Расстегнув отороченный мехом красный кафтанчик и сдвинув на затылок круглую бархатную шапку, Борис гонялся за юрким Васильком. Борис на ходу размахивал руками, будто закидывал аркан, а Василёк скакал, брыкая ногами и вскидывая голову.
— Чур, я конь! — закричал Вишена, подбегая к ним.
Но поиграть им не пришлось. В конце дубовой аллеи показался высокий худой монах в чёрной рясе.
— Отец Илларион! — крикнул кто-то из ребят, и, разом бросив играть, мальчишки и девчонки побежали навстречу учителю.
Проворный Василёк подбежал первым и, поздоровавшись, взял из рук учителя пачку берёстовых листков. Зато Вишене досталась книга. Прежде, чем взять её от учителя, Вишена поднял вверх руки, показывая, что они чисто вымыты. Вслед за отцом Илларионом ребята вошли в домик.
Когда все расселись на скамьях вокруг большого дубового стола, отец Илларион опустился на скамью и раскрыл книгу.
«Будет читать!» — обрадовался Вишена. Больше всего любит он, когда учитель читает или рассказывает разные удивительные истории. Однажды прочитал им отец Илларион про юношу. По приказу злого царя этого юношу бросили на съедение львам. Никому из ребят никогда не приходилось видеть живого льва. Даже в Зверином монастыре нет такого зверя. Там, правда, и монастыря никакого нет — дремучий лес, болота с замшелыми кочками да ещё избушка, в которой живут княжеские ловчие. Туда ездит на охоту сам князь со своими приближёнными боярами. Свалят лося или затравят волка. А иной раз и живьём возьмут зверя или звериных детёнышей. Посадят в клетку. Там и живут они под присмотром ловчих на потеху князю и его гостям. Поэтому и прозвали те места Звериным монастырём. Как раз на опушке этого леса стоит кузня Алёниного отца Фомы. Вишена не раз ходил туда вместе с Алёной. Видел и князя с другими охотниками, скакавших в лес на быстрых конях с копьями и рогатинами, со сворой лающих псов. Видел и зверей в княжеском зверинце — и медведя, и волка, и лису. А льва не видел.
«Львы очень лютые звери», — сказал отец Илларион, когда читал им про того юношу.
«Лютее волка?» — спрашивали ребята.
«Лютее, — отвечал отец Илларион. — От одного его рыка можно упасть замертво. А на вид он до того велик и страшен…»
«Больше медведя?» — шёпотом спросил кто-то из ребят.
«Больше, больше!» — отвечал отец Илларион.
«Больше коня?»
«Больше быка?» — спрашивали мальчишки. А девчонки визжали от страха и крестились.
Но боялись они зря. Львы не тронули юношу и даже стали ему верно служить.
«Этот юноша был святой», — сказал отец Илларион.
Вишена хотел было спросить его, что это значит — святой. Но отец Илларион стал уже рассказывать про другого юношу — ещё более удивительную историю. Его бросили в раскалённую печь, но он не сгорел, а вышел из огня живым и невредимым. И Вишена подумал, что святые — это, наверное, волшебники, такие же, как и те, про которых рассказывается в сказках. Одно время он даже решил стать святым. Плохо ли уметь творить всякие чудеса! Но потом учитель сказал, что святые всё время молятся и постятся. Один из них и вовсе ничего не ел, кроме лесных ягод и акрид. Акриды — это кузнечики, объяснил ребятам отец Илларион. И тогда Вишена раздумал становиться святым. Он не любит ни молитвы читать, ни поститься. А уж есть кузнечиков ни за что не станет!
Сегодня учитель читал о смелом воине Фёдоре и змие с огненной пастью. Свирепое чудище потребовало от жителей одного города, чтобы они выдавали ему на съедение каждый раз двенадцать девиц. Горько плакали отцы и матери несчастных. Услыхал про их беду молодой юноша по имени Фёдор. Взял своё острое копьё, вскочил на верного коня…
Вишена, конечно, рад, что Фёдор победил змия. Жаль только, что всё так быстро кончилось. Вишена готов слушать и слушать до самого вечера. Ребята, тихо сидевшие, пока учитель читал, словно очнулись, завозились, зашумели.
