комитет засчитал ему потопление лишь подводной лодки «I-42».
Примером того, с какой самоотверженностью и энергией наши парни спасали жизнь летчикам и какому риску они подвергались при этом, могут служить действия подводной лодки «Хардер» Сэма Дили, которая несла спасательную службу у атолла Волеаи.
Наши самолеты делали один заход за другим. Бомбы градом сыпались на несчастный островок. Дома целиком взлетали на воздух, опадая вниз грудами обломков. Истребители носились во всех направлениях, подавляя огонь зенитной артиллерии противника. Вдруг один из самолетов сделал горку над подводной лодкой и сообщил Сэму по радиотелефону, что дальше к западу сбит летчик. «Хардер» дала полный ход и направилась туда, чтобы подобрать его. Пилот сбитого самолета был обнаружен на берегу, который виднелся примерно в 1300 метрах позади линии прибоя. Заполнив носовые цистерны главного балласта, Дили дал самый малый ход и пошел к острову. Он продвигался вперед до тех пор, пока нос его корабля не уткнулся в риф. Были вызваны добровольцы пойти за пилотом на резиновой надувной шлюпке, которая, как оказалось, не имела весел. Вскоре три матроса спрыгнули за борт и поплыли к берегу, толкая шлюпку перед собой. Тем временем самолет сбросил пострадавшему летчику надувную шлюпку. Взобравшись в нее, тот пытался подгрести к спасательной группе, но его относило все дальше в сторону. В конце концов через полтора часа двум морякам удалось добраться до летчика, который к тому времени совсем выбился из сил. Матросы спасательной группы, пробиваясь через буруны, сильно порезались о кораллы и также чувствовали себя неважно. Тем не менее они посадили летчика в свою шлюпку и поплыли к бурунам, где к ним присоединился еще один доброволец. После этого вся группа отбуксировала шлюпку с летчиком к подводной лодке. Во время этой спасательной операции большую помощь оказали «Хардер» истребители, которые ожесточенно обстреливали остров, подавляя снайперов, ведших огонь по спасательной группе и подводной лодке.
«Танни» несла спасательную службу у островов Палау и обнаружила в море двух японских летчиков. Один из них поднялся на борт подводной лодки, но другой предпочел навсегда остаться там, где его нашли. Подводная лодка «Гар» в районе острова Пелелиу подобрала восемь авиаторов.
Как показывают данные объединенного комитета по учету потерь, в марте 1944 года 20 наших подводных лодок потопили 27 грузовых судов противника общим тоннажем в 123462 тонны, легкий крейсер, эскадренный миноносец, подводную лодку, канонерскую лодку и морской охотник. Наибольшее количество судов — четыре — уничтожила подводная лодка «Тотог», действовавшая у Курильских островов и в районе острова Хоккайдо. Однако по сумме потопленного тоннажа на первое место вышла «Лэпон», одна из подводных лодок контр-адмирала Кристи, потопившая в Южно-Китайском море три крупных грузовых судна противника. Наши успехи в марте были довольно скромными по сравнению с предыдущим месяцем. Это объясняется тем, что многие подводные лодки использовались для спасательной службы и другой «подсобной» работы по поддержке стремительно наступавшего 5-го флота.
Сразу же после завершения удара по Палау 5-й флот адмирала Спрюэнса и 58-е оперативное авианосное соединение контр-адмирала Митчера занялись разработкой плана новой бомбардировки Трука. Я не знаю, родилась ли эта идея сразу или вынашивалась уже долгое время, но она всем нам понравилась. Капитан 2 ранга Дик Воуг и я затратили несколько часов на разработку с офицерами штаба адмирала Нимица интересовавших нас пунктов общего оперативного приказа и вопросов взаимодействия подводных лодок с надводными и воздушными силами. Во время предыдущих совместных операций мои подводные лодки дважды подвергались нападению со стороны своих сил, и я не хотел, чтобы это повторилось еще раз.
Адмирал Нимиц предложил мне вылететь вместе с ним на атолл Маджуро. Туда после завершения успешных действий в районе западной части Каролинских островов возвращался 5-й флот, и главнокомандующий Нимиц хотел лично ознакомиться с готовившейся новой операцией и выслушать рассказ о недавнем триумфе Спрюэнса.
Мы прибыли на Маджуро утром и сразу же отправились на линейный корабль «Нью Джерси», на котором держал свой флаг адмирал Спрюэнс. На созванном здесь расширенном совещании присутствовали контр-адмиралы Марк Митчер, Айк Гриффин, Джонни Гувер, Свид Хэнсон, Оле Оддендорф и некоторые другие с офицерами своих штабов. В своем сообщении начальник оперативного отдела штаба Спрюэнса дал анализ планируемых ударов.
