сокровищ, не удержался, и теперь рядом с танком выросла гора из ящиков, ящичков и приборов в кожаных чехлах. Стоя перед разгневанным Андреем, Сема размахивал руками и с появлявшимся в его речи при волнении отцовским акцентом почти кричал:
— Таки да, все это мне нужно! Авометг', конечно, необходим! А уж о лампах таки молчу. Кг'оме того, есть еще куча спг'авочников на немецком, со схемами и ящики, которые я еще просмотреть не успел!
— Ну и куда мы все это засунем?! Ты головой думаешь?! У нас что, автофургон или танк?! — кричал на него в ответ Андрей. — Ищи ящики и пакуй, на броне закрепим!
— Какая броня, шеф, ты что!.. До первой ямы, все же побьется! А если обстреляют? — ответил Семен, слегка успокоившись.
— Тогда отдельную машину бери. Вон Кузьму посадим, если что. Может, даже добровольца-водителя найдем. Ладно, оттаскивай в сторону, присмотри грузовик. Будем думать, куда твое добро грузить, — тоже остывая, ответил Андрей.
Тут его добил Сергей, заявив:
— Не волнуйся так, Андрей! Сейчас еще мое имущество будем собирать. Хорошо, что у немцев уже готовая ремонтная мастерская есть. Кроме нее, еще пару тонн загрузим и танк прихватим. Вот на него Кузьму и посадим. Да еще надо пару бензовозов захватить, один из которых неплохо бы дизтопливом залить.
Андрей промолчал, с безнадежным видом махнув рукой. Впрочем, времени на переживания у него не было, на площадке перед машинным двором уже собрались сельчане. Народу было на удивление немного, в основном молодежь и несколько человек постарше. Пока они собирались, к машинному двору подтянулся отряд Музыки. Браво вышагивавший впереди Юрий с пулеметом наперевес, за ним трое сельчан с немецкими карабинами, двое из которых вели какого-то мужика. Мужик время от времени пытался вырваться и кричал, что ни в чем не виноват.
Увидев подошедших, в толпе зашептались, заговорили. Голоса сливались в единый гневный шум. Подойдя к Андрею, Музыка что-то негромко ему доложил, после чего Мельниченко поднял руку, и постепенно установилась полная тишина. Сергей придвинулся ближе, на ходу обратив внимание, каким взглядом девушка смотрит на Андрея и подошедшую группу. Тем временем Музыка, что-то сказав добровольцам, отдал одному из них пулемет и куда-то ушел, позвав с собой Кузьму.
— Товарищи! — начал Андрей. — Все вы знаете, какая беда обрушилась на нашу страну. Коварный враг, внезапно напав на наше миролюбивое государство, используя свое превосходство в готовности и боевой технике, сумел временно отбросить Красную Армию и захватить часть нашей Родины. Пропаганда врага уверяет, что они пришли спасти нас! Но подумайте сами, от кого они собираются нас спасать? От народной власти? От завоеваний нашей великой революции, уничтожившей эксплуатацию человека человеком? Нет, они пришли за нашей землей! За тем, чтобы, уничтожив сопротивляющихся, превратить всех оставшихся в рабов! Некоторые из наших граждан, поддавшись на вражескую ложь или будучи врагами Советской власти, помогают врагу. Вот и этот предатель, живший долгие годы вместе с вами, евший наш хлеб, пользовавшийся всеми благами, перешел на сторону врага! Он выдал немцам всех коммунистов и семью ваших соседей, евреев Гольдманов! Немцы, как вы знаете, всех их расстреляли!
Именем Советской власти, как старший воинский начальник, по закону военного времени, приговариваю предателя нашей Родины к высшей мере социальной защиты — расстрелу! Приговор окончательный, обжалованию не подлежит и будет приведен в исполнение немедленно!
Державшие предателя за руки добровольцы поволокли его, обмякшего и потерявшего всякую способность к сопротивлению, к забору. Затем один из них, молодой парень, сдернул с плеча карабин и, передернув затвор, выстрелил в предателя почти в упор, крикнув: «То тоби за Ганнусю!» Во взволновавшейся толпе истерично вскрикнули несколько женщин.
