– Где он.
– Я не знаю. Боюсь, он ранен.
– Не лучше ли вам выяснить? Вы можете оставить меня. Я не смогу уйти далеко. Теперь это не имеет значения.
– Полагаю, что да, – ответил он. – «Шинд! Черт побери! Где ты? Тебе нужна помощь?»
«Оставайся», – пришел слабый ответ. – «Оставайся там. Со мной ничего не случится. Мне необходимо только отдохнуть…»
«Шинд! Что случилось?»
Тишина.
«Шинд! Черт побери! Ответь мне.»
«Малакар», – прозвучало в ответ, – «мертв. Подожди теперь… Подожди.»
Морвин уставился на свои руки.
Вы не уходите? – спросил его Хейдель.
Он не ответил.
«Джакара! Шинд! С Джакарой все хорошо?»
Ничего.
«Шинд! Что с Джакарой?»
«Она жива. Обожди теперь.»
– Что произошло? – спросил Хейдель.
– Я не знаю.
– Ваш друг?…
– …жив. Мы только что были в контакте. Это теперь не проблема.
– Что тогда?
– Я не знаю. Не сейчас. Я жду.
«Я пытаюсь разузнать, Джон. Я должен быть осторожен. Образ-божество там.»
«Где?»
«С Джакарой.»
«Как. Как это произошло?»
«Полагаю, за это я несу ответственность, она переместилась из-за того, что я был на связи с Джакарой. Я не совсем понимаю как.»
«Как умер Капитан?»
«Она стреляла в него.»
«Тогда что с Джакарой?»
«Это то, что я пытаюсь выяснить. Оставь меня и я дам знать, когда узнаю.»
«Что я могу сделать?»
«Ничего. Ждать.»
Тишина.
Через некоторое время:
– Вы теперь знаете? – спросил Хейдель.
– Ничего не знаю. Полагаю, я потерял кое-что тоже.
– Что случилось?
– Мой друг пытается узнать. По крайней мере мы знаем куда ушла ваше божество. – Как вы себя чувствуете?
– Я не пойму моих ощущений. Она была со мной довольно долго. Годы. Иногда она через меня исцеляла людей, пораженных необычными болезнями. Это было, как если бы мы несли в себе обе эти вещи, и их исцеление тоже. Потому что я всегда был защищен. Тогда в Италбаре на меня напали по ошибке, я окаменел. Это было как если бы я шел, чтобы умереть в Италбаре. Все изменилось. Ее природа, я тогда увидел двойника. В обеих обличьях она предназначена, чтобы уничтожать лихорадку. В виде, в котором я впервые узнал ее, она переходит к очищению жизни. В другом она рассматривает саму жизнь как причину лихорадки и старается уничтожить эту причину. По нелепости – а возможно и нет – она делает это средствами, в которых раньше видела лихорадку. Она как лекарство, так и отрава. Я служил ей как поборник в обеих крайностях. – На что она была похожа, когда вы увидели ее?
– Голубизна и зло и мощь. Прекрасна тоже. Она, казалось, насмехалась надо мной, угрожала…
– Где она теперь?
– Она овладела девушкой – недалеко отсюда. Она только что убила человека.
– О.
– Вы были объектом продолжительного поиска.
– Да. Я догадывался, я знал это иногда.
Прозвучал раскат грома. Где-то рядом. Когда эхо от него замерло вдалеке, Морвин проговорил:
– Она, может быть, была права.
– В чем?
– Жизнь – это болезнь.
– Не знаю. Это не имеет значения. Нет? Я имею в виду, что на это надо посмотреть с другой точки зрения, не важно, что является ее силой.
– И вы пошли по этому пути?
– Полагаю, да. Я – поклонялся – ей. Я верил ей. И, вероятно, еще продолжаю.
– Как плечо?
– Горит как в аду.
– Она должно быть сделала и что-то хорошее тоже.
– Полагаю, что так.
Сполохи мелькнули на юге, последовал еще более оглушительный удар. Несколько брызг дождя попало на них, разлетелось вокруг.
– Давайте отойдем к той стене, – сказал Морвин. – Она наклонна. Может будет посуше.
Он помог ван Химаку подняться, положил его руку на свои плечи, поддерживая его, повел к стене.
«Там двое из них», – пришел Шинд. – «И они двигаются один к другому.»
«Двое, кого? О чем ты говоришь?»
Но Шинд кажется не слышал.
«Они знают один о другом», – продолжал он. – «Я должен быть очень осторожен. Она так вредит мне… Странно, что я не распознал его возможности, когда мы впервые встретились. Но тогда это было более поверхностно. Сэндоу сопровождается тенью Другой.»
«Сэндоу? Он здесь? С Джакарой?»
«Они говорят. Она еще держит пистолет. но он стоит слишком далеко. Я не могу сказать, осознает ли она, что он не один. Он называет ее по имени, которое приковывает ее внимание. Она отвечает. Он приближается. Кажется она не будет стрелять, так как ее любопытство возрастает. Они разговаривают на ином языке, но я улавливаю обрывки мыслей. Он, кажется, знает ее, откуда-то еще. Она ждет, когда он подойдет. Он приветствует ее в некоей манере, которую она признает. Он говорит ей теперь, что она нарушила правило, которое я не понимаю. Она изумлена.»
Морвин подвел ван Химака под каменную кровлю. Он опустил его на землю, где тот сел, прислонившись к каменной спинке. Сел рядом с ним и уставился в расстилающуюся серость. И тут дождь полил ожесточеннее.
«Он говорит ей, что она должна уйти – Не пойму куда, каким образом… Она смеется. Этот мучительный смех… Он подождал, пока она кончит смеяться и начал говорить. Это какая-то формальная фраза, что он сказал – заученная, не произвольная. Она сложна и ритмична, содержит много парадоксов. Я не понимаю ее. Она слушает.»
– Хейдель, она теперь с человеком, который пытается остановить ее. Я не знаю, что произойдет. Но все за то, чтобы мы ждали. Какие бы ни были последствия, я не имею представления, что станет с вами. Мой командир, мой лучший друг, мертв. Он имел на вас виды, которым никогда не суждено было осуществиться. Они были не особенно восхитительны. Но как бы то ни было, он являлся великим человеком, и я мог помочь ему в их осуществлении. Тогда, снова, я мог бы убить вас, из-за опасности, которую вы для него
