рассказывать… — И, повернувшись к коту, поинтересовалась: — А эти дома правда скребут небо или это только такое выражение?
— Скребут, а как же, — подтвердил кот, — иногда до дыр. Небо над Нью-Йорком все в дырках.
— Я бы на их месте подвесила небо немножко повыше, — сказала Эмилия. Носишка заткнула ей рот рукой.
— Родился я в небоскребе, — продолжал кот, — и воспитывался как уличный мальчишка. Среди американских котят я славился как самый большой хулиган, и уж мышкам-воришкам я спуску не давал! А когда я вырос, то я и на крыс обрушился, да: и уж так мышковал, так мышковал, что почти все мышиное население в другой город переехало. И вот в один прекрасный день пришло мне на ум отправиться путешествовать. Пошел я на пристань и увидел там множество кораблей — одни поновее, другие постарее. Я выбрал самый старый корабль, рассчитав, что на нем, верно, будет больше мышей. Ну вот, значит, сел я на корабль, конечно, без билета, и сразу спустился в трюм. Как только я вошел, все мышиное общество рассыпалось в разные стороны и попряталось по углам. Мне удалось схватить только четырех. На следующий день я, правда, поймал уже целый десяток. На третий день я поймал двадцать мышей. На четвертый…
— …вы поймали сорок! — сказала Эмилия.
— Нет, только тридцать девять, — поправил кот. — И так продолжалось пятнадцать дней. На шестнадцатый день я был уже толст, как свинья, и оставил пискунов в покое. Вот тут-то и произошло несчастье.
— Какое несчастье?
— Имейте терпение. Я как раз доедал последнюю мышь из съеденных мною на корабле, когда сверху послышался рев. Я поднялся на палубу узнать, что случилось, и оказалось, что это ревет буря, а капитан сказал, что корабль налетел на скалу и собирается тонуть.
— Упаси господи, — сказала тетушка Настасия, которая было задремала, но в эту минуту проснулась, — тяжелая, верно, была картина…
— Да, корабль собирался тонуть, — продолжал кот, — он разбил себе нос и глотал воду, как губка. Матросы бегали туда-сюда как сумасшедшие. Одни спускали шлюпки, другие привязывали себя к спасательным кругам, третьи прыгали в воду… да-а… Я сказал себе: «Что ж теперь с тобой будет, Феликс?» Думал, думал и придумал следующее: единственный способ остаться в живых — это проглотиться какой- нибудь акулой. Вокруг корабля толкалось много акул, и у всех пасти открыты и зубищи как пила.
— Упаси господи! — воскликнула снова тетушка Настасия и перекрестилась. — А потом еще меня спрашивают, почему я всегда сижу дома…
— Вот что я придумал, — продолжал кот, — и сразу же стал выбирать подходящую акулу. Я выбрал самую большую, и, когда она проплывала мимо меня, я подпрыгнул вверх, прыгнул вниз и угодил ей прямо в горло, как пилюля!
— А вы не оцарапались? — поинтересовалась Эмилия. — Не зацепились за какой-нибудь зуб?
— Представьте, нет! Я упал ей прямо в глубь гортани и шел по длинному красному коридору, пока не попал в желудок.
— А большой у акулы желудок?
— Да с эту комнату, — нагло соврал кот, не моргнув глазом.
В этот момент граф с силой толкнул головой пробку, вышиб ее и, высунувшись наполовину из банки, завопил:
— Не верьте! Он все врет! Даже у кита желудок меньше! И вообще это невозможно, чтоб живая кошка оказалась в желудке у акулы!
— Почему это невозможно, объясните, заплесневелый сеньор, — ехидно потребовала Эмилия. — Разве вы забыли, как донна Бента рассказывала сказку про человека, который оказался в животе у кита?
— Помню, — согласился граф, — но ведь то было в сказке.
— То было в сказке, а сеньор Феликс был в акуле, — сказала Эмилия, — никакой разницы.
Все нашли, что Эмилия абсолютно права.
