требуя никакого вознаграждения.
Оказав бескорыстную помощь своим соседям, Новые роботы завоевали со стороны последних самое доброе отношение. Чудовища, какими их пытались представить Железноголовые, на деле оказались отзывчивыми и полезными членами общества, пусть даже и вызывали у кого-то некоторое раздражение. А Железноголовые после того, как их лидер получил нокаут, стали быстро деградировать и скоро превратились в тех, кем являлись в самом начале своего пути – бандой подонков и уголовников, не имеющих ничего общего с политикой.
Что же касается Новых роботов, то Фреда окончательно утвердилась во мнении, что их создание было ошибкой. Несмотря на любые отточенные и благородно звучащие аргументы, которые она могла привести в свое оправдание, было очевидно, что этим существам нет места в реально существующем мире. Вселенная не нуждается в них, навеки пойманных в ловушку, убегающих от рабства и не способных достичь свободы.
Конечно, сейчас уже ничего не поделаешь. Уничтожить их у Фреды было не больше прав, чем у Симкора Беддла. Но она, по крайней мере, могла ограничить ущерб. В ее силах было сделать так, чтобы на свет не появлялись другие Новые роботы помимо уже существующих. А те, которые есть, со временем износятся и прекратят свое существование естественным образом.
Следующим пунктом ее размышлений стали роботы с Тремя Законами. Для Фреды Ливинг было понятно, что они тоже являются ошибкой. Или, точнее говоря, являются ошибкой в нынешних, новых условиях. Они служили людям верой и правдой, но их время прошло или, по крайней мере, скоро подойдет к концу. Добро, которое они делали человеческой расе, уже не могло перевесить тот вред, который они приносили ее духу.
В конечном итоге роботы хотели, чтобы людям ничего не угрожало, а лучшим способом добиться этого всегда оказывались усилия, направленные на то, чтобы ничего не менялось, а каждый новый день был похож на предыдущий. Однако то, что не меняется, не может расти, а если нет роста, то неизбежно наступает увядание, упадок и смерть. Фреда помнила фразу, вычитанную ей в каком-то древнем тексте, который датировался еще докосмической эпохой: рабство калечит тела рабов и души рабовладельцев. Каждый новый день убеждал ее в правильности этого изречения.
Колонисты находятся в состоянии упадка и будут деградировать дальше – под руководством роботов- рабов, которые решили, что перемены только вредят их хозяевам, и во имя безопасности последних ограничивают их свободу при первом удобном случае.
Да, невеселые мысли.
Но ведь колонисты – еще не все человечество. Помимо них существуют и поселенцы. И еще одна общность людей, занимающая промежуточное положение между первыми двумя. Та общность, которая формируется сейчас на Инферно.
Потому что те поселенцы, что когда-то прилетели на эту планету, уже не являлись поселенцами. Они построили свои дома, сочетались браком с местными жителями, родили детей. Некоторые из них даже наняли в качестве слуг Новых роботов или купили «трехзаконных».
Но изменились не только поселенцы. Коренные жители Инферно тоже никогда не будут прежними – такими, какими они были, когда решили сбросить себе на головы комету, пусть даже этот шаг можно рассматривать в качестве самопожертвования во имя лучшего будущего. Инферниты использовали подвернувшийся им шанс и стали строить свою жизнь собственными руками. То есть сделали то, чего на протяжении многих поколений никогда не делали колонисты. Так что и колонисты уже не были колонистами.
«Итак, если мы не поселенцы и не колонисты, то кто же мы такие?» – спрашивала себя Фреда, глядя на моросивший за окном дождь.
Возможно, через секунду, а возможно, через полчаса она услышала позади себя звук, обернулась и увидела Крэша и Тоню Велтон.
– Ага, вот ты где, – сказал Альвар. – Я хотел узнать, не присоединишься ли ты к нашему довольно скучному деловому обеду.