Появившиеся из-за танка Антон и Кузьма с недоумением смотрели на открывшуюся их глазам картину — валяющееся у забора тело, рядом блюющий парень с немецкой винтовкой, взволнованная толпа… Сергей повернулся к ним и коротко рассказал о случившемся. Понятливо кивнув, Кузьма доложил, что товарищи Музыка и Скобелев допрашивают немцев. Он же с Антоном осматривали машины и в одной обнаружили склад, кажется, немецких трофеев. Там оказались ящики с одеждой, советской формой, с какой-то посудой, несколько швейных машинок и еще один ящик с деталями неизвестного оружия.
Оставив Мельниченко продолжать разговор с сельчанами и Антона с ним на всякий случай, Сергей с Кузьмой пошли осмотреть находки. Но дойти до машины не успели, их перехватил вышедший из здания мастерской Музыка, на ходу расправлявший правый рукав гимнастерки.
— Хорошо, что вы мне встретились. Товарищ капитан занят, поэтому вам докладываю. Немцев удалось разговорить, раскололись п…
Закончить он не успел, остановленный приступом неудержимого, хотя и негромкого, хохота, охватившим Сергея. В ответ на непонимающие взгляды Сергей, справившись со смехом, объяснил:
— Знал я в свое время милиционера, про него разные шутки ходили. Говорили, что он известен на весь мир. Ну, вы наверняка слышали, что древние египтяне тела своих мертвецов сохраняли, так чтобы они храниться вечно могли. Такие сохранившиеся тела называют, как известно, мумиями. Вот… англичане, которые сейчас Египтом управляют, эти мумии в научных целях выкапывают и изучают, ну и споры о них ведут. Вот и рассказывали, что никак англичане сами решить не могли, какая мумия какому царю принадлежит. Спорили они, спорили… И вспомнил один из них про нашего милиционера, назовем его Пронин. Привезли к нему в кабинет мумии. Тот выслушал и говорит, мол, мумий оставьте, выйдите и обождите… Англичане вышли, полчаса у кабинета подождали. Пронин выходит, рукава раскатывает и говорит: заходите, мол… раскололись падлы… показания пишут.
Только полная неуместность смеха не позволила Музыке и Змиеву расхохотаться во весь голос. Зажимая рты и неудержимо фыркая, они вошли в цех, где в разных углах сидели привязанные к станкам и верстакам немцы и где их встретил Скобелев, с удивлением рассматривающий неудержимо смеющихся друзей.
Музыка пересказал ему шутку, после чего все опять расхохотались. Отсмеявшись, друзья подошли поближе к приведенному Семой немцу, с удивлением и испугом глядевшему на развеселых русских в непонятной форме. Судя по выражению лица, немец готовился к самому худшему.
Так, значит, Музыка их припугнул, разговаривать стали. Интересно…
Как Алексей доложил, это чудо — командир ремонтной роты, капитан Рашке. Понятно. Староват капитан, однако. Ветеран Первой мировой, что ли…
— Алексей, спроси, он в прошлую войну воевал?
Медленно Алексей говорит, явно с ошибками… и переводит, кажется, не очень. Жаль, я сам немецкий не знаю. Но он не переводчик, точно. Финансист, хе. Понял, в портфеле-то наверняка ведомости на получку! Они ж секретные… Странно. Ведь казначей, насколько помню, интендант 2-го ранга должен быть… Хм… запомним на всякий случай…
— Его зовут гауптман Рашке… он командует сорок первой ремонтной… ротой. Да, он старый солдат… воевал в восемнадцатом.
Так, ремрота на х… с номером на четверку… где-то я это уже читал… читал… во тормоз, это ж наверняка четырнадцатая танковая дивизия! Старый папаша Мюллер, Гильдебрандт который… не пивной ресторан… читывали, и кое-что в голове сохранилось.
— Спроси, почему они в поселке оказались? По плану или случайно?
— …эээ… обер… старший… лейтенант Каммхубер… заблудился. Поэтому часть… роты… два, как их, подразделения… нет, взвода… оказалась… в стороне от маршрута. Пришлось поэтому остановиться в первой же подходящей деревне… развернуть радиостанцию и связаться со штабом дивизии. Оттуда, конечно… пришли соответствующие данному случаю… эээ… «поздравления». Все это потому, что накануне Рашке слегка… перебрал по случаю дня рождения, понадеявшись на этого… думкопфа… дурака…
Понятно. Все как в нашей армии… Один понадеялся, другой не проверил, третий не туда повернул. Армия. Вечный пожар в бардаке во время наводнения… Но если случайно — значит, мы севернее пути этой дивизии. Там, кажется, пехота немецкая была. Это хуже, пехота и в лесу может запросто встретиться. Бл…
