лодкой. Эсминцы устанавливали бомбы на три различных глубины: тридцать футов, шестьдесят пять футов и сто шестьдесят футов. Они угощали нас ими по крайней мере через каждые десять секунд.
Страшный взрыв прямо рядом с нами. Лодка содрогнулась от толчка, свет погас.
«Прощай «U-21» — подумал я.
«Доложить о повреждениях!» — крикнул я в переговорную трубу, зажигая свой карманный фонарь.
Свет снова зажегся. Но дождь глубинных бомб все еще продолжался. Мы шли теперь зигзагом, более шатко, чем пароходы над нами. Но куда мы ни ворочали, уйти от своих преследователей никак не могли. Звук винтов следовал за нами, куда бы мы ни подворачивали, а бомбы продолжали свои адские взрывы. «U-21» содрогалась от каждого взрыва, а с нею содрогались и мы. Вне сомнения — эсминцы обнаруживали нас по следу масла, текущего из топливных систерн, или выслушиванием в гидрофоны, или тем и другим сразу.
Прошло ровно пять часов, прежде чем жужжанье этих проклятых винтов над нами замерло, наконец, в стороне. В течение этого длительного времени нас непрерывно угощали вредоносными бомбами. Как мы ухитрились уйти от них — совершенно непонятно.
После этого случая я извлек пользу из нашего опыта и испробовал другой путь уклонения от истребителей, охранявших конвои. Вместо того чтобы пытаться увеличить расстояние между лодкой и конвоем, давая возможность таким образом эсминцам охотиться за мной в открытом море, я стал нырять прямо под пароходы и оставаться там, пока эсминцы не засыплют бомбами окружающие конвой воды. Если бы они даже знали, что мы находились тут же, то все равно ничего не могли бы сделать. Брошенные здесь глубинные бомбы приносили бы гораздо больше вреда их собственным кораблям, нежели нам. Конечно, всегда имелась возможность того, что торпедированный нами корабль, идя на дно, может свалиться вниз на нас, как это позже и случилось с фон Арно де ла Перьер. Но я предпочитая идти на этот неизбежный риск».
Приблизительно двумя месяцами позже Эрнст Хасхаген на «U-62» настиг американский пароход «Люкенбах», отставший почти на сотню миль от своего конвоя. Он рассказывал:
«Я дал выстрел ему под нос, но вместо того чтобы остановиться, пароход открыл по лодке огонь из орудия. Все утро мы вели с ним оживленное сражение. Он не причинил нам серьезного вреда, тогда как целая дюжина наших снарядов попала в него, и один из них зажег груз хлопка. Однако, этот упорный янки отказался сдаться. Наши орудия были дальнобойнее его пушек, но он все-таки продолжал стрелять, одновременно давая сигналы SOS.
Через три-четыре часа мы увидели вдали дымок. «Что там за черт прет сюда?» — сказал я себе. На горизонте появился американский Эсминец «Никольсон», спешивший на помощь «Люкенбаху».
Ох, эти американские эсминцы! — Хасхаген мрачно улыбается при воспоминании о них. — Естественно, что мы, командиры лодок, не питали к ним любви. Эсминец сразу же открыл огонь, и его второй снаряд попал нам в нос. Для нас это послужило предлогом уйти из такого опасного места.
Мы погрузились. В мгновение ока Эсминец бросился за нами, усеивая море глубинными бомбами. Мы оставались под водой около часа. Затем я подвсплыл и бросил осторожный взгляд в перископ, чтобы посмотреть, что происходит со счастливым «Люкенбахом». Какое зрелище я неожиданно увидел! Случайно мы набрели на остальную часть конвоя. Двадцать пароходов, сопровождаемые десятью эсминцами, только что появились из-за горизонта. А ведущим вторую колонну был 13000-тонный британский вспомогательный крейсер.
У меня осталась только одна торпеда. Стреляя по такому большому кораблю, надо было обязательно попасть в какое-либо жизненное место, иначе одной торпеды, чтобы его утопить, будет мало. Я нацелился в машинное отделение. Затем я на мгновенье снова поднял перископ. Да, мы попали в середину крейсера. Но для второго взгляда времени уже не было. Эсминцы увидели нас, развернулись и атаковали. Мы нырнули и бросились прочь под грохот глубинных бомб. Несколько позже мы перехватили радиотелеграмму: «Орама» тонет».
