шевелятся, ловят нас в прицелы. Но курса американцы не меняют. Правильно! Что им бояться пары «Мессершмитов»? У них двенадцать стволов против наших шести.
Только вот ошибочка вышла, господа агенты ЧВП. Не знаете вы, что в одном из этих «мессеров», которые имеют наглость атаковать вас, сидит Андрей Коршунов, хроноагент экстра-класса и фронтовой ас- истребитель. И что он, этот Андрей, знает, какой страшный груз вы везете. И он не допустит, чтобы этот груз был доставлен по назначению. Умрет, а не допустит! Пусть даже хуже чем умрет, плевать он хотел на все ваши жуткие хитрости! Сейчас он в кабине истребителя и выходит на цель, и ничто другое его не волнует. Цель вижу, атакую!
Однако соваться к этой «Суперкрепости» все равно жутковато. Эх! Прав был Генрих. Сюда бы мой «МиГ» двадцать девятый! Они бы даже и не поняли, что их сбило. Да что там двадцать девятый, хватило бы и семнадцатого, лишь бы парочку ракет сюда! Эх, немцы, немцы! «ФАУ-2» сделали, а до элементарной ракеты «воздух— воздух», которыми русские с тридцать девятого года пользуются, додуматься не смогли. Теперь рискуй вот из-за вас, арийцев проклятых, своей жизнью, и не только жизнью! Ладно. Глаза боятся, руки делают.
— Лена, действуй, как договаривались. Ты здесь потанцуй, а я пойду работать.
Утапливаю сектор газа до предела. Мотор уже не ревет, а верещит, как циркулярная пила. Захожу строго в хвост «Боинга», прикрываясь от огневых точек его хвостовым оперением. Но по мне начинает работать спаренный пулемет калибра 12,7 мм хвостового стрелка. Пули размером с небольшой огурчик проходят все ближе и ближе. Но и он у меня в прицеле.
Боковым зрением замечаю, как к «Суперкрепости» из-за моей спины несутся трассы, рассеивающиеся вокруг ее левой плоскости. Это открыла огонь Ангелика. По ней тоже начинают бить пулеметы. Но моя задача сейчас: хвостовой стрелок. Вот пляшущие огоньки его стволов уже в перекрестии моего прицела. Эх, парень! Парень из Техаса или Оклахомы, прости ты меня. Ты-то ни в чем не виноват. Что значит, не виноват?! Ты наверняка знаешь, что не простую бомбу подвесили вам в бомболюк. Да и жалованье за этот полет положили тебе раза в два, а то и в три больше обычного.
Жму на гашетку… Эх, Джон, Джон, зря ты сегодня сел в этот самолет! Нос истребителя окутывается дымками, в визг мотора вплетаются стук пушки и треск пулеметов. Снаряды рвутся в кабине стрелка. Достается и хвостовому оперению. «Суперкрепость» качается, но продолжает идти прежним курсом.
Я подошел слишком близко. Меня уже достают другие стрелки. Это опасно. Стремительно прохожу над «Боингом», ныряю вниз и закладываю обратную петлю. Так и есть, обманул! Они ждали меня вверху, а я прошел низом. Но при выходе из петли с трудом увертываюсь от пушечной трассы. Ангелика, потеряв меня из виду, тоже стала жертвой моего хитрого маневра. Она никак не ожидала, что я выскочу снизу.
— Поаккуратней, Ленок! — ворчу я. — Дело еще не сделано, а ты меня чуть в Монастырь не отправила.
Лена что-то отвечает, но я ее не слушаю и снова захожу в хвост «Суперкрепости». Теперь мне никто не мешает, хвостовой стрелок убит, а от остальных я надежно прикрыт хвостовым оперением.
Двести метров… сто пятьдесят… Только бы не «провалиться» вниз, там меня ждет не дождется нижний стрелок. С такой малой дистанции он не промахнется. Кажется, левый внешний мотор дымит… Точно! Ай да Ленка! С такой дистанции и попала, молодец! Добавим ему. Сто метров. Выношу упреждение, бью… Снаряды ложатся на левую плоскость и дымящийся мотор. Отваливаю. Стволы пулеметов ищут меня внизу. Они думают, что я повторю прежний маневр. Дудки! Не на того нарвались!
