– Ты очень здорово изъясняешься! Нет, Мари. Тебе не стоит ревновать меня к призраку многолетней давности. То, что я должен был отбросить, я отбросил двенадцать лет назад. Я расстался с Валерией, как змея со своей старой кожей. Она осталась где-то там, на дороге… По большому счету, мы никогда не принадлежали другу другу – тут виноват и ее возраст, и сословные перегородки, которые она так и не захотела преодолеть. Одно время меня мучила мысль, что своим поступком она отомстила мне за то, что я саргонский лорд, а она – дочь священника с нищей планетки. Может быть, я был недалек от истины, потому что Валерия всегда восхищалась «светом» и «обществом», в которые ей хода не было. Может быть… Честно говоря, сейчас мне противно даже вспоминать об этом.
Мария усмехнулась и зябко повела плечами. Забравшись под одеяло, она изогнулась, взяла с туалетного столика пачку французских сигарет и прикурила – как показалось Каю, нервно.
– Что она могла знать об этом самом «свете»… Когда-то я пошла в армию, потому что с раннего детства питала глубокое отвращение ко всем этим условностям, в которых росла. А они, как мне казалось, росли вокруг меня.
– Ты закончила кадетский корпус?
– Да, Брассонский – тяжелой пехоты. Служила почти три года. Потом – ты знаешь. С Лайонелом я познакомилась, когда он лежал в столичном госпитале после ранения. По-моему, он сразу обезумел: конечно, мне это страшно льстило, и долгое время я была уверена, что на самом деле люблю его. Но все это проходит; когда твой мужчина на пятьдесят лет тебя старше, ты все равно начнешь тяготиться его чувствами. Особенно если он на самом деле безумен в своей страсти.
– Я старше тебя на двадцать, – рассмеялся Кай.
– На пятнадцать, я думаю… но это все-таки лучше, чем на пятьдесят. Мир его праху, он был хорошим человеком и наверняка одобряет то, что происходит с нами сейчас. Ты ему очень нравился, Кай.
– Он мне – тоже…
Кай присел на край постели и поцеловал женщину, поймав себя на мысли, что со стороны они, наверное, выглядят довольно смешно: у нее в руке тлела сигарета, у него – сигара, и, прильнув друг к другу, они отвели занятые руки в стороны, чтобы не обжечься.
– Мы как подростки, – тихо хихикнула Мария, – мне все время кажется, что ты боишься меня… хочешь, но в то же время боишься.
– Боюсь?! – поразился Кай.
Бросив в пепельницу сигару, он запрыгнул на кровать и обрушился на женщину всем своим жилистым узким телом. Она радостно пискнула и раскрылась ему навстречу. Кай вошел в нее, мгновенно растеряв все свои последние мысли, забыв и о седине в бороде, и о Лизморе, и о том, что чертов Больт все-таки оказался в постели старой змеюки. Он таял в этом теплом аромате, действительно ощущая себя мальчишкой, впервые прикоснувшимся к священнодействию любви… и вдруг, захрипев в конвульсии страсти, остановился и упал на грудь Марии с широко раскрытыми глазами.
– Что с тобой? – спросила она, приподнимаясь на локтях.
– Они там, – сипло проговорил Кай, не двигаясь с места. – О Бездна, как же их там много!
– Что, что ты имеешь в виду?
Кай сполз с нее и сел на кровати. Схватил сигару, несколько раз глубоко затянулся и наконец пришел в себя.
– Это было всего лишь мгновение, – произнес он, – оргазм прояснил мне мозги. И я почуял всю эту сволочь. Они там, южнее нас. Расстояние я определить не могу.
– Ты хочешь сказать, что учуял несколько «одержимых»? – Мария села рядом с ним и тревожно заглянула ему в глаза.
– Не «несколько». Мари. Их там много. Я не успел понять сколько – говорю тебе, это длилось всего лишь мгновение. Никогда бы не подумал, что наслаждение может так взорвать мой несчастный мозг.
– Ты уверен, что это не было галлюцинацией?
Кай встал и принялся натягивать рубашку.
– Таких галлюцинаций не бывает. Я должен лететь. Мне кажется, что у нас мало времени.
– Я полечу с тобой.
