было доказано не раз — на той же Ямахе, на Эльдорадо и в других мирах, где ретивые преобразователи спрямляли планетарную ось или перемещали моря на место гор. На Солярисе нашли иной выход: все население было разделено на пять кланов, обозначенных пятью цветами — красным, желтым, зеленым, голубым и фиолетовым, — и каждая из этих групп, невзирая на подданство и местонахождение, живет в своем собственном времени, сдвинутом на пять часов относительно “спектральных соседей”. Время — главное различие меж кланами; все остальное не так важно и определяется в основном цветами одежд, транспортных средств и обивки на мягкой мебели. Нет никаких препятствий для перехода из клана в клан, для перекрестных браков и заключения сделок; во всех случаях молодожены или предприниматели могут выбрать удобное время, сообразуясь со здравым смыслом. Кроме таких скользящих суток, на Солярисе введен трехдневный цикл, составляющий местную неделю, а пять циклов равны месяцу, коих насчитывается двадцать семь.
Обычно небольшие поселения, университеты, биостанции и частные усадьбы принадлежат одному из кланов, но в крупных городах, подобных Фад-жейре, есть пять районов, простирающихся до своего сегмента гавани. Три из них начинают, продолжают или заканчивают рабочий день; два — готовятся ко сну или спят. Должен признать, что это весьма удобно. Если вы нуждаетесь в компании (в то время как ваши приятели отдыхают), нужно всего лишь переместиться в другой район, где вечерняя жизнь в самом разгаре. А если вы намерены заключить сделку или пошататься по магазинам, отправляйтесь еще дальше — туда, где день не кончился, или в тот сектор, где наступило утро. Масса возможностей, чтоб поразвлечься и провернуть любые дела, если вы неутомимы, как шабн с Малакандры! Разумеется, описанная выше система не относилась к гидроидам, ноне оттого, что они являлись низшим классом солярисского общества. В океанских глубинах не столь уж важно, день сейчас или ночь, светит ли солнце или мерцают звезды; там вечная тьма, и ее разгоняют лишь фосфоресцирующие водоросли и сияние куполов над подводными городами. Шандре очень хотелось полюбоваться этим зрелищем, но я отложил его на самый конец, дабы не нанести ущерба нашему престижу. Солярис — благополучный мир, но и тут есть свои предрассудки, а главный из них таков: гидроидами не принято интересоваться. Они не преступники, не деклассированные и не рабы (или не совсем рабы); просто люди, которым не повезло. Они принадлежат к человеческой расе и признаются полезными членами общества; они делают девяносто процентов всех трудоемких работ, поскольку непригодны для более интеллектуальных занятий. И это все о них. Так сказать, sermo datur cunctis, amini sapientia paucis — дар речи дан всем, а мудрость — немногим. Руководствуясь данным правилом, я подсчитал свои визиты на Солярис и объявил, что мы с Шандрой облачимся в голубое. Каждый клан был бы счастлив принять нас в свои ряды как почетных гостей, но я не хотел никого обижать. Трижды я приземлялся на Солярисе и носил одежду красного, желтого и зеленого цветов; значит, в четвертый раз я буду жить ‘ по времени Голубого клана. Справедливость — превыше всего! Тем более что голубой цвет прекрасно сочетается с глазами и волосами Шандры.
В местном обществе она произвела фурор, причина коего была понятна и совершенно объяснима. На Барсуме ее считали “несколько тяжеловесной” — иными словами, курьезом: невысокая и слишком полная, по мнению субтильных костлявых барсумийцев. На Малакандре она была экзотической красавицей; сочетание золотистых волос, зеленых глаз и сравнительно светлой кожи являлось столь редким среди подданных Его Краальского Величества, что они признали в Шандре царственную кровь. А это создавало вокруг нее сферу недоступности и почтительного обожания, которое следует питать к королевским особам; ведь принцесса и на помосте — принцесса! И даже в дезабилье! Словом, гляди, любуйся, восхищайся, однако воли рукам не давай.
Но на Солярисе Шандру признали женщиной во плоти, столь же желанной, как любая из местных чаровниц. Ее глаза и волосы, ее загар, ее изящная фигура, длинные ноги, тонкий стан, полная грудь — все это соответствовало местным понятиям о красоте и женской прелести. Пожалуй, тут она выглядела слишком рослой, но не тяжеловесной, вовсе нет! А изобилие — там, где оно допустимо, — приводит сильный пол в восторг, даже если предмет восторгов выше вас на целую голову.
