Орлов А. С. Академик А. Н. Крылов — знаток и любитель русской речи // Вестник АН СССР. 1946. № 1. С. 78–83.
21
Многие из прозвищ, которые он давал почтенным литературоведам, до сих пор памятны старожилам Пушкинского Дома. Не буду их повторять, ибо при всей своей меткости они были несправедливы и иногда очень оскорбительны.
22
Об А. С. Орлове см.: Академик А. С. Орлов: Библиография его произведений и литературы о нем / Сост. Н. Асафьева. М., 1947; Адрианова-Перетц В. П. Академик А. С. Орлов / В кн.: Орлов А. С. Язык русских писателей. М.; Л., 1948; Берков П. Н. Библиографический указатель научных печатных трудов А. С. Орлова и литературы о нем // Труды Отдела древнерусской литературы. М.; Л., 1947. Т. 5.
23
Подробнее о В. П. Адриановой-Перетц и ее научном пути см.: Лихачев Д. С. 1) Варвара Павловна Адрианова-Перетц (к 70-летию со дня рождения) // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка, 1958. Т. 176. Вып. 3. С. 263–266; 2) Варвара Павловна Адрианова-Перетц // Известия АН СССР. Отделение литературы и языка, 1973. Т. 32. Вып. 1. С. 100–103; 3) Варвара Павловна Адрианова-Перетц — организатор исследовательской работы / В кн.: Труды Отдела древнерусской литературы. Л., 1974. Т. 29. С. 3–5; Краткий очерк научно-исследовательской и преподавательской деятельности В. П. Адриановой-Перетц / В кн.: Варвара Павловна Адрианова-Перетц / Библиография составлена Р. И. Горячевой. М., 1963 (серия «Материалы к библиографии ученых СССР»).
24
Шамбинаго С. К. Повести о Мамаевом побоище. СПб., 1906.
25
Сделанные частично на Соловках, частично сразу по освобождении и зашифрованные в отдельной тетради, которую я не решился продолжать. Тетрадь была вывезена с Соловков моими родителями, приехавшими ко мне на свидание. (Первые страницы этой тетради вырваны, чтобы не подвести упомянутых там лиц).
…У меня сохранились малопонятные для непосвященных записи, которые я здесь расшифровываю. Круглые скобки — те, что и у меня в тексте. Угловые скобки — это для расшифровываемого текста и необходимых пояснений. Если что-нибудь осталось неразборчивым, забылось, я пишу в угловых скобках: [неразбор.]. Сначала идут записи, сделанные вскоре на Соловках, потом — различные добавления.
В этих записях публикуется все, как есть.
Первые страницы тетради вырваны.
26
В записи вкралась одна досадная ошибка, очевидно, на основании разговоров среди заключенных, которые не всегда точно были осведомлены о своих начальниках. Как я уже писал, принимал наш этап не «Белобородов», а Белоозеров. Ни тот, ни другой — Курилка — гвардейскими офицерами никогда не были. Курилка был из Москвы из офицерской семьи. В гражданскую служил в Красной армии и только один месяц в Белой (изменял). Но за гвардейца себя выдавал и по-французски знал несколько фраз. Должен подчеркнуть, что самыми твердыми морально были — духовенство и кадровые военные. Среди них не было ни сексотов (секретных сотрудников), ни охранников из заключенных.
27
С тем же Игорем Евгеньевичем у меня в памяти связан и еще один сюжет. Игорь Евгеньевич учился в лучших колледжах Франции, Швейцарии. В Англии одну зиму он жил в Итоне. Хотя учился ли он там — не ясно. Во всяком случае, когда я был в Англии и навестил Виндзор и Итон, разыскать И. Е. Аничкова в списках учеников Итона мне не удалось. Во всяком случае воспитание он получил отличное, и английские правила поведения он знал превосходно. На Соловках в общей роте (вероятнее всего, в 13-й) он подробно рассказывал мне, чем отличается английский этикет от «континентального», преимущественно немецкого, к которому, по его мнению, принадлежали и мы, русские, в своем поведении.
Эти сведения пригодились мне в Англии, особенно когда мне присуждали степень почетного доктора Оксфордского университета. Когда вице-канцлер Оксфорда протянул мне диплом и поздравил меня, я снял свою оксфордскую шапочку с головы по-английски — не кланяясь. Во время последующего приема меня спрашивали, откуда я знал, как снимают шляпу «по-оксфордски»? Мне трудно было объяснить, что знал я это давно и где меня этому приему научили.
А учили меня в 13-й роте и другому: плотнее надевать на голову свою студенческую фуражку и по возможности подкладывать в нее что-нибудь мягкое. При выходе из 13-й роты на наружном крыльце часто образовывались людские пробки: заключенных было много, а выход был только один. И вот тогда два охранника в фуражках с черными околышами пускали в ход длинные «дрыны» — палки, которыми били входящих и выходящих, чтобы быстрее шли. Били в те времена преимущественно полураздетых «вшивок», но, неровен час, попадало и вполне приличного вида публике.
