Не знаю почему, но в ответ я произнес:

— Вот что прекрасней всего из того, что я в жизни оставил: первое — солнечный свет, второе — блестящие звезды с месяцем…

Мне показалось, что две маленькие слезинки мелькнули в уголках зеленых глаз девочки.

— Третье же — яблоки, спелые дыни и груши, — печально закончила она. Затем подошла к Маше, поклонилась и поцеловала ее. Девочки обнялись и я увидел, как Анна стала что-то говорить моей Марии…

А потом девочка и монах взялись за руки и, повернувшись, пошли — той самой дорогой, которой когда-то пришли на гору: мимо домов, мимо озера в сторону рощи.

Мы с Машей тоже взялись за руки и долго-долго смотрели им вслед. Смотрели даже после того, как два силуэта — взрослый и детский — растворились в синих предрассветных сумерках.

Глава 24. Из дневника Марии Корниловой. 18.06.1994 г. Суббота. Исчезла злая черная туча над нашей горой — снято проклятье, казавшееся вечным, нет больше Гоита. Учитывая все это, я со спокойной совестью могут нарушить данное себе же обещание и снова взяться за дневник. Того, что произошло в Пасхальную ночь, нам с папой не забыть никогда. Другое дело, что правду обо всем случившемся будем знать только мы — папа, я и мама. А по округе до сих пор идут разговоры о произошедшем. Но что могут знать люди, если даже «очевидцы» — Смирнов, отец с сыном Бирюковы, а также Тимошины — рассказывают об этом по-разному. Федор Иванович видел огненное кольцо, но не видел Корнилия и Анну. Егор Михайлович смутно разглядел какие-то силуэты. Он больше обращал внимание на людей, которые побежали тогда за папой, но неподалеку от храма остановились как вкопанные, будто не могли пересечь невидимую черту. Тимошина-младшая после рассказала мне о том, как огромные бородачи побежали в дом Гоита. Папа считает, что сам Гоит уже был в своем логове — похоже, там у него было что-то вроде языческого капища. Вот почему никто никогда не бывал в этом доме. Повторяю, даже «очевидцы» увидели все по-разному, что тогда говорить о слухах? Ведь грохот погружающегося в озеро дома был слышен даже в Рябинопольске, который находится от Мареевки за сорок верст. Также издалека был виден столп света с неба. В местной газете написали о туристах, которые видели над горой летающую тарелку. Чудные люди, как говорит папа. Ладно, пусть себе говорят. А у нас радость на радости. Мурзик растет не по дням, а по часам. Почти поправился Егор Михайлович. Говорит он еще с трудом, но уже стал ходить. Он меня потряс в ту ночь: скатиться с кровати и ползти, чтобы помочь нам, — это дорогого стоит. Теперь у него новый щенок. Егор Михайлович обещает вырастить из него второго Полкана. По моей просьбе назвали щенка Верный. Но, самое главное, к нам приехала мама, отбывшая, как она сказала, немецкую ссылку. Мы ей обо всем рассказали. Она не сразу, но все-таки поверила нам. Мы водили ее по самым любимым нашим местам. Мама сказала, что я — прирожденный гид. Но на самое любимое наше место мы с папой маму еще не водили. Я специально ждала именно сегодняшнего дня. Почему — даже папа не знает. Сначала он подумал, что причина в окончании семинедельного моратория: когда утром 1 мая мы в конце концов оказались дома, первым делом договорились с папой объявить семинедельный мораторий, то есть в течение этого пасхального времени не говорить и не вспоминать такую пакость, как Гоит и все связанное с ним. Хотя, что скрывать, у меня много вопросов к папе и я с нетерпением ждала, когда мораторий закончится. Утром я объявила родителям, что сегодня, 18 июня — особый день: сегодня день рождения Анны и ее отца.

— Как, — спросил папа, — они родились в один день? Разве так бывает?

— Редко, но бывает, папочка. И сегодня нас ждет заповедное место.

