– Для того, чтобы быть независимой. В Австралии это ценят. Вообще, скоро это будут ценить везде. После войны все будут жить не так, как сейчас. Это последняя война, других таких уже не будет.
– Откуда вы знаете? – тихо и серьезно спросила девушка.
– Мне так кажется. Мы все уже переросли тот период, когда война кажется самым простым способом решения проблем.
Аннет раскрыла было рот для ответа, но где-то в глубине дома назойливо зазвенел электрический звонок, и она, бросив Каю извиняющийся взгляд, убежала наверх.
Больше он ее не видел.
Когда Лизмор, после почти часовой беготни по порту, сообщил Каю, что отплыть сегодня утром они смогут только на том самом «Мальме», который собирается обратно в Киль, ему показалось, что у него вырвали зуб.
– О Бездна! – вздохнул он. – Что, это единственная калоша во всем Стокгольме?
– Единственная, которая идет в Киль прямо сейчас. Я не испытываю особого желания проболтаться здесь еще пару дней. Мне нужно быть в Берлине – и чем раньше, тем лучше.
– Давайте угоним самолет, – меланхолично предожил Кай. – Если вы сумеете раздобыть бомбардировщик, я доставлю вас в Берлин гораздо быстрее.
Лизмор вытаращил на него совершенно квадратные глаза.
– Я не совсем понимаю, когда вы шутите, а когда – нет…
– Это с непривычки. Хотя, если на ушко, – я и сам путаюсь. Ну а вы, вы уже взяли билеты?
– Какие билеты? Я договорился со старым Бенгтссоном, и вся недолга. Вот, кстати, ваш паспорт, держите.
– Вы и на таможне побывали?
– Меня тут хорошо знают. Вот в рейхе может быть посложнее – я имею в виду, с вами. Но взятки, как вы понимаете, берут везде.
– Ага, так вот для чего вы накупили столько виски и сигар!
– Разумеется. Ну, идемте, наш старый морской волк отчаливает через час и ждать нас не станет.
Кай бросил на стол пару купюр и покинул невзрачное портовое заведение, в котором ждал Лизмора, пока тот носился по округе. За час, проведенный в одиночестве, ему пришлось выпить три здоровенные кружки дрянного кофе и послать подальше нескольких непрезентабельных местных шлюх, которые совершенно млели от его южного шика.
Кимбол тащил на себе пару увесистых тюков с барахлом, закупленным в стокгольмских магазинах. Каю достались их чемоданы – почти, впрочем, невесомые, так как в них не было ничего лишнего.
Полчаса спустя, когда Кай уже совершенно перестал ориентироваться в пространстве, Лизмор наконец вывел его на полузаброшенный причал, возле которого мирно дымил трубой пузатый старик «Мальме». Слева от него тянулись какие-то доки, справа качался на ветру лес мачт рыболовецких ботов и шхун. Выглядел этот пейзаж несколько мрачно, тем более что солнце и не думало появляться на небе; в довершение всего моросил мелкий и противный дождик, так и норовящий забраться за воротник.
– Я что-то не пойму, – вполголоса заметил Кай, двигаясь по шатким деревянным сходням, что вели на борт парохода, – мне показалось, что мы пристали в другом месте.
– Вам не показалось, – проворчал Кимбол. – Но нам-то какое дело? Я и так еле уговорил старую каракатицу взять нас на борт – он так упирался, словно я предлагал ему не деньги, а маринованных жаб.
Кай попробовал представить себе маринованную жабу – и не смог. Лизмор, очевидно, разбирался в кулинарии куда лучше его.
Взобравшись на борт, путешественники наткнулись на первого помощника – тощего, словно килька, верзилу с помятым лицом и клочковатой седой бородой. Его водянистые глаза выпучились на пассажиров с таким недоумением, как будто перед ним стояли призраки.
– Шкипер сказал, что мы можем занять те же каюты, в которых плыли сюда, – заявил ему Лизмор.
Старпом что-то пробурчал по-шведски и махнул рукой.
Кимбол отодвинул его своей костлявой задницей и с достоинством загремел каблуками по металлической лестнице, которая вела на пассажирскую палубу. Кай, поставив чемоданы себе на плечи – иначе он не пролезал в тесный проход, – последовал за ним.