– Нет! – Он предупреждающе поднял руку. – Это невозможно, твое присутствие смажет четкость ощущений. Пока меня не будет, попробуй связаться с этим красавчиком Джимми и выяснить, не ошибся ли он со сроками переговоров. Не могло ли случиться так, что опоздал с подачей доклада? Ты же знаешь, как иногда случается: даже классный профессионал может быть обманут или дезориентирован.
Кай закончил одеваться, защелкнул пряжку пояса и поглядел на парадный меч, лежащий в кресле:
– Пусть ножик останется пока у тебя. Все, я помчался!..
– Удачи! – выкрикнула вслед ему Мария, но он уже не слышал ее, поглощенный ощущением начинающейся охоты.
Этого мига Кай ждал с того момента, когда понял, что в кабине британского истребителя сидит «одержимый»; он знал, что так или иначе, но выполнит свое предназначение, ибо никто, кроме него, на это не способен. Долг охотника, влекущий его за собой, не был для Кая набором громких фраз, он следовал ему неосознанно, впитав его с молоком матери. Долгие годы его готовили к тому мигу, когда ему придется исполнить то, ради чего пятый лорд Харкаан появился на свет. Он не понимал, что все сражения, в которых прошла его молодость, были лишь репетицией главного события в его жизни, – события, которое должно было произойти в ближайшие часы.
Он родился в величественном замке, выстроенном из гладкого темного камня. С первых же дней его окружали портреты предков и коллекции оружия, собранные ими за столетия сражений в разных уголках Галактики. Став старше, он принялся за изучение летописей и семейных хроник, повествующих о путях лордов Харкаан оф Саргон – то были пути войны. К тому моменту, когда его отец понял, что Кай наделен редким даром охотника, он уже не видел для себя иного жребия, чем судьба солдата.
Снега Саргона закалили его тело, а суровое воспитание отца наделило его душой настоящего молодого тигра, с презрительной усмешкой посматривающего на расфранченных столичных щеголей, приходивших в армию со своими золочеными шпагами, бантами и пристрастием к охоте. Кай Харкаан, едва став лейтенантом, уже представлял собой вполне сформировавшийся боевой механизм, способный выживать в любых условиях и вести свою, настоящую охоту, забыв обо всем на свете, кроме ускользающей добычи.
Сейчас, уже далеко не юный, прошедший через сотни самых разных битв, ни разу никем не побежденный, он был готов…
Люк мягко ушел в пазы, и Кай сразу же запрыгнул в полумрак рубки. Едва усевшись в кресло, он дал запуск и оторвал истребитель от мокрой травы. «Дельта» послушно взмыла в темное небо.
Кай посмотрел на свою «Омегу» – было начало десятого вечера, и усмехнулся. «Воистину, – сказал он себе, – сегодня странный день. Первый раз в жизни я пришел к женщине небритый, и первый же раз я лечу в парадной форме». Белая кобура на правом бедре мешала ему сидеть, и, отстегнув застежки, Кай раздраженно бросил ее в угол рубки.
Истребитель набрал двадцать тысяч метров и перешел в горизонтальный полет. Кай переключил обзор на видеосферу. Под ним неслось темное море. В почти чернильной мгле пару раз мелькнули огоньки каких-то судов, спешащих по своим делам. Небо на юге было затянуто плотной пеленой облаков, поэтому Кай врубил сканерную обработку. Дожав рычажок разрешения, он увидел неровную береговую линию, разукрашенную крохотными точками огней.
«Дельта» быстро приближалась к африканскому побережью. Кай убрал газ и толкнул штурвал, переводя ее в снижение. Короткие треугольные крылышки, торчавшие из боков истребителя, плавно выросли во внушительные узкие плоскости, помогающие ему парить в холодном ночном воздухе.
Когда до берега оставалось чуть больше ста километров, Кай с торжеством понял, что оказался прав: в его затылке медленно разгорались пульсирующие искорки. Он чуть склонил штурвал, выводя машину точно на азимут цели. В направлении он не мог ошибиться даже сейчас, когда небо было насыщено недалекой грозой, шумевшей где-то над Пиренейским полуостровом.
– Вот вы где, сучьи детки! – выкрикнул Кай и оскалился, словно волк, почуявший добычу.
Под ним поплыл никогда не засыпающий порт Алжир. Кай посмотрел вниз на россыпи огней под ногами и довольно ухмыльнулся. До цели оставалось совсем немного.
