Плыву, с своевольством не споряТяжелых, ныряющих гор,И чувствую неба и моряГромадный и свежий простор.Безвольно отдавшись наяде,Я вижу, как смотрит она,И есть изумленье во взглядеИ страшная есть глубина.Огромны глаза, как у рыбы,А губы влажны и мягки,Но есть в них и злые изгибыКакой-то предвечной тоски.Во все проникая, все чуя,Я море люблю, темноту,Внезапную боль поцелуяИ хищную недоброту,С которой глядит одичалоНаяда в безбрежную тьму…Я — бледный, холодный, усталый,С улыбкой покорен всему.Мы двое — немые скитальцыВ просторе и что впереди?Я тонкие-тонкие пальцыНаяды держу на груди.И зная, что я умираю,Что кровь леденеет моя,Я тело наяды ласкаю,Холодное тело ея…Мы двое, шепчу я наяде,Целуя, спокоен и тих,Волос ее мокрые пряди,Зеленых, пахучих, густых…
«На звездном полотне большого небосклона…»
На звездном полотне большого небосклонаУзор спокойного и страшного растеньяОдной из звезд и одного мгновеньяВырезывает ночь из черного картона.Нашептывает мне предательство и ласкиЧужой и теплый мрак, рассудочный и пьяный,А кружева листвы надушены и пряны,Как волны домино лукавой дамы в маске.Молчать, и быть, и красть!… О, боль, о счастье жала!Жить сумасшествием и быть при всех, как все,Жить преступлением, жить мертвым, жить во сне,Но жить, прожить всю жизнь во что бы то ни стало!
О, ДАМА ПИК!
Колосья тяжелы и полдень мягко-зноен,И небо пахаря бездумно и светло.Как звонко в воздухе здоровое hallo!..Бегут разбега ржи… Степенен и достоин,Размерный звон зовет на празднество, в село.Мне грустно потому, что я теперь спокоен,Мне грустно потому, что счастие пришло.Чего, чего мне ждать в моем разумном мире?Всё достижимое я на земле достиг…Моя Эсфирь живет в правдивости и в миреИ стал правдив и добр мой ум и мой язык…Я бросил глетчеры, я руку дал Эсфири,Я в соты мед принес офортов, нот и книг…Но ночью изредка смеется дама пик!Зачем меня с собой не уведет она?