остановились. Мы проехали мимо и через пять миль тоже остановились. Когда Крайслеры проехали мимо нас, мы тронулись следом за ними. Через десять миль Крайслеры вновь остановились. На этот раз агенты вышли на дорогу и преградили нам путь. Я остановился.
— В чем дело, господа?
— Слушай, испанец! Тебе говорили, что в Сент-Луисе тебя не ждут? Так какого чёрта ты тащишься за нами?
— Господа, в Сент-Луис едете вы, а мы едем в Филадельфию. Но так уж получилось, что до Джексонвилла здесь только одно шоссе. Поэтому вам волей-неволей придётся пока терпеть наше присутствие.
— Черт с вами! Но не дай Бог, если в Джексонвилле вы повернёте на запад!
Дверцы Крайслеров захлопнулись, и машины тронулись дальше. До Джексонвилла мы играли у этой компании на нервах. То я, то Кора вырывались вперёд, и мы держали агентов с Суарешем как бы в «клещах». Наверное, им это не очень нравилось, потому что в таких случаях они прибавляли газу и уходили вперёд. Но в дальнейшем им всё равно приходилось снижать скорость, и всё повторялось. Так мы развлекались до Джексонвилла.
Перед въездом в город агенты Фарбера вырвались вперёд, и мы нагнали их только на заправочной станции, где они остановились перекусить в кафе и заправить машины. Я оплатил заправку, и мы тоже прошли в кафе. Агенты сидели за двумя столами и быстро поглощали стандартные американские блюда, какие подавались без всяких вариаций во всех придорожных кафе. Суареш сидел мрачный, но при нашем появлении явно приободрился.
Мы заняли соседний столик и заказали то же самое. Другого в кафе просто не было. Агенты Фарбера проглядывали на нас далеко не дружелюбно. А на Анну напало игривое настроение. Она начала громко перечислять все «достоинства» американской кухни. Здесь был и хлеб, ослепительно белый и красивый, но совершенно безвкусный, напоминающий вату; и бифштексы из мяса, замороженного ещё до войны и успевшего лишиться всех соков; и сухой картофель, явно с военных складов; и кислые помидоры; и мучной соус, абсолютно без вкуса и запаха, и много чего другого.
— Теперь понятно, почему Америка не смогла довести войну до конца, — заявила она, — На такой пище не только воевать, детей производить невозможно.
Это никак не способствовало улучшению наших отношений с агентами Фарбера. Но я к этому и не стремился. Когда мы вышли из кафе и проходили к своим машинам, главарь открыл дверцу своей машины и показал мне автомат Томпсона, лежащий на заднем сидении.
— Видел, испанец? Смотри, если вздумаешь снова тащиться за нами, познакомишься с ним поближе. И своим болтливым сеньоритам это передай. Мы с вами за минуту разделаемся.
Я усмехнулся. Автомат Томпсона. Нашёл чем пугать! Конечно, если грабить банк, магазин, автостоянку, пугать прохожих в переулке или устраивать разборки в тесных помещениях; это — вещь незаменимая. Но на трёх хроноагентов и агента «Омеги» эта игрушка производила, скорее, обратное впечатление. Бандиты удивлённо смотрели в нашу сторону и никак не могли понять, над чем так заливисто хохочут три красивые молодые женщины. А я просто рассказал им, чем нас хотят напугать.
За Джексонвиллом дорога разделилась. Одно шоссе вело на север, другое — на запад. Крайслеры повернули налево, а мы проехали прямо, резко увеличив скорость. Надо было оторваться подальше, пока Суареш не заподозрит неладное и не проверит содержимое своей коронки. Но далеко нам уйти не удалось. Мы ещё не доехали до Уэйкросса, как я услышал голос Магистра:
— Матвей! За вами погоня. Идут обе машины, они вас нагоняют.
Я притормозил, и когда Кора подъехала ко мне, объяснил ей обстановку. Кора только кивнула. Нашим планом было предусмотрено и это. Я пересадил Аниту в машину Коры и сказал:
— Ждите меня в Уэйкроссе.
— Справишься? — спросила Кора.
— Справлюсь, — ответил я, показав автомат Калашникова.
Кора снова кивнула. Она, видимо, знала, на что способен русский автомат. Они уехали, а я развернулся и поехал навстречу погоне. Ещё раньше я приметил развилку; вправо уходило какое-то второстепенное шоссе, которое было совершенно пустынным. Доехав до развилки, я остановился, достал бинокль и начал наблюдать за дорогой.
