участка, у самого забора, густо колосились какие-то сухие метелки, подозрительно похожие на запчасти к венику. Там-то и обнаружились бренные останки исторической груши. Замарав древесной трухой сапог, я попеняла себе на невнимательность: смотреть надо, куда идешь!
– И слушать, куда идти! – добавил внутренний голос. – Говорила же Вера Марковна: Ильич Второй упал в бурьян!
– В бурьян, – повторила я и присела на корточки, чтобы хорошенько рассмотреть подозрительный участок.
Земля там была мерзлой, как везде, но помятые метелки позволяли угадать место, где довольно долго топтался кто-то тяжелый. Это мог быть кто угодно – хоть Смеловский, хоть Брежнев, хоть медведь-шатун, все равно никаких следов на земле не осталось. Но бумажка, которую я нашла в траве, явно указывала на Макса: это была обертка от жевательной резинки с никотином. Картинку для нее – завязанную морским узлом сигарету – нарисовал Андрюха Сушкин, а слоган «Не убий лошадь!» придумала я сама. За это Бронич выдал своеобразную премию в виде целого блока этой самой никотиновой жвачки, а я отдала ее Максу, который совершенно замучил меня жалобами на то, что его желание бросить курить никак не совпадет с возможностями.
Я удвоила внимательность, переворошила палочкой примятый бурьян и была вознаграждена за свои старания новой находкой – плоская блямба тщательно пережеванной резинки крепко влипла в траву, придавленная каблуком. Тем самым, трапециевидным!
Вопрос «А был ли мальчик?» решился положительно. Мальчик Максик во саду ли, в огороде был. Он стоял вблизи незабвенного грушевого пня, попирая косыми каблуками некошеную траву и некультурно сплевывая под ноги никотиновую жвачку…
Я сориентировалась по сохранившемуся на резинке отпечатку каблука, точнее, самого края каблука, и с большой степенью вероятности предположила, что к скромной хате Веры Марковны добрый молодец Смеловский пренебрежительно обратился задом, а к богатому дому на соседнем участке – передом.
– Видимо, там было на что посмотреть? – откровенно подначил меня внутренний голос.
Штакетник, разделяющий два домовладения, серьезной преграды из себя не представлял, но я не решилась лезть без спросу на чужой участок. Если хатку Веры Марковны стережет несерьезный песик Пират, то двухэтажный дом богатых соседей вполне может охранять прямой потомок собаки Баскервилей! С места, где потоптался Макс, видна была только боковая стена дома, шесть окон на двух уровнях, изнутри закрытых глухими шторами, – ничего интересного. Я вернулась к калитке, вышла на улицу и обошла чужое домовладение по периметру, время от времени залезая на кирпичный цоколь железного забора, окружающего участок с трех сторон.
Альпийская горка с замерзшим ручьем, газон, утыканный фигурками гномов, как лесная полянка – мухоморами, вычурная беседка и благоустроенная зона барбекю меня не заинтересовали. К ландшафтному дизайну я равнодушна, природа мне нравится в первозданном виде. Засмотрелась я только на длинный навес, смонтированный сбоку от дома, но не потому, что питаю слабость к металлоконструкциям, просто под этим сооружением в полумраке хоронилась, как мышка в норе, знакомая мне машина – новая белая «Ауди»!
– Очень может быть, что серии А-6! – с намеком сказал внутренний голос. – Может быть, это тачка Макса?
Предположение показалось мне вполне логичным: если тут был сам Смеловский, почему бы поблизости не оказаться его машине? Правда, «Ауди» Максима совсем недавно попала в аварию, и Смеловский жаловался, что его автомобиль сильно разбит. Но Максиму свойственно паниковать и драматизировать ситуацию. Возможно, полученные его машиной повреждения не так серьезны…
Запомнить номер машины я даже не пыталась, просто достала мобильник и встроенной камерой сделала пару снимков того, что виднелось под навесом, – фактически белой кормы «Ауди». Не знаю, как правильно называется филейная часть автомобиля…
Только-только я закончила свою импровизированную фотосессию, как с фасадной стороны дома громко хлопнула дверь и послышался приближающийся цокот каблуков. Я пригнулась, прячась за забором, над которым мои голова и руки торчали фрагментами кукольного Петрушки, дождалась, пока каблуки процокают мимо, мягко спрыгнула с цоколя и отбежала подальше – за угол.
