хватит, кое-кому из слуг, возможно, удастся выбраться из замка и побежать за подмогой. Еще хуже — если слуги умудрятся открыть ворота и ускакать за подмогой на лошадях. И очень скоро в замок привалят в большом количестве злые самураи. Поэтому совершенно разумно нейтрализовать слуг заранее, для вящего спокойствия...
Ага, вот и подошли остальные яма-буси. Артем подозвал к себе Каишаку Ли, показал на дверь, жестом дал понять, что можно приступать...
Клан яма-буси, пополнивший ряды клана Такамори, владел некоторыми, скажем так, весьма специфическими умениями. Называя вещи своими именами, владел наукой воровства. Под это ими даже была подведена некая теория — какие же они были бы яма-буси без этого! — согласующаяся, как они считали, с базовым учением, то есть с заветами Энно Одзуну. Согласно этой теории, во все положения которой Артему лень было вдумчиво вникать, проникновение в жилища и облегчение граждан на часть их имущества и запасов продовольствия шло исключительно во благо тем, кто пострадал. Что-то типа того — после подобных происшествий обворованные люди должны становиться лишь взрослее, мудрее, внимательнее, серьезнее, ответственнее, этот урок пойдет только на пользу обворованным, они еще когда-нибудь поблагодарят от всей души обчистивших их негодяев... ну и в таком роде.
Когда Артем впервые увидел воровской арсенал этого клана яма-буси, он был, немало не преувеличивая, ошарашен. Да и любой матерый взломщик более поздних и более технически развитых эпох, думается, снял бы шляпу в знак уважения. У яма-буси имелись инструменты и приспособления, пожалуй, на все случаи воровской жизни. На случай, если путь лежит через окно и оно — не приведи Будда, духи гор и Энно Одзуну! — закрыто ставнями, то можно воспользоваться цубогири (коловоротом для сверления отверстий в древесине) или куроро-каки (то бишь металлическим угольником для взламывания окон и бумажных стенок) или сикоро (то есть попросту пилой по дереву). На случай, если необходимо оставить ставни или двери в открытом положении, имелись касугаи (специально для этого предназначенные крючки из металла). Управиться с металлическими решетками и засовами призваны ядаири (пила-напильник для резки металла) и дзюророкаки (что-то типа отмычки). Имелась и своя фомка, тоби-кунаи, то есть универсальный и любимейший воровской инструмент. Если возникала необходимость, ничего не взламывая, просто подслушать, о чем говорят обитатели дома (а говорить они могли о таких интересных вещах, как где деньги лежат и когда и насколько они собираются отлучиться из дома), вот вам, пожалуйста, кикигамэ, слуховая трубка с раструбом, слушайте на здоровье. И конечно, потайные воровские фонарики, как же без них обойтись ночному взломщику: танагокоротаи-мацу, что помещается в ладони, и мидзу-таимацу, что горит и под проливным дождем.
Не возникало никаких сомнений, что ребята владеют своими инструментами виртуозно: чего не отнимешь у всех без исключения яма-буси, так это упорства в освоении навыков и умений. Они были искренне убеждены: если ты всю жизнь потратил на освоение некоего умения и у тебя не получилось — только в этом случае ты можешь говорить, что ты к чему-то не способен. И ведь где-то верное убеждение, если вдуматься...
Сейчас Каишаку Ли орудовала возле двери. Как мог разглядеть Артем, сейчас она использовала инструмент под названием осаку, предназначенный для взламывания засовов.
(Когда Артем впервые увидел Каишаку Ли, его сразу поразило ее лицо. Не сразу, но Артем понял, что именно его поразило. Такие лица бывают у людей, которые не улыбаются никогда.
Каишаку Ли, наверное, была старше Артема лет на пять. Хотя могла быть и ровесницей Артема, просто выглядела старше. У нее были длинные черные волосы, прихваченные на затылке кожаным ремешком, чуть вытянутое лицо со шрамом на правой щеке, тянущимся от виска и почти до самого рта, походка и грация пантеры.
