Федор выбрал военную повесть Александра Андреева «Очень хочется жить». Просматривая ее, заметил меж страниц вчетверо сложенный листок, исписанный лиловыми чернилами. Тоже забыл кто-то. Развернул. Бросилась в глаза первая строчка: «Здравствуй, Еня!» Да это ж письмо! Федор хотел свернуть и сунуть обратно в книгу. Но подумал: «Какое странное имя — Еня. Кто же это? Вернуть бы надо. А кому? Наверно, из письма можно узнать».
Начал читать. Вначале были упреки: «Почему забыл, почему столько времени не показываешься? Неужели наш разговор в последнюю встречу так подействовал, что вся любовь ко мне пропала без следа?» Обычное письмо девушки моряку. Будто не знает, что не всегда можно на свидание явиться. Читал дальше — и в строчках проглянуло что-то тревожное: «А ты помнишь, какие обидные слова сказал мне тогда? Иди к врачу… Вот как распорядился. Да за кого ты считаешь меня? Что, не могу быть матерью? Одна воспитаю ребенка, если что. Я не собираюсь плакаться, но ты все же выслушай меня».
Векшину неловко стало — зачем он лезет в чужие тайны? Но другое чувство — узнать, кто так обижает девушку, — оказалось сильнее, и он продолжал читать: «Страшно подумать, что ты трус. Я-то считала — вот он, настоящий моряк, подводник, хороший друг, искренний. Как такого, думала, не любить? Дура, верила в наше счастье, в большое, красивое. Пожертвовала ради нашей любви, ради тебя самым дорогим — честью девичьей. Ты мне казался необыкновенным, самым хорошим, самым честным, самым- самым! Доверилась… Ты же знал — я не искала какой-то выгоды. Ты все мои чувства и думы знал. Почему же ты поступил так? Не думай, что буду цепляться. Такой ты не нужен мне. И жаловаться никуда не пойду — не бойся, живи спокойно. Но и к врачу не пойду — не рассчитывай, трус с комсомольским билетом в кармане! Уж не обманываешь ли ты и товарищей, и комсомол? Если бы раньше мне сказали, что мой Женька может соврать, обмануть, я бы…»
«Женька? — удивился Векшин. — Который же из троих? А. может, их не трое на лодке, больше?.. Что же там дальше?» Побежал взглядом по строчкам: «Я одна знаю, каково мне сейчас. Но-ничего. Мне не привыкать к обидам. Я не избалована жизнью, не с папенькой-маменькой живу. Зато в эти месяцы повзрослела, многое поняла. И сейчас одного хотелось бы: чтобы все мои нынешние думы о тебе оказались ошибкой, чтобы ты был другим, пускай даже не моим, чьим-нибудь, но другим. Очень горько, когда обманываешься в близком и дорогом человеке. Не поминай лихом. Лина».
Федор не знал ни одной Лины и не слышал, чтобы у кого-нибудь из друзей была девушка с таким именем. «Лина, Женя», — повторил он про себя эти два имени — знакомое и незнакомое. Стал припоминать, у кого в руках мог видеть книгу «Очень хочется жить». «Да ведь узнать можно!» — спохватился он.
Спросил у библиотекаря матроса Фомичева. Тот задумался:
— Кто же это?.. Только вчера вернул… Постой, постой. Кажется, Кравченко. А зачем тебе понадобилось?
— Да уголки вон у книги загибает. Лень закладку взять, — нашелся Векшин.
— Непорядок!.. Сейчас узнаем точненько. — Фомичев начал листать тетрадь. — Он! Кравченко Евгений Михайлович. — И, довольный, пошутил: — Видали, как у нас дело поставлено!
Векшину было не до шуток. Верилось и не верилось, что Кравченко мог поступить так подло. А если все-таки он? Может, потому и мрачный — совесть не чиста, терзается. Еще бы! Так отчитала. Федор посмотрел на книгу, еще раз прочитал заглавие «Очень хочется жить», подумал: «Мало хотеть жить, Евгений Кравченко. Надо еще уметь жить… Неужели бы я так поступил с Лелькой?.. Какое свинство!.. С кем бы поговорить? Лучше всего, пожалуй, со Старостиным». И он направился к секретарю партийной организации.
Старший лейтенант прочитал письмо, посмотрел на Векшина:
— Видишь, какой он этот Кравченко. Вот самая полная характеристика. А мы рядом на вахте стоим, из одного бачка едим, спим вместе и не знаем, что у товарища тут, — он показал рукой на сердце.
Федор принял эти слова в свой адрес: он с Кравченко хотя и не дружит, но — в одной группе, всегда рядом.
— Как поступить — вот загвоздка, — глядя куда-то вдаль, тихо произнес Старостин. — Теперь заводить разговор с Кравченко, думаю, мало толку. Лучше сделаем так. Вернемся — ты поговоришь с ним, вызовешь на откровенность. Увидишься с девушкой. Знаешь ее?.. Ну ничего. Кравченко скажет, где она работает или живет. И если все подтвердится, не миновать персонального дела. Так ведь? Комсомольцы не простят… Это тебе первое партийное поручение…
Векшин вышел от секретаря с неспокойной душой.
4
Спервоначала разговор с Кравченко не удался. Федор спросил, что читал Евгений в походе. Тот огрызнулся: «Не только читать — жрать не хотелось!» Векшин понял — искренним он не будет, и отступился.
Привели в порядок после большого плавания лодку, начались увольнения в город. В увольнении Федор и решил напрямик поговорить с Кравченко.
Они вышли вместе. Подлаживаясь под шаг Евгения, Федор спросил:
— Куда направляешься, Жень?
Тот нехотя ответил:
— Может, в кино, а может, так… пошатаюсь.
— Знаешь, в прошлый раз я ведь неспроста интересовался твоим чтением в походе.
Кравченко лишь поднял глаза.
— Ты повесть «Очень хочется жить» брал в библиотеке?
— Ну, брал.
— Еще вопрос: кто тебя зовет Еней?
— Мало ли кто! Мать зовет…
— В книге ты забыл письмо Лины.
Кравченко вспыхнул:
— Где оно?!
— У меня.
— Почему не отдал?
— Не хотел тогда тебя расстраивать.
— Что-то заботливый…
— Да, заботливый, не как некоторые… Ладно, хватит ерепениться. Говори, виделся с Линой после этого письма?
— И не подумал.
— Хоть ответил ей?
— Не все ли тебе равно?
— Успокоил? Извинился? Или…
— Написал то, что заслуживает.
— А не подумал о том, что ты заслуживаешь? Не письмо — так бы и не распознали тебя. Неужели совесть не мучает? Доверилась, как порядочному, а он наблудил- и в кусты. Это же по-хамски!.. И в походе, поди-ка, не вспомнил?
— Там времени не хватало.
— То-то так «внимательно» нес вахту… Некрасивая она, что ли, глупая?
— Лина? — в первый раз назвал Кравченко ее имя. — Почему? Она лучше меня.
— Я тоже думаю. Дура так бы не написала. Видать, с самолюбием. Прочитать тебе несколько строк из ее письма? Забыл, наверно, как она тебя… Не буду, не буду… Скажи, Евгений, почему ты обидел ее? Может, наскучила, другую нашел?
— Никого я не искал. Просто… повздорили.
— Говори с таким. Путает, как заяц.
Помолчали.