— Жил я там, поживал, — продолжал кот, — но вскоре убедился, что долго так продолжаться не может. Мышей нет, а где нет мышей, какая же коту жизнь… Надо было выбираться на волю, но как? Выбраться на волю означало упасть в воду и превратиться в утопленника. Дело было не так-то просто.
— Очень даже просто, — сказала Эмилия, — надо было сделать лодочку, сесть в нее и грести, грести…
— Заткнись ты наконец, не суйся вечно со своими идеями! — не выдержала Носишка. — Рассказывает кот Феликс, а не ты!
Кот продолжал:
— Задача была не из легких, прямо надо сказать, и я долго ломал себе голову, чтобы что-нибудь придумать, как вдруг вижу, что в живот акулы просунулся громадный крючок с наживкой. Я быстро схватил крючок и воткнул в акулу. Как она почувствовала мой крючок, так и пошла вертеться, как дикий осел, когда ему на спину сядут. Вертелась, вертелась, вертелась, а потом начала помирать. Прошло часа два или три, и ничего особенного не случилось. Акула умерла совершенно. И вдруг я увидел полоску света и кончик ножа. Я съежился, как ежик, чтоб до меня нож не достал, и понял, что акулу поймали. Чего еще было ждать? Я выпрыгнул и очутился… где б вы думали?… на палубе корабля! Матросы просто поразились, что в животе у рыбы оказался живой кот, и долго не могли успокоиться. Потом я рассказал им всю мою историю, и они успокоились. Капитан поглядел на меня, пригладил бороду и спросил:
«Куда бы вы хотели поехать? Мой корабль плывет к берегам Англии, там я могу высадить вас на берег».
«Очень вам обязан, — отвечал я, — но меня интересует другая земля».
«Вероятно, Италия?»
«Нет!»
«Тогда Германия? Швеция? Турция? Греция?»
«Ничего похожего. Я ищу ту землю, где живет сапожник, который Коту в Сапогах сапоги сшил. Думаю, может, он мне тоже сошьет?»
Капитан подумал, что я над ним насмехаюсь, и дал мне такого пинка, что я сразу очутился в трюме.
Все дружно захохотали, и тетушка Настасия промолвила:
— Да такого сапожника никогда и не бывало. Сказка одна.
— То есть как это не бывало, если он сшил сапоги родственнику сеньора Феликса! — с вызовом сказала Эмилия. — Я нахожу, что сеньор Феликс совершенно прав, что хочет открыть землю, где этот сапожник живет. Может, он сделать более важное открытие, чем Колумб. Продолжайте, сеньор Феликс.
И кот продолжал свой рассказ:
— Я остался в трюме, пока корабль не вошел в гавань одного крупного портового города. Там я высадился и пошел по длиннойдлинной дороге. И вдруг навстречу мне старушка — очень старая старушка, совсем дряхлая, с посохом в руке.
— Это была фея, вот увидишь, — шепнула Эмилия на ухо Носишке.
— Я подошел к ней и вежливо сказал: «Не знаете ли вы, сеньора, как найти ту землю, где живет сапожник, который Коту в Сапогах сапоги сшил?»
Старуха очень удивилась моему вопросу; она выпучила глаза, открыла рот и отвечала:
«Не знаю, котик. Но, если вы пойдете все вперед, все вперед, все вперед, могу пари держать, что в один прекрасный день вы найдете эту землю».
Я последовал совету старухи и шел, и шел, и шел, как вдруг мне навстречу…
— …дурак! — перебила Эмилия.
— Нет, — возразил кот, — не дурак, а мудрец, очень старый, с длинной седой бородой. Я подошел к нему и вежливо спросил:
«Сеньор старичок, не знаете ли вы, как найти ту землю, где живет сапожник, который Коту в Сапогах сапоги сшил?»
«Знаю, конечно, — ответил старик. — Она находится справа и слева, спереди и сзади».
Я понял, что старик просто издевается, и ушел, не простившись. И шел, и шел, и шел…
— Остановитесь, сеньор Феликс, не идите дальше, а то вы уже хромаете! — сказала Эмилия.