Следующий день я провел на борту «Сперри» вместе с командиром 10-го соединения подводных лодок капитаном 2 ранга Эрком и капитаном 2 ранга Уоткинсом — командиром одного из дивизионов соединения. Кроме того, я осмотрел наш лагерь отдыха на острове Мюрна.
Начало нашей ремонтной деятельности на Маджуро положила «Кингфиш», которая была первым клиентом. Накануне моего отъезда сюда прибыла и «Флайинг Фиш». Ее командир доложил, что им потоплены три судна противника, а два других повреждены. Послевоенные данные подтвердили это.
С Маджуро я отправился на атолл Эниветок, где собирался подыскать якорную стоянку для плавучих баз и участок под строительство лагеря отдыха на случай, если бы он нам вдруг понадобился. Я внимательно обследовал атолл и нашел, что острова Джаптан и Рунит годны для использования в качестве передовых баз подводных лодок, если мы когда-либо будем нуждаться в этом. Хотя война стремительно катилась вперед и я уже подумывал о размещении своих подводных лодок в Апра-Харбор на острове Гуам, оба эти острова я всегда держал в памяти.
На обратном пути на Кваджелейн мы приземлились на острове Намур. Начальником гарнизона оказался мой старый приятель капитан 2 ранга Ивен. Он показал мне много интересного, в том числе несколько японских торпед и кислородный компрессор. Японцы использовали в своих торпедах кислород (а не сжатый воздух, как это делали мы) и керосин вместо спирта. Соседство кислорода и керосина грозило взрывом, однако позже, уже в Сасэбо, японский морской офицер разъяснил мне, что у них никогда не было несчастных случаев. Но я отметил для себя, что место, на котором снаряжались их торпеды, было огорожено толстой бетонной стеной. Японские торпеды были дальноходными, обладали высокой скоростью и несли большой заряд взрывчатого вещества.
Возвратившись в Пирл-Харбор, я нашел свой стол заваленным обычной грудой всевозможных бумаг. Наши дела обстояли неважно. Было похоже на то, что японцы оставили океанские коммуникации. В море у нас находились 44 подводные лодки, причем 26 из них занимались в это время непосредственно боевым патрулированием, однако донесений о потоплении судов противника было крайне мало.
Находясь на Маджуро, я получил донесение, что подводная лодка «Скэмп» сильно повреждена противолодочной бомбой, сброшенной вражеским самолетом. В Пирл-Харборе я узнал всю историю этого злополучного похода.
«Скэмп» входила в состав подводных сил 7-го флота. Утром 7 апреля во время патрулирования южнее залива Давао (Филиппинские острова) она обнаружила оперативное соединение противника, которое состояло из шести крейсеров, прикрывавшихся эскадренными миноносцами и авиацией. Условия для атаки в подводном положении были крайне неблагоприятными, так как море было зеркально спокойным. Во время сближения подводная лодка была обнаружена противником по следу, оставляемому перископом на водной глади, и подверглась атаке глубинными бомбами, которые не причинили вреда. «Скэмп» ушла на глубину и оставалась там в течение нескольких часов, после чего всплыла, чтобы передать радиодонесение в базу об обнаружении противника.
Установить связь никак не удавалось, и подводная лодка, находясь в надводном положении, тщетно пыталась передать донесение. В 15.43 была замечена летающая лодка противника, приближавшаяся со стороны солнца, и «Скэмп» срочно погрузилась. Она уже была на 12-метровой глубине, когда по правому борту, примерно в районе дизельного отсека, раздался близкий взрыв. К счастью, между дизельным и кормовым аккумуляторным отсеками имелась переборка, которая и сообщила добавочную прочность обшивке корпуса. Если бы не она, листы обшивки, по всей вероятности, не выдержали бы.
Люди попадали с ног, свет погас, и подводная лодка начала падать на дно, до которого, кстати, было несколько сот метров. Было включено аварийное освещение. На лодке начали принимать меры к тому, чтобы приостановить погружение. В этот момент из кормового отсека донесся отчаянный вопль: «Пожар в моторном отсеке!» Руль оказался заклиненным в положении «лево на борт», прочный корпус был сильно помят, кормовые отсеки заволакивало густым едким дымом, а шахта подачи воздуха к дизелям была повреждена вне прочного корпуса. Отрицательная плавучесть подводной лодки увеличилась примерно на 20 тонн. Положение было отчаянным, и командир уже думал о том, чтобы всплыть и попытаться прорваться в надводном положении. Но лейтенант Бешани, продув все балластные цистерны, наконец задержал