Как ни странно, но каюта Кая оказалась убранной. В тесном шкафчике лежал комплект хрустящего крахмалом белья, и даже коврики, недавно заляпанные его мокрыми ногами, были вычищены и приятно пахли хвойным экстрактом, как и в Киле, когда они только отправлялись в Швецию.
Швырнув свой чемодан в угол, Кай рухнул на узкую койку и вытащил из кармана сигару.
Минут через сорок в носовой части корабля раздалось пыхтенье и грохот якорной цепи. «Мальме» качнулся вперед и начал выбираться в море. Кай закрыл глаза.
…Вечером он под завязку накачался виски, надеясь, что хмель позволит безбедно пережить все ужасы, которые ждали его в ходящей ходуном каюте. Однако же облегчения Кай не дождался: опьянение прошло буквально через пару часов после того, как он лег. Заснуть по-настоящему так и не удалось. Кай периодически погружался в неглубокую дрему, продолжая смутно ощущать толчки пляшущего на волнах парохода, и пробуждался через каждые полчаса.
В четвертом часу ночи ему все-таки удалось уснуть более-менее крепко, но сон был недолог. Кай проснулся от назойливого ощущения опасности, вдруг засвербившей затылок, причем проснулся сразу, рывком; раскрыв глаза, он несколько секунд лежал, вслушиваясь в свои ощущения, потом поднялся, быстро оделся и отправился будить Лизмора.
Старый солдат спал чутко. Каю понадобилось лишь несколько раз пристукнуть костяшками пальцев по двери его каюты, как внутри раздался шорох, и настороженный голос спросил по-немецки:
– Кого там черт колотит?
– Это я, – ответил Кай. – Вставайте, дружище. Кажется, у нас неприятности.
Дверь немедленно распахнулась. В образовавшийся проем всунулась растрепанная голова, внимательно оглядела коридор и вернулась восвояси.
– Заходите, – прошипел Лизмор. – Что случилось?
Кай вошел в каюту, бегло оглядел упакованного в фиолетовую пижаму Кимбола и вздохнул:
– Под нами шляется подводная лодка. Вы чувствуете, что корабль стоит на месте? Как по-вашему, что это может значить?
– Вы хотите сказать, что мы уже получили торпеду? – осклабился Лизмор.
– Пока нет. Но можем.
– Нет, это что-то не то, – возразил Лизмор, начиная одеваться. – Вы хотите выйти посмотреть?
– Да, черт меня возьми, я хочу… Если нас будут топить, я предпочел бы оказаться на палубе. Может, нам удастся оторвать пару спасательных кругов.
Лизмора заметно передернуло.
– Водичка там не очень… Ну ладно, идемте, поглядим, кто там под нами лазит. Вы говорите, субмарина еще под водой? Значит, крутится на электродвигателях?
– А вы угадайте, почему я не могу почуять дизель… ну, с трех попыток?
– И гадать не надо – у дизеля нет системы зажигания. Но генераторы-то вы наверняка слышите?
– Генераторы – еще как. О, вот!.. Кажется, они выключили движки.
«Мальме» чуть заметно качнулся. Лизмор вышел в коридор, прислушался и махнул рукой, приглашая Кая следовать за ним. Над их головами тяжко пробухали чьи-то башмаки.
На палубе было темно. Бегло оглядевшись, Лизмор бесшумно поднялся на корму и исчез из поля зрения. В это время на носу парохода вспыхнул прожектор. Ярко-желтый луч света крутнулся и уперся во что-то с правого борта. Выход на палубу находился на левом, и Кай поспешил подняться на корму, чтобы рассмотреть то, что так интересовало людей с «Мальме».
– Вон она, красавица, – хмыкнул Лизмор, указывая рукой на залитую светом рубку подлодки, пляшущую в мелкой волне.
– Англичанка!.. – выдохнул Кай, подходя к ограждению.
На узкой палубе перед зачехленным орудием деловито суетились несколько темных фигурок. Кай отчетливо видел, что они спихивают на воду какой-то тюк.