Через несколько минут с жужжанием разъехались дистанционно управляемые ворота. Соорудив из пудреницы примитивный перископ, я в зеркальце увидела все ту же белую автомобильную корму. «Ауди» сдала со двора задом, ворота закрылись, и машина с ускорением двинулась вдаль по улице. Кто был за рулем, я не увидела.
– Думаю, не Смеловский, – рассудил внутренний голос. – Вряд ли это Максим цокал по бетону подкованными шпильками!
Я выдвинулась из-за угла и пошла вперед по той же улице Сливовой, держа курс на остановку маршруток и думая вот о чем: если Макс доверяет подруге свою новую машину, значит, отношения у них очень серьезные. Ведь для мужчины автомобиль – настоящее «второе я»! Значит, Смеловский наконец отказался от мысли добиться взаимности от меня и начал активно устраивать свою жизнь с другой женщиной.
– Ты огорчена? – спросил внутренний голос.
Я подумала немного и решила, что не огорчена. Не очень. Досадно, конечно, что мужики столь непостоянны – вот, даже лучшие из них не способны быть верными рыцарями нам, прекрасным дамам, бесконечно долго! Десяти лет не прошло, как Максим Смеловский впервые признался мне в любви, и вот уже все это преданье старины глубокой!
– Плейбой давно минувших дней! – в утешенье заглазно обозвал Макса мой внутренний голос.
Я помела и поскребла по сусекам своей грешной души, собрала в кучку все великодушие и вздохнула:
– Ладно, я его прощаю! Пусть он будет счастлив с этой женщиной! И ей тоже всего хорошего!
Сказано было великодушно, но недостаточно искренне. Благосклонное ко мне провидение это несоответствие мгновенно уловило, и новая подруга Макса хлебнула «счастья» сей же миг!
Черная полоса для нее началась на ближайшем перекрестке – на пересечении улиц Сливовой и Абрикосовой. Разогнав машину на прямом участке и опрометчиво забыв про гололед, дамочка не справилась с управлением и на моих глазах столкнулась со встречной легковушкой!
– Ну что за дура! – окончательно утратив всякое великодушие, завопила я в полный голос. – Кто ж так ездит!
– Надеюсь, обошлось без жертв? – охнул мой внутренний голос.
– Я тоже надеюсь, – пробормотала я, постаравшись, чтобы это прозвучало максимально искренне.
А то, не ровен час, избыточно чуткое к моим пожеланиям провидение лишит Смеловского новой подруги прежде, чем они успеют прогуляться к алтарю!
Уф-ф-ф, обошлось… Водительская дверь «Ауди» нервно, короткими рывками распахнулась. Подергиваясь, выбрались в проем женские ноги в полосатых черно-желтых колготках, при виде которых мне немедленно вспомнилась рекламная акция сотовой сети Билайн. Каблуки полусапожек поскребли асфальт, кое-как установились на нем, и из салона показалась верхняя часть женского организма. Даже на расстоянии я разглядела желтую тунику, туго обтягивающую выпуклую голубиную грудь, длинный хвост платиновых волос и ярко-красные акриловые ногти, вцепившиеся в дверцу.
– О, да у нас тут Гламурная Киса! – презрительно фыркнул мой внутренний голос.
Совсем недавно Зяма за ужином развлекал наше семейство читкой презабавной статьи из какого-то мужского журнала. Автор с большим чувством юмора классифицировал нежизнеспособные типы водителей – безмозглым блондинкам, не способным определить проблему с автомобилем иначе, нежели универсальной фразой «Ой, у нее там что-то бумкнуло…», досталось выразительное определение «Гламурная Киса».
Яркий образец этого вида нервно притопывал ножкой по асфальту и барабанил когтями по кузову, но выглядел не поврежденным – внешне, я имею в виду. С головой-то у этой кисы явно непорядок, раз она ездит, как полная идиотка!
Водитель второй машины тоже не пострадал, во всяком случае, физически. Тень душевного страдания на его лице все-таки виднелась. Ероша «ежик» на затылке, симпатичный темноволосый мужик лет сорока переводил нерадостный взгляд с помятого капота своего «Пежо» на красавицу, надувшую губки так