Мы с папой пошли, как обычно, босиком. Мама говорит, что ей это еще не под силу. По дороге стали говорить о прошедших событиях.

— Папа, — спросила я его, — как все-таки ты догадался, что Гоит — это тетя Валя Кобцева?

— Догадался, потому что я — очень умный мужчина в расцвете лет.

— Ну тебя, я же серьезно!

— Хорошо, расскажу, дочка. Вся проблема в том, что изначально мы не там искали.

— Вы искали мужчину, — маме тоже был интересен наш разговор.

— Конечно. Когда Лека рассказал о Гоите, кого мы могли еще искать? И всякий раз заходили в тупик. В самом деле, при всем своем могуществе, Гоит был темным и ограниченным человеком. Кто он такой? Колдун. И каждый его шаг, каждое действие выдавало именно колдуна.

— Что-то я не очень поняла, — сказала мама.

— И я тоже, папа.

— Сейчас объясню. Вот он, чтобы запугать нас, отрубает коту голову. Типичная ритуальная колдовская практика. Сделал бы так Егор Михайлович? Он психологически совсем другой тип. Или Гоит пытается убить Бирюкова, наливая ему зелье. Поступит так Смирнов, который к травкам и корешкам абсолютно равнодушен? Если бы я искал именно колдунью — то лучше тети Вали кандидатуры на эту роль не найти. Вечно собирает какие-то травки, с одной стороны общительна, к каждому подойдет, поговорит, а с другой — никто в ее доме никогда не был, родственников ее не видел. И заметь, дальше крыльца она в наш дом не проходила.

— Колдуны боятся икон.

— Совершенно верно, дочка. У нас они есть, а вот у Бирюкова их не было и Кобцева, на несчастье Егора Михайловича, частенько к нему заходила. И вот в этом тупике мы находились несколько месяцев, пока ты, Машутка, сама того не ведая, не подвела меня к отгадке. Помнишь, во время игры с Мурзиком ты сказала: «Главное в человеке — душа». Именно о душе мы говорили с тобой в Сердобольске. Мне показалось тогда, что там, на кухне, услышав от меня рассказ о том, как умирает колдун, ты и хотела сказать: «Папа, но тогда получается, душа колдуна может вселиться не только в мужчину».

— Но я не договорила. Наверное, слишком много думала о том, как уговорить тебя взять меня с собой.

— Наверное. Но в тот момент, услышав про душу человека, я словно вышел из тупика. Быстро просмотрел твои записи. Убили Соловья, кто первым появился после этого?

— Гоит!

— А знаешь, почему? Еще одна часть гоитского ритуала — видеть мучения жертвы. Он словно батарейка подзаряжается от твоего горя, хотя говорит совсем другие слова. Еще нагляднее случай с колодцем. Гоит уже решил, что выгнал нас с горы, ему осталось пережить всего ничего — две недели. Кто знает, может в следующий раз Пасха и праздник нечистой силы совпадут еще через тысячу лет. И вот появляемся мы, и не просто появляемся, а возрождаем источник, связанный с именем самого ненавистного для Гоита человека. Озверевший от ярости, колдун бросает труп собаки в святой колодец. Но в тот момент с мужчинами в Мареевке была явная загвоздка: Бирюков лежал в больнице, супруги Смирновы на два месяца уезжали в Тулу к детям, причем жена до сих пор еще не приехала. Получается, что никто из мужчин, потенциальных Гоитов, убить Полкана не мог. Смутил меня и еще один момент. Именно Кобцева встретила Игоря и рассказала ему о неком человеке, пытавшемся поджечь наш дом. Теперь я понимаю, что это была ложь с целью запугать нас. Ну и наконец, чтобы не утомлять вас, расскажу еще о двух моментах, после которых я уже не сомневался, кто есть кто. Другое дело, что в свое время я не придал им значения, пропустил, как говорится, мимо ушей. Первый. Кобцева, когда я вернулся в Мареевку, сказала мне, что она и

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×