– С удовольствием, – улыбнулась Фреда. В последние дни у Альвара и Тони было много дел. Нужно было провести переговоры по многим вопросам, и Тоня, надо сказать, проявляла гораздо большую волю к сотрудничеству, нежели прежде. Возможно, ее покладистость была каким-то образом связана с инфокубом, на котором значилось «Инцидент у Дворца Правителя», а возможно, и нет. Тоня была умной женщиной и, без сомнения, также видела, что мир меняется.
– Здравствуйте, Тоня, – сказала Фреда.
– Здравствуйте, Фреда, – сказала Тоня. – У вас очень задумчивый вид. О чем вы размышляли?
– О переменах, – ответила она. – О переменах, об эволюции, о наших забытых предках. Я размышляла над тем, кем нам предстоит стать.
Альвар склонил голову набок и улыбнулся.
– Странная постановка вопроса. Что конкретно ты имеешь в виду?
– Я думала о Земле, какой она была до эпохи космических перелетов, – заговорила Фреда. – О ее истории, которая покрыта для нас мраком. О королях и королевах, о вождях и их последователях, о героях и злодеях. О всех группах, племенах, нациях, которые сражались друг с другом, о заклятых врагах, которые бились насмерть.
– И что же? – поинтересовалась Тоня.
– Я размышляла о том, что же с ними могло случиться. Почему, каким образом они все исчезли? Подумайте обо всех войнах, августейших браках, миграции, союзах, которые имели место прежде, чем все эти группы, все эти старинные враги и союзники превратились в единый народ, в землян, в предшественников колонистов и поселенцев. Мы так мало знаем об этих древних нациях и людях, а между тем, не будь их, не было бы и нас. Мы забыли их имена, но их кровь течет в наших жилах.
– Но почему вы вдруг задумались о древней истории? – спросила Тоня Велтон.
– Почему? Потому что, мне кажется, она начинается вновь. Колонистов больше нет. Их, а точнее, наше время истекло. Мы либо вымрем, либо ассимилируемся в культуру поселенцев. Нам всем это прекрасно известно, как бы мы ни старались делать вид, что это не так. Но никто на задумывается, что, если не будет колонистов, не будет и поселенцев. Определяющей характеристикой поселенцев всегда являлось то, что они – не колонисты. Как же вы будете называть себя, что будете о себе думать, когда не останется колонистов? – Фреда сделала жест рукой в сторону Альвара и Тони – двух представителей разных культур. – Задумавшись об этом, я напомнила себе, что и колонисты, и поселенцы являются потомками единой человеческой расы, которая сейчас забыта. И я поняла, что они, в свою очередь, со временем тоже станут предками для своих потомков, которые родятся, возможно, лишь через тысячелетие. Обе наши культуры явятся тем фундаментом, на которых они будут строить свои общества.
Крэш задумчиво кивнул:
– Мы с Тоней уже немного затронули эту тему. Мы размышляли, что делать с имеющимися на Инферно поселенцами: сколь долго позволить им оставаться на планете, какими правами наделить. Но твои слова, Фреда, помогли мне принять решение. Я думаю, мы позволим им остаться. Всем без исключения, на столько, на сколько они сами захотят, и на тех же правах, какими пользуются коренные жители Инферно.
Тоня удивленно посмотрела на Правителя.
– Ничего себе предложение! – воскликнула она.
– Мы должны помочь Инферно вернуться к жизни, и для этого нам понадобится любая помощь, которую только можно получить, – сказал Альвар. – Так почему же нам не позволить поселенцам жить здесь и работать над этим вместе с нами. Пусть заселяют планету!
– В самых глухих районах? – подозрительно спросила Тоня. – Или в нашем крохотном Сеттлертауне, подальше от ваших глаз?
– Нет, – ответил Крэш, – в тех же городах, в тех же поселках, на тех же улицах и в тех же домах, что и мы. Фреда права, приближается время, когда больше не станет ни колонистов, ни поселенцев, а будет народ. Так почему бы ему не зародиться здесь, на Инферно? Почему бы нам не стать народом? Единым народом?
Он шагнул к своей жене, взял ее ладонь левой рукой, а правую, обернувшись, подал Тоне, и это рукопожатие протянулось над историей всех поколений их бесчисленных общих и забытых предков.
