Йорг был готов тут же удовлетворить его любопытство.
— Они шныряют на своих быстроходных судёнышках по морям и океанам, а когда видят большой корабль, берут его на абордаж и с диким криком… — И Йорг, для пущей наглядности, сам издал несколько устрашающих воплей: — Уууу! Аааааа!..
Белло закричал.
— Йорг, не пугай, пожалуйста, Анди, — сказала мама.
— Что значит — взять на абордаж? — спросил Анди.
— Это значит — пришвартоваться к кораблю и взять его штурмом, — объяснял Йорг. — Пираты карабкаются на корабль, словно обезьяны, а в зубах у них ножи, а когда они добираются до палубы…
Кристи прервала его:
— Либо они испускают устрашающие вопли, либо держат в зубах ножи. Делать это одновременно, к сожалению, не удаётся!
А Анди нетерпеливо спросил:
— А когда они добираются до палубы, что тогда?
— Вступают в рукопашный бой с матросами и капитаном… Колоссально, уж поверь мне! — Йорг как раз очистил себе картошку и, не выпуская из рук ножа и вилку, принялся наносить ими удары по воздуху, снова издавая страшные вопли: — Уууу!.. Аааа!..
— Георг, тебе придётся сейчас выйти из-за стола, — сказала мама.
— А потом? — нетерпеливо спросил Анди. — Что потом? Йорг демонстративно положил нож и вилку на место и заговорил нарочито бесстрастным тоном сказочника:
— Потом пираты дерутся с матросами и капитаном, а так как вы все здесь боитесь, что маленький Анди будет сегодня ночью плохо спать, всё кончается благополучно: добрые матросы побеждают злых пиратов, крепко-накрепко связывают их морским канатом, и они лежат на палубе, словно спелёнатые младенцы, и не могут пошевельнуться…
— Хватит, — сказала мама и закрыла Иоргу ладонью рот, — хватит этих мрачных историй. Кстати, о канате: не видел ли кто из вас мою бельевую верёвку?
Анди поперхнулся и закашлялся. Ему пришлось даже поднять вверх руки, и Кристи стукнула его по спине. Когда он перестал кашлять, за столом уже говорили о чём-то другом.
После ужина мама отнесла посуду на кухню, а Анди пошёл за ней.
— Бельевая верёвка висит на яблоне, — сказал он. — Сбегать за ней?
— Как так — на яблоне? — спросила мама.
— Она нам понадобилась. Как лассо.
— Кому? Тебе и бабушке? Анди кивнул.
— Чтобы ловить диких лошадей. Он не глядел на маму.
— Немедленно принеси верёвку! — сказала она строго. Анди заныл, что уже темно и что идёт дождь.
На это мама возразила, что надо было раньше думать и что бельевая верёвка не создана для ловли лошадей. Анди мрачно двинулся к двери террасы. Едва он вышел, как дождь забил ему прямо в лицо.
— Ствол мокрый и скользкий, — сказал он жалобно, — я могу упасть с самого верха…
— Не думаю, — сказала мама. Разжалобить ее явно не удавалось. — Иди, иди!
Он затаил дыхание и, пригибаясь, побежал под дождём. У яблони он скинул сандалии и полез на дерево. У-у, до чего же было мокро! Как только он ухватился за первую ветку, его всего обдало водой, она попала ему за шиворот и холодной струйкой потекла по спине.
— Нашёл? — крикнула мама снизу.
Она пошла за ним и теперь, по его вине, тоже промокла до нитки.
Анди смотал верёвку, бросил вниз и услышал, как она шлёпнулась о землю. Когда он слез с яблони, она всё ещё лежала на том месте, куда упала. Мама побежала назад. Он догнал её уже у двери кухни.
— Вот! — И он протянул ей совершенно мокрый моток.
— Отнеси верёвку туда, где взял.
Час от часу не легче! Теперь придётся в темноте спускаться в подвал, а Анди этого терпеть не мог.
Только в ванной комнате, когда он мылся перед сном, мама сменила гнев на милость. Она помогла ему насухо вытереть мокрые волосы и даже мило пошутила, сказав, что, собственно, ни ей, ни Анди сегодня мыться не надо — ведь душ они уже приняли.
Когда мама его поцеловала перед сном, он спросил:
— Ты сердишься на бабушку?
— Анди, как я могу сердиться на того, кого нет?
— А на меня?
— На тебя скорее. Как у нас дальше всё пойдёт? Если ты завтра вообразишь, что бабушке нужна сумка или зонтик, ты недолго думая схватишь мою сумку или папин зонтик и повесишь их на яблоню.