Подробно о ней Артему рассказала Омицу:
— Ее мать китаянка, а отец яма-буси. У нее был ребенок, он погиб от стрелы самурая. С тех пор она не хочет давать жизнь, зато хочет отнимать жизни у самураев. Она отказалась от своего прежнего имени и взяла имя Каишаку[68]. Самураи считают, что она владеет колдовством, этим они объясняют, что никак не могут выследить ее и убить. Кто убьет ее, тот прослывет среди самураев великим воином. Ни один мужчина не может сравниться с нею в бесстрашии, потому что она владеет зюзуцу лучше всех мужчин, потому что она умна и хитра, потому что судьба, отняв у нее ребенка, подарила ей взамен удачу.)
Так. Кажется, Каишаку закончила. Сейчас смазывает маслом дверные петли. Между прочим, забудь она по какой-то причине бамбуковую трубку-сосуд с маслом дома или вылейся масло по дороге, легко можно было бы выйти из положения, использовав мочу.
Вот и Омицу вернулась — показывает поднятый вверх большой палец — это не народный японский жест, этому жесту обучил яма-буси Артем. Так, и у нее полный порядок.
А вот и Каишаку Ли машет рукой, подзывая остальных. Все. Путь открыт. Можно приступать к следующей части марлезонского балета.
Да, путь открыт и... как бы это парадоксально ни звучало, одновременно путь закрыт. Закрыт путь назад. Сожжен последний мост, и назад будет уже не отступить ни при каком раскладе...
Глава тридцать первая
«ПОЮЩИЕ ПОЛЫ»
В лачуге моей
для гостя одна отрада —
то, что малы комары...
Замок даймё строился не для того, чтобы поразить чье-то воображение архитектурными изысками. Его возвели, думая исключительно о прочности, долговечности и безопасности. Не требовалось много слов, чтобы описать устройство замка и его наружный вид. Это вам не Петродворец какой-нибудь и даже не Версаль.
Посреди территории, огороженной стенами замка, стоит сооружение, которое представляет собой огромное каменное основание, высотой в один, весьма высокий этаж, и из его центра как бы вырастает прямоугольная башня, высотой в три этажа. (Мелкие пристройки хозяйственного назначения за сооружения можно не считать, таким образом описанный замок — единственное строение внутри каменных стен.) В центральной, башнеобразной части замка расположены покои даймё Нобунага. Доступ в эту часть замка имеют лишь избранные слуги, лишь избранные самураи, ну и, разумеется, жена даймё.
Кроме того, покои даймё, как гласят добытые Артемовыми агентами из числа яма-буси и якудза сведения, содержат многочисленные ловушки. Что за ловушки и где они распложены, увы, выяснить не удалось. Разбираться придется на ходу. И тут тоже весьма кстати придется воровской опыт клана яма- буси.
Обычно в замке находились около сорока самураев. Примерно половина из них несла охрану личных покоев даймё, другая половина занималась наружным охранением. Те самураи, что несли ночной дозор, помещались в отдельном помещении слева от входа. Не занятые в ночном дозоре — чуть дальше, в глубине замка. По добытым сведениям, они занимали четыре комнаты: две комнаты отданы старшим самураям и две комнаты — младшим самураям.
Дверь на смазанных Каишаку Ли петлях отошла, не скрипнув. Первым внутрь замка вдвинулся Артем. Он перешагнул порог и остановился. Освещение внутри здания было другое, нежели на улице, следовало секунду-другую постоять, привыкая. Еще следовало осмотреться, насколько получится, чтобы не дай бог первым же шагом не зацепить какое-нибудь ведро, которое с грохотом покатится по коридору.
Слева, возле сдвижной бумажной двери висел фонарь-гандо, хитрый такой фонарь, в котором свеча всегда остается в вертикальном положении, как его ни верти. Свет от него освещал лишь ближайшее пространство и погружал середину коридора в призрачный полумрак, а дальний конец коридора был вовсе не виден. Зато можно было различить висящее на противоположной от двери стене какэмоно.
Артем двинулся вперед по коридору. Когда он оказался возле двери (аза ней, согласно полученным сведениям, располагалось караульное помещение), та стала отъезжать. Артем отпрянул, прижался к стене.
И тут уже стало не до колебаний и рефлексий. Не до раздумий, кто там и отчего поднялся ночью побродить, в туалет приспичило, или что-то услышал, или сработало чутье на опасность. Ситуация сгустилась до примитивной формулы: либо ты — либо тебя.