Имелся только один путь уклонения от этих истребителей. Он заключался в том, чтобы подстеречь корабль до того, как конвой собрался вместе, или же после того, как он разошелся по портам. Таким путем я встретил «Аузонию» в шестистах милях от Ирландии, следующую одиночным путем на запад.
Быстрое погружение, торпеда попала прямо в машинное отделение, и «Аузония» совершила свой последний поход, в то время как ее команда исчезла за горизонтом в своих спасательных шлюпках.
Прошло шесть месяцев. Германские лодки вели теперь игру на проигрыш. Конвойная система опрокинула надежды германского командования. В четырехстах милях на запад от Бреста идет в море 10000-тонный французский крейсер «Дюпти-Туар», следующий для встречи идущего из Америки конвоя и эскортирования его через опасную зону. Глянцевитое море и пламенеющий закат. Притаившаяся «U-62» поднимает свой перископ. Командир лодки видит в него вырисовывающийся на фоне неба черный силуэт приближающегося крейсера.
«Первая и вторая торпеды — пли!»
Торпеды вышли из аппаратов и пошли по направлению к крейсеру. Обе имели прямое попадание. Крейсер накренился, а пятьсот человек его команды сели в спасательные шлюпки. Призывы SOS трещали в надвигающихся сумерках, но напрасно. Судьба «Хуга», «Кресси» и «Абукира» не была забыта. Через пятнадцать минут уже было слишком поздно. «Дюпти-Туар» погрузился на дно моря.
Да, лодками топилось еще большое количество торговых кораблей. Но с введением и развитием конвойной системы количество уничтожаемого тоннажа постепенно уменьшалось. Подводные лодки уже не могли командовать событиями по своему усмотрению. Даже американский Эсминец «Никольсон» добился быстрой мести за афронт, полученный им от «U-62». Однажды он вышел из Куинстоуна в качестве флагманского корабля конвоя, идущего на запад. Следующим в строю шел другой корабль его соединения «Феннинг». Вдали показывается характерный след перископа. Оба, «Никольсон» и «Феннинг», быстро разворачиваются и атакуют лодку. Они сбросили во всех направлениях свои смертоносные глубинные бомбы.
Германская лодка оказалась слишком медлительной и не успела уйти далеко. Две бомбы попали в стальную рыбу и взорвались достаточно близко, чтобы вывести из строя ее механизмы. Когда она начала тонуть, то германский командир понял, что его единственный шанс заключается в том, чтобы вырваться на поверхность. Это даст возможность кому-нибудь из его людей остаться в живых. Он приказал продуть цистерны, и лодка всплыла прямо около обоих эсминцев. Открыв свои кингстоны, немцы выбрались сквозь люки и бросились в воду. «U-58» ушла вниз подобно камню, но американцы выудили из воды капитан- лейтенанта Густава Амбергера и тридцать пять человек его людей и взяли их с собой обратно в Куинстоун.
Без сомнения, много морских экспертов рассматривали конвойную систему как важное средство в ограничении успехов германских подводных лодок, но львиная доля заслуги в воплощении этого намерения в жизнь принадлежит контр-адмиралу Симсу, командующему американскими морскими силами, действовавшими в европейских водах во время войны. Одно это должно обеспечить адмиралу Симсу почетное место в морской истории.
Глава XXI.
Фландрская берлога
В один из мрачных зимних дней я летел со своей женой из Лондона в Амстердам. Это был мой первый полет по небесным путям Европы. Туман прижимал самолет все ниже и ниже к земле. Мы летели над Каналом, менее чем в двух сотнях футов над белыми гребнями волн, и затем повернули к Кале. Граница между Францией и Бельгией исчезла за кормой, и несколькими минутами позже мы смотрели вниз на древний город Брюгге, близ которого Английский канал, расширяясь, переходит в Северное море. Брюгге — интересный город; знаменитый торговый рынок в дни германской Лиги. Но совсем недавно Брюгге переживал гораздо более захватывающие времена в качестве фландрской берлоги германских подводных корсаров.
