Она уткнулась лицом в грудь Росса и сразу же попыталась отступить, но Росс и не думал разжимать объятия.
— Отпусти.
— Посмотри на меня.
Она не смела поднять голову, потому что…
Потому что слышала, как бьется сердце Росса, ощущала запах Росса и боялась посмотреть в глаза Россу.
— Боишься? — с легкой насмешкой спросил он.
— Нет! — с вызовом ответила она.
— Хорошо.
В следующий момент Росс впился в ее губы долгим, жадным поцелуем. Отчаянные попытки вырваться не дали никакого результата — с таким же успехом Эшли могла сопротивляться бульдозеру.
— Ты просто скотина. Я ненавижу тебя, — прохрипела Эшли, когда он наконец оторвался от нее. — Сейчас же отпусти меня.
Его второй поцелуй оказался еще более страстным, глубоким, властным. Мир закружился перед ней, и ей пришлось вцепиться в Росса, чтобы не упасть.
Эшли знала, он делает это, чтобы наказать ее, продемонстрировать свою власть над ней, показать, что она игрушка в его руках.
Но самое страшное заключалось в том, что ей это нравилось.
Злясь на себя за проявленную слабость, за предательское поведение тела, жаждущего его ласк, и, наконец, за глупость, из-за которой она оказалась в совершенно идиотской ситуации, Эшли гордо вскинула голову и, повернувшись, стала подниматься по узкой лесенке вверх.
К черту его проклятое вино. К черту его проклятое обаяние. К черту Росса Макдермота.
Захлопнув за собой дверь, она услышала, как что-то звякнуло. Так и есть, он оставил связку с ключами в замке. Повинуясь внезапному порыву, Эшли повернула ключ и, положив связку в карман, устремилась к дому.
К тому времени, когда она поднялась на холм, в голове у нее прояснилось, а триумф уступил место досаде.
Какая глупость. Зачем ей понадобилось запирать Росса в подвале? Что она хотела этим доказать? И чем теперь ответит на его гнев?
С другой стороны, разве он не заслужил наказания за свою бесцеремонность, грубость, тупую мужскую самоуверенность?
> В общем, война, которой Эшли стремилась избежать, похоже, началась. И следующая схватка развернется, когда она выпустит Росса из подвала. Не сидеть же ему там до вечера.
Может быть, вернуться прямо сейчас, отпереть замок и извиниться?
Ну уж нет!
Неужели у тебя совсем не осталось гордости? — упрекнул ее внутренний голос. Неужели ты позволишь ему поступать с тобой так, как ему заблагорассудится? Давай, ползи к нему на коленях, выпрашивай прощение, и, может быть, он смилуется и позволит тебе и дальше исполнять роль наложницы.
Раздираемая противоречивыми чувствами вины и злости, Эшли открыла дверь и едва не наткнулась на выходящую из дома Анну.
— Извините, — пробормотала она.
— А где Росс?
— Он… э-э-э… он остался в погребе.
— Вот как? Ну и прекрасно. — Анна взглянула на часы. — Я еду в магазин. Не хотите прокатиться со мной? Немного развеетесь, а то вид у вас усталый. Мы вернемся через час-полтора.
— Я действительно вам не помешаю? — спросила Эшли.
— Конечно нет.
— Тогда я, пожалуй, соглашусь. Только возьму сумочку.
— Я буду ждать вас в машине.
Маленький городок, куда они приехали через четверть часа, пребывал в полусонном состоянии.
— Сиеста, — объяснила Анна, останавливая старенький «фиат» у недавно выстроенного и еще не успевшего потерять лоск торгового комплекса. — Я займусь делами, а вы прогуляйтесь, оглядитесь. Встретимся минут через сорок пять на этом месте.
Эшли прогулялась по узким мощеным улочкам, постояла у старинной церквушки на центральной площади, полюбовалась на незамысловатые сувениры, разложенные на столиках прячущимися в тени торговцами.
Потом женщины выпили кофе на террасе, укрытой от палящего солнца полотняным тентом, полакомились мороженым со свежей клубникой и обменялись рецептами приготовления коктейля «сюзанна» с хозяином кафе.
К тому времени, когда «фиат» вкатился во двор и замер у гаража, Росс провел в заточении уже три часа, и сердце Эшли сжималось от страха и жалости. Провести три часа в подвале в такую жару — тяжкое испытание для любого человека. Она представляла, как Росс подобно тигру в клетке расхаживает по погребу, посылая в ее адрес самые страшные проклятия.
Боже, есть ли предел ее глупости!
Впрочем, сокрушаться и раскаиваться было поздно, и Эшли поспешила вниз по склону, сжимая в руке злосчастную связку ключей.
В какой-то момент ей показалось, что со стороны домика доносятся глухие крики, и она ускорила шаг. Воображение рисовало жуткие картины: Росс лежит на полу, Росс пытается взломать дверь, Росс…
Замок поддался только с третьей попытки, и Эшли, откинув жалобно заскрипевшую дверь, едва ли не кубарем скатилась по темной, предательски узкой лестнице.
Подвал встретил ее мертвой тишиной. Ни звука, ни малейшего признака живой души.
Свисающая с потолка лампочка скупо освещала небольшое помещение с полудюжиной деревянных бочек.
Сдерживая нарастающую тревогу, Эшли остановилась у подножия лестницы и, выдержав показавшуюся вечностью паузу, негромко произнесла имя своего пленника:
— Росс…
Тишина.
— Росс!..
Чувствуя себя жестокосердным палачом, она обошла погребок, но не обнаружила ни бездыханного тела, ни каких-либо указаний на то, что могло случиться с Россом.
Но где-то же он должен быть! Не мог же человек за три часа просто испариться! Обшарив все углы, заглянув за бочки и собрав на себя всю паутину, Эшли решила вернуться в дом. Может, Росс все же выбрался из погреба и поджидает ее в гостиной.
Она устало поднялась по лестнице и толкнула дверь.
Дверь не поддавалась.
Что за чертовщина!
Успокойся, приказала себе Эшли. Успокойся и попробуй еще раз. В какую сторону открывается дверь?
Она потянула дверь на себя.
Есть!
Едва волоча ноги, задыхаясь от зноя и обливаясь потом, Эшли вернулась к дому, поднялась на второй этаж и…
Из ванной доносился звук льющейся воды.
Неужели она не закрыла кран? Мало того, что пропал без вести Росс, так теперь еще и рукотворное наводнение!
Эшли вбежала в комнату, метнулась к ванной, распахнула дверь и… застыла как вкопанная.
Виновник ее тревог и огорчений, «без вести пропавший» Росс Макдермот, фыркая и отдуваясь,