— Я бы тоже так его, копьём — раз, мечом — два! — размахивает руками Борис.
— А он бы тебя тоже — раз — и в огненную пасть! — Василёк скалит зубы и тянет к Борису скрюченные пальцы, будто когти.
— Тише, дети! — говорит учитель. — Вот посмотрите. — И показывает книгу.
Все разом вскакивают, потому что каждому хочется поскорей увидеть. До чего же красивая книга!
Будто маленькие ворота, раскрываются серебряные створки. На золотистом листе пергамента под заглавной строкой, написанной красной краской, чёрными рядами, будто войско, стоят ровные, чёткие буквы. А по краям — картинки.
— Молодой юноша — это и есть Фёдор, — показывает учитель.
И чудище тут же нарисовано. И правда страшное. Змеиная его спина, будто кольчужной бронёй, покрыта чешуёй с острыми шипами. Из разверзстой пасти — то ли пламя бьёт, то ли высунулся кроваво- красный язык…
Учитель закрыл книгу. Затворились маленькие серебряные ворота, за которыми, будто в сказочном тереме, остались и храбрый воин Фёдор и спасённая им девица, и поверженное чудище.
Отец Илларион отпустил учеников погулять. Ребята быстро высыпали наружу.
Тут же возле школьного домика расселись на траве девчонки с девчонками, мальчишки с мальчишками. Повытаскивали из туесков и корзинок еду: кто пирог с рыбой, капустой, морковью, горохом, кто медовый пряник или ковригу, кто просто ломоть хлеба.
Вишена сегодня не взял с собой ничего. Заторопился и позабыл. И теперь, вспомнив каравай, с утра испечённый матерью, сам себя обругал ротозеем. Но ругай не ругай — от этого сытым не станешь. В сторонке от других ребят стояла и сестрёнка Глеба Оля.
Пожалуй, в те времена, о которых идёт речь в рассказах про Вишену, Алёну и их друзей, не было принято говорить: «Оля». Старинное русское имя Ольга. Но ты не забывай, что и Вишену, и Алёну, и всех их друзей придумала Лена. И мы с тобой будем называть сестрёнку Глеба просто Олей. А с сестрой Бориса Кукшей и вовсе смешная история получилась. Вернее, с её именем… Но об этом ты узнаешь в своё время. А сейчас, видишь, Глебова сестрёнка Оля, худенькая девочка в стареньком, заплатанном сарафане, отошла от расположившихся на траве подружек. Догадываешься почему? У нее тоже нет с собой корзинки с едой.
— Оля, иди сюда! — позвала Алёна, самая смелая и ловкая девчонка, по мнению Вишены, на их улице, да, пожалуй, и во всей школе.
Алёна уже расстелила на траве чистую холстину и разложила на ней пирог, разломив его пополам.
— Иди скорей! — поторапливала она Олю и тут вдруг заметила Вишену. И, конечно же, сразу догадалась, почему он не сидит со всеми. Тогда она и Вишену позвала.
Пирог теперь надо было разделить уже не на две, а на три части. На три у Алёны не получилось, потому что из двух кусков гораздо легче сделать четыре, чем три. Каждому досталось по куску пирога, да ещё один остался лежать на холстине.
— Вкусный пирог! — похвалил Вишена.
— Сама пекла, — сказала Алёна.
Подбежал Василёк и закричал:
— Чур, я конь! У тебя с чем? — спросил он, поглядывая на пирог в руках у Вишены.
— С капустой, — ответил Вишена, — только это не у меня, а у Алёнки. Она сама пекла.
— А у меня с морковью был, — вздохнул Василёк. — Только я уже всё съел.
— Вот возьми, — сказала Алёна и отдала Васильку оставшийся кусок пирога.
Проворный Василёк не заставил себя упрашивать. Проглотил и этот кусок быстрей, чем Вишена, Алёна и Оля. Не успел доесть — заторопил Вишену:
— Ну пошли, а то скоро отец Илларион назад позовёт.
— И меня возьмите! — попросила Алёна.
— Так мы же в коней играем, — сказал Василёк.
— Ну и что же? Думаешь, я не сумею? Я ещё быстрей тебя бегаю!