Мотор горит. «Суперкрепость» теряет высоту, но курса не меняет. Что ж, добавим! Делаю еще один заход. Снова захожу строго в хвост, сближаюсь на «кинжальную» дистанцию и бью по второму левому мотору. Горит уже вся левая плоскость. Внизу, сзади распускаются купола парашютов, но пилот и штурман — агенты ЧВП — не покидают самолета. «Суперкрепость», теряя высоту, разворачивается и идет к близкому уже берегу.
Мне становится ясен их замысел. До Берлина им, разумеется, не дотянуть, но на такой скорости и высоте бомба может долететь до берега. Да даже если немного и не долетит, ведь это не простая фугаска! Нет, господа, не выйдет! Раз уж Андрей Коршунов встал у вас на пути, он вас дальше уже не пустит, доведет дело до конца. Подхожу на пистолетный выстрел и буквально кромсаю снарядами хвостовое оперение. Летят куски дюраля…
«Суперкрепость» резко задирает нос, сваливается на левое крыло и входит в штопор. Все! Через несколько витков отваливается левая, плоскость, и обрубок огромной машины, беспорядочно кувыркаясь, падает в море.
Гнева 36
А.С.Пушкин
Дело сделано. Пора идти домой. Беру курс на аэродром.
— Кончил дело, гуляй смело! Так, Ленок?
— Ой, Андрей, как ты ее! Мне даже страшно стало.
— Это только первые пятнадцать раз страшно! — смеюсь я и переключаю диапазон.
Йозеф Шварц не отвечает, тогда я вызываю КП группы:
— Вернер-2! Я — Бизон-23. В квадрате С8 уничтожили «Суперкрепость». Идем домой.
Мне отвечает штандартенфюрер Дитц:
— Бизон-23! Я — Вернер-2. Поздравляю с очередной победой. Будьте внимательны, на вашем маршруте работают блицы!
— Понял вас, Вернер-2, — отвечаю я, а сам ни черта не могу понять, что еще за «блицы».
Смотрю на бензомер. Ого! Дай Время до аэродрома дотянуть! Внезапно неподалеку расцветают разрывы зенитных снарядов. Выходит, мы здорово уклонились к северу и уже попали на территорию, занятую Красной Армией. Надо рвать когти! Что же это за блицы такие? Американские «Мустанги» или английские «Спитфайеры»? Впрочем, ни те, ни другие нам не страшны. Поднимаемся повыше, и тут справа я замечаю какое-то сверкание. Так и есть, истребители!
— Андрей, по-моему, нас атакуют!
— Вижу, Леночка, оторвемся или отобьемся.
— Отбиваться нечем, у меня коробки пустые.
— Это даже к лучшему. Вдруг это наши, а ты по ним стрелять…
— Это для тебя они ваши, а для меня все, кто по мне стреляет, — враги.
Возразить нечего, да и некогда… Я уже вижу, что нас сзади атакуют четыре истребителя. Вот заходит первая пара. Свалившись на крыло, ныряю под них. Пара проходит совсем рядом. Ото! «Як-3»!
— Влипли, Ленок! От этих мы не оторвемся!
Что-то еще в этих «Яках» заставляет меня в еще большей степени почувствовать всю безысходность нашего положения. Но что? Размышлять на эту тему мне не дают. В хвосте уже вторая пара. Однако резвые ребята! Ухожу из-под огня тем же маневром, импровизировать некогда. Успеваю заметить на фюзеляжах «Яков» изломанную молнией красную стрелу, а у другого на капоте еще и голову лося: сохатого с могучими рогами. Великое Время! Вот это нарвались! Это же дивизия Лосева, моя дивизия, более того — мой полк! И что-то еще… Так и есть!
«Яки» перестраиваются и проходят справа довольно близко. У каждого под кабиной по нескольку рядов звездочек, а у ведущего даже рядов не сосчитать. Вот мы и прилетели…
— Все, Лена, дальше некуда! Хорошо, что успели задание выполнить.
— Андрей, да неужели мы не отобьемся?
— От этих не отобьемся, те еще волки!
— Кто они такие?
— Молнии, Ленок. Сохатые Молнии! Видела, по скольку у них звездочек на фюзеляжах?
— Ой, мамочка! Что будем делать, Андрюша?
— Подергаемся, сколько можно… Хотя… Сейчас нас разъединят и будут рвать поодиночке. Помни, что я говорил, и не геройствуй, когда собьют…
Все, разговаривать больше некогда. Одна пара заходит в лоб, вторая падает сверху. Выхожу из-под удара, но Ангелику они успевают отсечь.