Через пятнадцать минут я увидел две стремительно движущиеся с юга машины. Выждав, когда они окажутся на расстоянии прямой видимости, я поехал на север и тут же свернул на пустынное шоссе. Проехав по нему пять миль, я нашёл удобное для засады место. Дорога делала поворот налево, и с обеих сторон к ней подступали деревья. За поворотом я остановился, вышел из машины, сунул в карман запасной магазин, взял автомат и вернулся к повороту. Там я устроился в кювете и стал ждать.
Ждать пришлось не долго. Не прошло и минуты, как с вершины пологого холма начала спускаться первая машина, сразу за ней — вторая. Я подпустил их на сто пятьдесят метров и влепил длинную очередь в капот и лобовое стекло головного Крайслера. Машину занесло и развернуло поперёк дороги. Второй Крайслер попытался её объехать и при этом подставил мне свой борт. Вторая очередь легла на диво удачно, прямо в бензобак. Машина вспыхнула и через несколько секунд взорвалась. Кто-то выскочить успел, а кто-то нет.
Гангстеры ничем не отличались от всех других американцев. Ребята были крутые, бравые, смелые, но воевать совершенно не умели. Они могли только делать бизнес, грабить и кичиться своим образом жизни. Они бестолково метались по шоссе, беспорядочно паля в мою сторону из Томпсонов. Поначалу они пытались укрыться за первой разбитой машиной, но она быстро занялась, облитая горящим бензином из взорвавшегося бака. Никто из них не догадался спуститься в противоположный от меня кювет и попытаться меня обойти. Пули их автоматов жалобно ныли в воздухе или шлёпались в землю и асфальт на приличном от меня расстоянии. Я же не тратил даром ни одной очереди. Вскоре всякое шевеление на шоссе прекратилось. Спор Калашникова и Томпсона, как и следовало ожидать, выиграл русский конструктор.
Проезжая мимо разбитого и горящего Крайслера я притормозил. Гарсиа Суареш сидел на заднем сидении с широко открытыми глазами. Пуля попала ему прямо в лоб. Царствие тебе небесное, сеньор полковник!
Кора, Анита и Анна ждали меня в кафе на окраине Уэйкросса.
— Ну, как? — спросила Анита, как только я подсел к их столу.
— Всё в порядке, — коротко ответил я, — Они нас больше не побеспокоят.
— Эти-то не побеспокоят, — заметила Кора, — Но Фарбер уже наверняка знает, у кого микроплёнка, и так просто он от нас не отстанет.
— Время с ним! У нас есть фора.
— Хорошо бы так, — осторожно сказала Анна.
Но вопреки нашим ожиданиям дальше нас никто не тревожил вплоть до Балтимора. Там, на заправочной станции, пока я платил за бензин, женщины пошли в туалет. Высокий негр крепкого сложения начал заправлять наши машины. Внезапно он позвал меня:
— Простите, сэр! Не могли бы вы подойти на минуту.
Он стоял между машиной и бензоколонкой и отвинчивал горловину бака. Я подумал, что он обнаружил какую-то неисправность и, ничего не подозревая, подошел к нему. Негр ткнул мне в солнечное сплетение ствол Кольта и тихо произнёс:
— Микроплёнку! И быстро!
Я понял, что если я замешкаюсь или вступлю в пререкания, парень сразу же нажмёт на спусковой крючок. Решение пришло мгновенно. Я полез правой рукой во внутренний карман, якобы за микроплёнкой. Одновременно я резко повернулся и ударил левой рукой по пистолету, а правым локтем заехал негру между глаз. Кольт отлетел в сторону. Но негр оказался крепким парнем и выдержал мой удар, устояв на ногах. В его руке блеснул нож, и он прыгнул на меня. Но я оказался быстрее. Пуля из «Писмейкера» подрезала его в прыжке.
— Хорошо дерётесь и хорошо стреляете, сэр! — услышал я насмешливый голос.
Пока я разбирался с негром, меня обступили шесть человек. Их намерения не вызывали сомнений. Каждый из них держал в руке пистолет. Не знаю, успел бы я войти в ускоренный ритм времени, но на помощь пришли женщины. Послышались негромкие хлопки пистолетов с глушителями и щелчки лазера
