельности для таких сокращений. По всем морям планеты на берегах британских колоний были разбросаны многочисленные морские станции, на которые базировалось несметное число изолированных друг от друга маленьких канонерских лодок, старинных шлюпов, отслуживших свой срок крейсеров 2-го, 3-го и т. д. классов, которые были заняты исключительно 'показом флага' и выполнением необременительных полицейских функций. Эта система распределения сил флота восходила еще к тем временам, когда отсутствовал беспроволочный телеграф и запрос о вмешательстве кораблей военного флота в случае возникновения такой необходимости мог идти много дней. Такой порядок вещей устраивал чиновников из Форин Оффис и в особенности дочек британских консулов, с которыми изнывающие от безделья морские офицеры играли в теннис и танцевали. Иногда эти корабли и их команды использовались для оказания помощи местному населению в случае землетрясений или других стихийных бедствий.
Однако для военных целей они были совершенно непригодны. Мало того, что на содержание допотопного флота уходила уйма денег. В случае столкновения с сильной морской державой все эти суденышки сразу же стали бы добычей вражеского крейсера, который уничтожил бы их без всякого ущерба для себя. Они даже не смогли бы избежать своей участи по причине недостаточной скорости хода. Офицеры и матросы устаревших канонерских лодок постепенно утрачивали свою квалификацию, не имея возможности тренироваться с современными видами морских вооружений, а также отрабатывать совместные маневры кораблей во время плавания в составе эскадры.
По инициативе Фишера большинство отслуживших свой срок кораблей и устаревшая система базирования были ликвидированы. Эту меру Фишер назвал 'наполеоновской по своей смелости и кромвелевской по своей тщательности': '…мы вернули домой около 160 военных судов, которые были не в состоянии ни сражаться, ни удирать, и офицеры с которых стреляли фазанов на китайских реках и распивали чаи с британскими консулами, Что эти консулы писали! Как бесновался Форин Оффис!'[263].
Многие сослуживцы Фишера были недовольны чрезмерной поспешностью, с которой осуществлялась реформа. Сидней Фримантл, служивший в то время командиром флагманского броненосца британской эскадры в китайских водах, вспоминал об этих событиях следующее: 'Фишер был приверженцем, как он выражался, 'смелого росчерка пера', скорее всего потому, что коренная реформа, и он это предвидел, вызовет неистовый протест со стороны многих ведомств — военно-морского, дипломатического и коммерческого. Таким образом, он не предупредил Ноэля (адмирал Джерард Ноэль — командующий английским флотом в китайских водах — Д. Л.) о том, что готовится, и в один прекрасный день пришла телеграмма с приказом в кратчайшие сроки разоружить и распродать все шлюпы и канонерские лодки. Некоторые из них были распроданы прямо на местах их стоянки в отдаленных портах или бухтах, остальные собрали в Гонконге и перевели в резерв самого низшего разряда, что означало полное разоружение, снятие имущества, такелажа, двигателей и передачу их под надзор нескольких китайцев. Офицеры и матросы при первой же возможности были отправлены на родину для укомплектования современных кораблей, находившихся в постройке…В кратчайшие сроки около 25 судов были списаны и распроданы, а еще 15 или около того разоружены и поставлены в резерв в бухте Гонконга…Еще многие месяцы гонконгские кули щеголяли в матросских ботинках и бушлатах'[264].
Аналогичную картину можно было наблюдать на всех отдаленных военно-морских станциях. Лишь несколько канонерских лодок сохранили для выполнения полицейских функций на реках Китая и у западного побережья Африки. Подавляющее большинство малых военных судов было отозвано с заграничных станций, разоружено и продано на слом. Уже к 1 декабря 1904 г. эта мера позволила сэкономить 40 000 ф. ст. и высвободить около 7 000 обученных матросов и офицеров[265].
Однако политика 'разоружения', проводившаяся Фишером, не исчерпывалась сокращением заморских эскадр британского флота. Следующий удар был нанесен по военным судам так называемого 'докового резерва'. По количеству эти корабли составляли значительную часть действующего флота, но на деле подавляющее большинство из них могло послужить только в качестве музейных экспонатов. Это были разнотипные броненосцы 'эпохи проб и ошибок' 60—70-х гг. прошлого века, с замысловатыми настройками, вооруженные еще гладкоствольными пушками. Среди судов 'докового резерва' имелись даже деревянные корабли с полной парусной оснасткой и такелажем, защищенные накладной бортовой 'броней', которую снаряды современных нарезных орудий могли прошить с такой же легкостью, как если бы эти плиты были деревянными. К перечисленным 'боевым единицам' следует прибавить целую армаду маленьких и совершенно бесполезных в силу своей устарелости шлюпов и канонерских лодок.
Первый морской лорд приказал немедленно вычеркнуть все корабли 'докового резерва' из списков действующего флота. По его распоряжению под сокращение попали все эскадренные броненосцы со сроком службы большим, чем у двух кораблей типа 'Нил', спущенных на воду в 1887 г. Было также решено прекратить работы по доделке строящихся броненосных крейсеров, проектная скорость которых не превышала 25,5 узлов. Такая радикальная политика 'экономии средств' вызвала ожесточенное сопротивление не только со стороны некоторых адмиралов и офицеров, но и в дипломатическом ведомстве, поддержанном представителями финансовых кругов, ведущих активную торговую и предпринимательскую деятельность в колониях. Впоследствии даже создали специальную комиссию для расследования деятельности Фишера в данной области.
Но, несмотря на все препоны, Фишеру удалось 'списать' в общей сложности 154 корабля[266]. Из них 90 были квалифицированы, как 'совершенно бесполезные', полностью разоружены и проданы на слом. Из оставшихся 64, 37 разоружили и поставили в резерв, для использования их в случае войны в качестве тральщиков или минных заградителей. И, наконец, 27 судов зачислили в так называемый 'материальный резерв'. Ремонту они не подлежали и деньги на их содержание не отпускались. В дальнейшем ежегодно создаваемая комиссия должна была производить ревизию кораблей 'материального резерва', результатом которой становились очередные сокращения их численности.
Реформа оказала благотворное влияние на повышение боеготовности британского флота. Акватории военных портов Англии были очищены от большого количества устаревших кораблей. Значительно
