Для робких – зависти отрава,Для смелых – знанье, что есть страх.И перед ними молодая,Блудница кружится нагая,Лаская дерзостью очей;Хозяин гнется, подаваяПахучий кофэ для гостей,А в щели запертых дверейНа них глядит, волнуясь, стаяГарема томных дочерей.Весна 1910
«Она в мое сердце глубоко…»
Она в мое сердце глубокоРуками забралась и сжалаКровавое сердце жестоко.«Трепещет!» – наивно сказалаОна с любопытством ребенкаИ долго смеялась и звонко.Весна 1910
«Она была добра и мною не играла…»
Она была добра и мною не играла,Она была добра, всегда была добра…Она словам моим растроганно внимала,Не говорила мне, что мне уйти пора…Она мне голову задумчиво ласкала,Раз на колени к ней упавшую без сил,Она мне целовать одежду позволяла…Но я о том ее, я сам ее молил!И, помню, в темноте разубранной гостиной,Где падал с улицы мертво на потолокЛуч электричества, бестрепетный и длинный,Она от губ моих не отнимала ног…Я бросить не могу ни одного упрека,Мне не было любви, но было всё дано.Холодною игрой насмешливого рокаМне счастья обвинять ее не суждено!Она была добра… Покорна, как гетера…Но… мир мне пуст… мне нечем, нечем жить…Как часто я гляжу на дуло револьвераИ как хочу тогда ее поблагдарить…Весна 1910
ПИСЬМО
Моя хорошая! О, как я истомился,Как я устал молиться и рыдать.А раньше я, я вовсе не молился…Нет сил, нет слов, чтоб это передать!Приди ко мне, на миг и не любя;Я буду ждать тебя.Я буду долго ждать…Но если не придешь, то напиши, родная;Ведь так легко две строчки написать.И я пойму, что, письма отсылая,Я лишь сержу, и брошу докучать.Ты добрая; я буду ждать – ответ,Хотя бы только «нет»!Я буду долго ждать…Не презирай меня. Все дни мои тревога,Мне нету сна, я не могу читать,Я сумасшествия молю у Бога,Я эту грудь хотел бы разорвать…Когда же смерть освободит меня!