танцоры, певцы, рассказчики, поэты и даже драматурги. Любили свою самодеятельность партизаны, не чаяли в ней души местные жители. Каждое выступление самодеятельных артистов было настоящим праздником. На концерте в Кубличах кружковцев приняли за артистов из-за линии фронта. Окрыленные столь высокой оценкой их художественного творчества, партизаны в тот же вечер ушли на боевое задание.
Очень любили зрители короткие сатирические инсценировки. Удачно ставил такие сценки самодеятельный кружок партизанской бригады имени К. Е. Ворошилова. Артисты мастерски изображали, как разведчики берут в плен гитлеровца-часового. Но вот беда: никто не хотел играть фашиста, приходилось прибегать к жеребьевке. «Часовой» облачался в валенки, на них надевали соломенные лапти, на голову напяливали льняной парик. Когда разведчики хватали часового, тот под всеобщий хохот дико орал: «Гитлер капут! Гитлер капут!»
Активным участником самодеятельности в бригаде имени К. Е. Ворошилова был боевой партизан, москвич Николай Михайлович Павлов. Николай хорошо пел. Голос у него был не очень сильный, но мягкий, ласковый. Простые, проникновенные слова песни брали за сердце. И была в этой песне огромная сила:
Тот, кто знал Николая близко, понимал, почему такая грусть в его голосе. Воевать ушел вместе с отцом. Вступили в народное ополчение, попали на фронт. Во время отступления разлучились, а встретились под Полоцком, в Боровухе, в лагере для военнопленных. Отец умер от голода и мучений. Николай бежал из плена, переправился через Западную Двину и вступил в партизанский отряд. Горячо и бесстрашно сражался он с ненавистным врагом. На боевом счету Павлова было 3 спущенных под откос вражеских эшелона, 4 взорванных железнодорожных моста, много рельсов, 20 убитых гитлеровцев.
На свою последнюю операцию Николай Павлов ушел после концерта. Спел партизанскую песню о Москве и ушел. Он вел группу знакомой тропой. Ее не было видно, и партизаны шли почти ощупью. В придорожной полосе пробираться вперед стало еще труднее, все вокруг переплетено колючей проволокой, заминировано. По насыпи все время ходили патрули. Послышался шум идущего поезда. Павлов принял решение: минировать путь при подходе поезда. Он вскочил на насыпь, когда эшелон был рядом. Патрули заметили смельчака, но мина уже была поставлена. Николай прыгнул с откоса, и в тот же момент раздался взрыв… Отважный партизан умер на руках у боевых друзей.
Через месяц — это было в феврале 1944 года — боевые товарищи Николая Павлова отомстили за его смерть. С боем заняв тот же участок дороги, они перебили охрану, взорвали много рельсов.
Люди слушали баян… Вздыхали меха, разливались серебряные голоса, баян уводил в дальнюю даль — в самое заветное и дорогое. Оттаивали сердца, вспоминалось былое, и каждый по-новому оценивал то, что не всегда умел ценить в мирные дни. Баян напоминал о прошлом, рассказывал об огнях-пожарищах, звал на борьбу.
Большой популярностью среди партизан и местных жителей пользовалась самодеятельность 16-й Смоленской бригады. Крестьянские избы набивались битком. Настежь открывали двери и даже окна. Строго-настрого запрещали курить. Раздвигался «занавес», на импровизированной сцене появлялся бойкий кудрявый парень.
— Добрый вечер, дорогие товарищи! Сейчас перед вами выступит ансамбль песни и пляски смоленских партизан!
С замиранием сердца слушали люди баян Александра Макушева, аккордеониста, солистов, хористов. Всех щедро награждали аплодисментами. Вот на сцену вышел партизан Александр Середа. Окинул взглядом зрителей и, обращаясь к кому-то очень близкому и в то же время далекому, начал:
В избе стало совсем тихо. Люди сидели как зачарованные. Симоновские стихи пришли к нам через фронт и вихрь войны с опозданием. Но они были как нельзя вовремя прочитаны. Они были особенно понятны и близки советским людям, сражавшимся во вражеском тылу.
Хорошая песня зажигала сердца людей. Особенно дорога была своя, партизанская, сложенная по горячим следам только что отгремевшего боя. Ее обычно пели на мотивы уже знакомых, широко известных песен.
В Смоленской бригаде в начале сорок четвертого года особую известность получила песня «Бой у деревни Зачистье» (на мотив «По долинам и по взгорьям»). Ее обычно исполнял в сопровождении хора партизан Станислав Шмуглевский. Он начинал чистым, сильным тенором:
Песню подхватывал хор, басовито подтягивали старики, голосисто — подростки:
Песня поднимала настроение людей, помогала переносить трудности, которые в обычной обстановке,
