вкус унижения и собственную беспомощность перед грубой истиной. Хотя редко срывался подобным образом, тем более, с женщинами.
— Зато я тебя всю дорогу прекрасно понимаю в постели! Значительно лучше других! Всего-навсего! И никто еще, кроме меня, до сих пор не смог добиться от тебя, холодной и фригидной девки, ничего путного! И никто, кроме меня, не смог натаскать тебя хотя бы в примитивном, азбучном сексе и показать, на что ты способна! Только со мной ты стала кончать и докумекала, наконец, что такое оргазм и с чем его едят! Поэтому про ночь ты вспомнила неслучайно! Я тратил на тебя свое драгоценное время, не получая взамен ни черта: ни удовольствия, ни ласки, ни удовлетворения! Все остальные бросали тебя через неделю, скиснув от тоски и скуки! Так было до меня и так будет после!
Он лгал: его удивительно, до слезливого, сентиментального восторга умиляла эта неумеха. Ему подозрительно нравилось ее бесконечно учить и открывать ей то, что сам прекрасно издавна, в деталях, изучил и о чем она, дожив до двадцати шести лет, не имела ни малейшего представления. Он приходил в настоящее восхищение от собственной изощренной техники и постельного мастерства, когда удавалось услышать от Лизы — от эмоционально туповатой, а поэтому бедной Лизы! — блаженную любовную околесицу и нежно-бессвязные, неосознанные слова. Всего ничего…
В постели Лиза оказалась абсолютно неинтересной, неумелой от природы, скованной, на первый взгляд, равнодушной, лишенной всякой чувственности и эротики. Андрею стоило огромных трудов научить ее хотя бы элементарному — целоваться, а потом — доходить до состояния возбуждения. Вначале она напоминала ему куклу из магазина сексуальных пособий. Трудно было просто предположить и попробовать определить, с кем она спала до него — а с кем-то ведь спала! — если выросла напрочь необученной постельному режиму. Зато столь сведущая в литературе, в искусстве, в музыке… Столько прочитавшая, побывавшая сотни раз в музеях, о которых Андрей слышал краем уха. Именно от нее Андрей здорово культурно понахватался и многое запомнил, не разбираясь, в сущности, ни в чем. Ему страшно льстили ее образованность и аспирантура. И даже ее возраст: Лиза была на несколько лет старше.
Она перепутала пальцы и виновато посмотрела Андрею в лицо. Тающие на солнце льдинки…
— В любви тебе нет равных, — негромко сказала она.
К сожалению, только в этом… А хотелось бы в чем-нибудь еще…
— Но тебе все давно слишком хорошо известно: зачем повторяться? И таких фигур я тоже никогда не встречала…
— За мужские достоинства и держишь? Рационально! Плюс мои редкие красоты! — не успокаиваясь, продолжал Андрей. — Исключительно честное признание! Все, что накашляли!.. Понято! Мне светит прямая дорога в жиголо и обеспеченная постельными баксами старость! Это последнее, что я о себе знаю! То-то я смотрю, сударыня, ты так разохотилась в последнее время спать рано ложиться! В десять в койку зовешь!
Лиза опустила весенние глаза.
— Ты хочешь поссориться? — спросила она. — Или уйти?
…Он не ушел тогда. Наверное, зря. Отношения с Лизой были изначально бессмысленными, почти животными, без всякой основы, а поэтому продолжение выглядело нелепым. Назовем вещи своими именами…
Чтобы потрясти воображение книжной девочки, он пригласил Лизу к себе в ночной клуб словно случайно. На самом деле он бросал литературной барышне вызов. Она не раз осторожно пробовала вызнать у него, кем он работает, тем более, по ночам. Музыкантом в ресторане? Охранником? Частным детективом?
И Андрей привел ее в клуб через два месяца после знакомства. Когда они уже провели вместе не одну ночь, успели кое-что понять и узнать друг о друге.
Тимофей оборжался, впервые увидев Лизу.
— Ну, ты зафигачил, дурачок-с! Не в ту степь! С головой надысь поссорился? Да твою лапу законсервированную кондрашка хватит, Андрюха, когда ты разденешься! — хохотал Тим. — А ежели заправившиеся девки по пьяни к тебе приставать начнут, ей, небось, 'скорую' вызывать придется! Сделаешь бабе западло и уморишь запросто! Я бы на твоем месте так не рисковал!
