обед в британскую миссию. После нескольких перемен блюд и изрядного количества выпитого Рейли принялся рассказывать собеседникам о себе и заикнулся, что родился в Одессе. На обеде присутствовал молодой секретарь, занимавшийся накануне оформлением его визы и видевший его паспорт.
– Как же так? – спросил он через стол. – В вашем паспорте местом рождения значится Типперери, а вы утверждаете, что родились в Одессе.
Рейли рассмеялся в ответ:
– Я приехал в Британию, чтобы работать на Британию. Поэтому мне нужен и британский паспорт, и британское рождение. А от Одессы «долог, долог путь до Типперери!». (Слова из популярной песни английских моряков. –
В числе поклонников Савинкова, с которыми удалось познакомиться Рейли, находился бригадный генерал Эдуард Спирс, возглавлявший в Праге британскую военную миссию до самого окончания Первой мировой войны. Выйдя в отставку в 1920 году, он активно занялся частным бизнесом. Позднее генерал стал видным предпринимателем, широко известным в английских деловых кругах, но в то время он был еще слишком неискушен в вопросах коммерции. Когда ему предложили заняться радием, который в то время добывался только в Чехословакии, Рейли оказался именно тем человеком, который убедил бывшего генерала в огромных перспективах этого бизнеса. Уже будучи известным коммерсантом, Спирс говорил: «Рейли дал мне возможность стать настоящим бизнесменом, и без его своевременной поддержки я бы никогда не обладал тем, что имею сейчас».
За время работы в СИС генерал Спирс так и не сумел обзавестись полезными коммерческими связями. Он неподдельно изумлялся, выслушивая некоторые подробности работы Рейли в Генштабе Германии в годы войны, но более всего его поражала щедрость агента по отношению к эмигрировавшим из России музыкантам, игравшим в многочисленных пражских ресторанчиках.
В Чехии Рейли обычно останавливался в отеле «Пассаж», а по вечерам его часто видели в ночном клубе «Шейп руж», где за рюмкой сливянки он вел философские беседы с Элеонорой Той, которая теперь работала на Камминга в Центральной Европе. Забегая вперед, следует отметить, что впоследствии она стала личным секретарем Рейли в Лондоне.
А пока содержимое банковского счета Сиднея таяло с невероятной скоростью. На половину своего капитала Рейли вел роскошную жизнь в Европе. Недешево обошлись ему Надин и Маргарет. Кроме того, на требование выплатить значительную сумму причитающихся ему комиссионных американская железнодорожная компания «Болдуин» ответила отказом…
Но больше всего его разорял Савинков, которому вечно требовались дополнительные средства, несмотря на финансовую поддержку со стороны Франции, Польши и Чехии. В связи с этим Рейли приходилось залезать в собственный карман. Пополнение фондов из других источников было мизерным, от СИС Рейли не получал ничего. Великодушный к проблемам своих личных друзей, попавших в тяжелые послевоенные экономические условия, он часто ссужал их деньгами. Как правило, назад эти суммы не возвращались.
В Лондоне Рейли пошел на открытый контакт с представителем советского правительства Красиным. Уже через несколько минут беседы выяснилась ограниченность этого русского в политических взглядах. Казалось, этого человека вообще ничего не интересовало. Даже дипломатическую миссию он рассматривал лишь как средство личного обогащения. Несмотря на то что МИ-5 остро нуждалась в том, чтобы рядом с Красиным находился свой человек, даже исполнительный майор Эли наотрез отказался иметь с ним дело. Дипломат занимался исключительно переводом денег с банковского счета, на который медленно, но верно поступали средства кремлевских лидеров на случай их возможного бегства из России. Деньги переводились, естественно, на личный счет Красина. Когда в Кремле узнали об этой махинации, Красин был срочно отозван обратно в Москву, где вскорости «скоропостижно скончался». Красные так и не узнали, что с санкции СИС Рейли контролировал оба счета, и все деньги, «откачиваемые» Красиным, благополучно проходили мимо и в конце концов благополучно оседали у Савинкова.
Несмотря на все усилия, в июне 1921 года Рейли получил из Варшавы письмо, написанное рукой Макларена, следующего содержания:
«Положение отчаянное. На сегодняшний день положительный баланс составляет 700 тысяч польских злотых. Этого не хватит даже для того, чтобы выплатить нашим людям деньги за июль месяц. Савинков срочно уехал в Финляндию для работы с петроградскими тайными организациями. Теперь он не может вернуться обратно из-за элементарного отсутствия средств на дорогу».
Финансовое положение Рейли больше не могло обеспечить Савинкова. Более того, Сиднею пришлось покинуть Олбани и поселиться на более скромной Эдельфи-Террас, 5. Оттуда он не только продолжил работу с Савинковым, но и вспомнил о своем прежнем бизнесе в области химии, фармацевтики и, конечно, в торговле все теми же пилюлями от плешивости. Его знания о европейском рынке привлекали внимание торговцев и банкиров лондонского Сити. По просьбе компании «Хэлбер, Уэг и K°» Рейли снова отправился в Чехословакию с целью выигрыша весьма выгодного тендера. Не стесняясь давать взятки чиновникам, не брезгуя подкупать конкурентов, Рейли добился того, чтобы «Хэлбер» получила очень перспективный заказ.
Но бизнес не мешал Рейли продолжать организацию контрреволюционной деятельности против большевиков. Александр Федорович Керенский, бежавший из России по поддельному сербскому паспорту, был видной фигурой в антибольшевистском движении и имел самые лучшие рекомендации со стороны Роберта Брюса Локкарта. Несмотря на то что Савинков выполнял функции заместителя военного министра во Временном правительстве, Керенский никогда не беседовал с ним лично, с глазу на глаз. Встретившись несколько раз с Керенским в Праге в 1921 году, Рейли убедился, что между бывшим премьером и его коллегой по кабинету существуют значительные разногласия. В отличие от Савинкова Керенский обвинил Рейли в излишней доверчивости к эсеровским лидерам в вопросе распределения финансовой помощи Запада. Именно поэтому их контакты не носили долговременного характера, и письмо Рейли к Керенскому так и осталось без ответа.
Дорогой Александр Федорович!
Очень надеялся встретиться с Вами сегодня, поэтому хотел бы узнать причины, по которым Вы не ответили на мое послание. Помнится, Вы обвинили меня в неосторожности. В интересах нашей работы, пожалуйста, объясните мне предпосылки подобного заявления.
Во вторник у меня была длительная встреча с В.М.З. (Владимир Михайлович Зижинов, один из лидеров движения эсеров. К 1967 году стал главным идеологом антисоветской прессы в Чехословакии.) Позволю себе привести краткую выдержку из нашей беседы.
Это все. Мы разговаривали о внутреннем саботаже в России, но при этом он ни разу не упомянул имени Савинкова. Уверен, что В.М.З. не верил широте моих полномочий.
Буду крайне обеспокоен, если в результате нашего недолгого общения вы воздержитесь от поиска путей исполнения предложенного мной плана. Если в силу каких-либо причин В.М.З. не знал о нашей встрече, я не понимаю, зачем его нужно было об этом информировать. Обязательно встречусь с Вами после моего приезда из Варшавы. Надеюсь, что и Вы взаимно будете ожидать этой встречи.
Полагаю, что Вам понятны мотивы, по которым мне пришлось написать это письмо.
С уважением,