Впрочем, я, кажется, отвлекся — ведь мы толковали о солярисских традициях, если мне не изменяет память? Так вот, одной из них (кроме табу на гидроидов) была простота одежд, вполне понятная в столь теплом и ровном климате. Рабочее одеяние включало легкую блузу и шорты и было одинаковым для женщин и мужчин; по торжественным поводам они облачались в брюки, а к рубашке добавлялся жилет или короткий плащ, напоминавший пончо. Расцветка у каждого из кланов была своя, но и здесь разнообразие не поощрялось: так, красный цвет варьировался от алого по багряного, но оранжевый или кирпичный был признаком плохого вкуса. Ну и как вы думаете, что же это значило? Только одно: Солярис был неподходящим местом для демонстрации моделей, и Шандра не могла блеснуть тут своими талантами. Зато наше зоологическое ревю имело потрясающий успех! Оранжевые зверьки разошлись мелкими партиями по всей планете, птерогекконов перекупил университет Илльской Директории (разумеется, чтоб продать их по монопольным ценам, с наивысшей прибылью), за шабнов и единорогов бились крупные землевладельцы — каждый, видимо, хотел доказать, что вполне сумеет позаботиться об этих прожорливых тварях и что в его поместье они не подохнут с голода. Солидный океанический картель “Киты, Каракатицы и К°” приобрел моих барсуков, енотов и зайцев; вероятно, они расширяли сферу своей деятельности, желая заняться не только китами и головоногими, но и животными суши. Эту тенденцию тут же почуяли конкуренты, и за белок и лис разыгралось настоящее сражение: с “Китами” спорили “Даймонд Дельфиниум” с Федерации Ста Островов, “Компания Желтого Клана”, “Синдикат Биостанций Южного Полушария” и “Объединенные Маурийские Университеты”. В этом забеге они настолько выдохлись, что позабыли о ежах, и те достались какой-то темной фирме под названием “МММ” — кажется, “Межостровной Мелиоративной Мафии”. Не знаю, что собирались делать мелиораторы с ежами; быть может, прокладывать с их помощью каналы или дарить ежей своим вкладчикам — вместо обещанных диви-дентов.
Но главным предметом торгов были пернатые и насекомые. Птицам, жукам и мотылькам не требуется много места, и для Соляриса они являлись самыми подходящими обитателями. Тут уж Ареопаг Фаджейры не уступил никому; его биостанции, финансируемые правительством, закупали все подряд: голубей и соек, дроздов и воробьев, фазанов и попугаев, галок и канюков и, конечно, радужных бабочек с Эдема. В восторге от такой активности и в благодарность за гостеприимство я преподнес Ареопагу дар — оплодотворенные яйцеклетки малакандрий-ского сфинкса. Надеюсь, у них хватит ума держать этлх тварей в зверинце и не клонировать больше одной или двух пар.
Итак, мы закончили с животными, но оставались еще мои записи, книги и голофильмы, причем самые свежие, с Мерфи, Барсума и Малакандры. Я поручил их продажу своим агентам, чтобы, освободившись от хлопот, заняться солярисскими товарами. Я приобрел партию рыбных деликатесов, но небольшую, только для собственных нужд, и принялся отбирать пряности, косметику и всевозможные бальзамы, которыми так славится Солярис. Здесь не было магических растений вроде коринфской orchidaceae pudica, но из перебродивших водорослей производили уксус, придававший рыбе неподражаемый аромат, а в раковинах моллюсков определенноговида выращивали спайс — сильный афродиак с нежным запахом лаванды. Что касается обычной косметики, духов, кремов и благовонных масел, то сырьем для нее служили ароматические губки, морская соль, плоды и спермацет — воскоподобное вещество, содержащееся в особых полостях в голове кашалота. Такой товар был повсюду дорог, особенно на Земле; там кашалоты давно сделались персонажами детских сказок — как, впрочем, киты, дельфины и моржи.
Благовония я закупал вместе с Шандрой, и в том был двойной смысл: во-первых, она находилась при деле и проверяла каждую партию, а во-вторых, ее внешность и обаяние действовали на соляритов с неотразимой силой, что позволяло мне сбивать цены и выбирать лучшее из лучших. На протяжении шести циклов, пока я набивал корабельные трюмы контейнерами с парфюмерией, мы пропитались таким количеством запахов, что нас самих можно было б продавать на вес вместо ароматических губок. Особенно Шандру; ее волосы благоухали свежим океанским ветром, щеки пахли апельсинами, шея — магнолией, а о том, что ниже, я не рискую упоминать.
Наконец с бизнесом было покончено, и у нас оставались еще три недели (обычных, не солярисских), дабы насладиться отдыхом. Мы потратили их, путешествуя по островам и архипелагам от южного до северного полюса и посещая приемы и вечеринки, устроенные в нашу честь. Было все, о чем мечтала Шандра: безбрежный, залитый солнцем океан и острова, покрытые зеленью, пряный запах магнолий, пальмы с огромными листьями, похожими на гигантскую растопыренную пятерню, отдых в