— Ты пока на своем месте! Там и оставайся! — холодно посоветовал Андрей. — Пусть знает, с кем имеет дело! Иначе проболтается всю жизнь с завязанными глазами! И с Булгаковым!
— С кем, с кем? Это ее чувак бывший? — заинтересовался Тимофей. — Ты, поди, слямзил ее намедни у того лопуха? Или она вас до сих пор совмещает? Высокие отношения! А ты не разрешай, дрессируй сударушку, зачем тебе дублеры? Неужто с нормой не справляешься? Извиняй, конечно, дружок!
Тимоша еще раз внимательно осмотрел Лизу с ног до головы и слегка подправил сам себя.
— В общем и целом ничего, боярышня славненькая… Только ни хрена не умеет себя подавать ни на первое, ни на второе блюдо. О десерте просто молчу! Геркулес на воде! Сидит на стуле по-дежурному да и к вечеру могла получше причипуриться! У тебя, братан, что ни барышня, то отпад, хотя бошка, кажись, на плечах держится! И уводишь ты их всегда грамотно.
— Много ты понимаешь… — пробормотал Андрей. — Не зарывайся!..
— Да уж побольше твоего, сударь! — заявил Тимоша. — У меня, дружбан, богатый жизненный опыт! Она сюда зря ненароком затесалась! Таких лохушек, ежели не хочешь потерять, нужно держать от клуба на здоровом расстоянии: подальше положишь — поближе возьмешь! Это говорю тебе я — дитя порока! Гляньте, братва, кто из нас прав?
Тимофей как раз понимал много, этого не отнять. И ситуацию тогда отследил и спрогнозировал абсолютно точно. Наверное, Андрей напрасно не внял совету друга и сам себя ошиб… Дело труба…
Ту ночь Андрей и Лиза запомнили навсегда. Она их и развела. Та первая и единственная ночь, которую Лиза провела в ночном клубе, где работал Андрей.
…Зал наплывал на глаза. Тимофей, верный приятель, медленно подкатил к Викиному столу, слегка нарушая обычную композицию танца, — но сегодня все равно народец одурел от жары! — и с меланхоличной, блуждающей и наглой улыбкой идиота-соблазнителя остановился перед Викторией. Викуша, салют! Она тотчас возмущенно шлепнулась на стул, поправила съехавшую с розового крепенького плеча бретельку черного платья и сделала Зинаиде большие глаза: дескать, полюбуйся, что происходит! Литвиненко и знать меня больше не желает, подослал нынче Семушкина в качестве заместителя! Смотри, Андрюша, ой как пожалеешь!
Зинуша в ответ добродушно усмехнулась. Андрею показалось: чуточку иронически. Полуребенок- полудевушка, ласковая, улыбчивая, трогательная, якобы мужчинами не интересующаяся, она в ночном клубе с удовольствием внимательно рассматривала декольтированных посетительниц, хотя, по слухам, барышень у Зинули невпроворот. Или враки?
Иногда Андрей подозревал, что она больше прикидывается лесбиянкой, ей почему-то нравится эта придуманная роль. На самом деле она, скорее, тривиальная бисексуалка, склонная к небанальным развлечениям. Созданная с помощью иносказаний и намеков. Порой ему хотелось поиметь ее, разок с ней переспать, с этой одновременно прозрачной и двусмысленной. Милой сердцу… Безобманной, безоблачной, беспечальной… В отличие от других. И проверить, наконец, свои впечатления: подтвердить или опровергнуть.
— Ежкин нос, с каких небес слетел к нам этот ангел? — изумленно спросил Тимофей, увидев Зинушу впервые.
А с таких… Куда торопиться не стоит.
Зато Викуля потрясающе хороша, эффектна до обалдения. Едва возникла — сразу всех заколебала. Девка по высшему разряду. Кадра отпадная. Вся состоящая из похоти и кружев.
Когда она впервые нарисовалась у них в клубе, танцоры моментально, один за другим, начали осторожно кружиться вокруг и возле ее столика. Крутились и крутились рядом, неторопливо, в такт музыке, раздеваясь и поглядывая на Викушу. А она на них почти не смотрела. Виктория тотчас впилась яркими острыми глазками в Андрея и не отрывалась от него до самого утра. А потом отправилась его провожать и по-простому нахально завалилась в квартиру. Приставучая, как жвачка, и настырная до восхищения. Она сама требовательно набилась к нему в гости, хотя он тогда безумно устал, не хотел ничего и никого — только броситься на диван и спать, спать, спать до позднего вечера…
