— Или вольна пребывать в состоянии застоя, — пробурчал Флинкс. — Содружество и Церковь помогали множеству первобытных народов. Почему же не уйюррийцам?
— Ты позволяешь себе судить о высшей политике Церкви, — пробормотала она, снова отодвигаясь от него.
— Не я! — почти крикнул он, шумно стукнув обеими руками по одеялу, и, быстро жестикулируя, продолжал. — Это Церковный Совет позволяет себе манипулировать судьбами рас. А если не Церковь, то правительство Содружества. А если не Содружество, то крупные корпорации и семейные фирмы. И потом, есть Империя ААннов, которая ставит себя превыше всего. — Он принялся в гневе расхаживать вдоль постели.
— Господи, меня до смерти тошнит от организаций, думающих, что они имеют право устанавливать, как следует развиваться другим!
— А что бы ты предложил взамен? — бросила она ему вызов. — Анархию?
Флинкс снова тяжело сел на постели, уткнувшись лицом в ладони. Он устал и был чересчур молод.
— Откуда мне знать. Я знаю только одно: меня начинает чертовски тошнить от того, что сходит за разум в этом углу мироздания.
— Не могу поверить, что ты столь невинен, — проговорила она на сей раз помягче. — Чего ты еще ждешь от всего лишь млекопитающих и насекомых? Слияние было только началом выхода твоей и моей расы из долгого темного века. Содружеству и Объединенной Церкви всего несколько веков. Чего ты ждешь от них так скоро. Нирванны? Утопии? — она покачала головой, жест, позаимствованный транксами у человечества.
— Не мне и не тебе ставить себя превыше Церкви, помогшей вывести нас из этих темных времен.
— Церковь, Церковь, вечно твоя всемогущая Церковь! — закричал он. — Почему ты ее защищаешь? Ты думаешь, она состоит из святых?
— Я никогда не утверждала, что она совершенна, — ответила она на это, проявляя и сама некоторую горячность. — Сами Советники утверждали бы это последними. Это одно из ее достоинств. Естественно, она несовершенна, она никогда не стала бы утверждать обратное.
— Именно это мне однажды и сказал Цзе-Мэллори, — задумчиво произнес он.
— Что… кто?
— Некто, кого я знал, тоже покинувший Церковь по своим собственным причинам.
— Цзе-Мэллори, снова эта фамилия, — задумчиво проговорила она. — Он был тем напарником по стингеру моего дяди, о котором ты упоминал раньше. Бран Цзе-Мэллори?
— Да.
— На собраниях клана говорили о нем также, как и о Трузензюзексе, — она встряхнулась, резко возвращаясь к настоящему, бесполезно грустно думать о том, чего она, вероятно, уже никогда не сможет испытать вновь. — Ну а теперь, когда ты решил, что вселенная несовершенна и что орудия разума несколько меньше, чем всеведущи, что ты предлагаешь нам на этот счет предпринять?
— Поговорить с нашими будущими друзьями, уйюррийцами.
— И что же они сделают? — усмехнулась она. — Забросают камнями челноки барона, когда тот вернется? Или лучеметы, которые здесь наверняка запасены в избытке?
— Возможно, — допустил Флинкс. — Но даже если они ничего не смогут сделать, я думаю, среди них у нас будет куда больше шансов выжить, чем тут, ожидая, когда Руденуаман надоест держать нас при себе. Когда это случится, она отделается от нас как от старого платья. — Он дал своему мозгу прозондировать, не видя больше причин прятаться от Силзензюзекс. — За дверью стоит только один охранник.
— Откуда ты знаешь… ах да, ты мне сказал, — ответила она сама себе. — Насколько обширны твои таланты?
— Не имею ни малейшего представления, — честно ответил он ей. — Иногда я могу воспринять паука в комнате. А другой раз… — он почувствовал, что лучше сохранить несколько секретов. — Просто положись на мое слово, что снаружи только один охранник. Полагаю, наша покорность убедила Руденуаман, что нам не требуется пристальное наблюдение. Как она выразилась, нам тут некуда бежать.
— Не уверена, что я не согласна с ней, — пробормотала Силзензюзекс, обратив взгляд к холодным горам за окном. — Хотя должна признать, что если мы сбежим, она может оставить нас в покое. В горах мы будем представлять для нее не больше опасности, чем здесь.
— Надеюсь, она так и думает, — признался он. — Барон бы с ней не согласился. Нам нужно убираться сейчас же. — Соскользнув с постели, он подошел к двери и тихо постучал. Дверь ушла в стену, и охранник внимательно посмотрел на них, с расстояния в несколько шагов, заметил Флинкс.
Это был высокий худощавый человек с усталым выражением лица и волосами, ставшими слишком рано седыми. Насколько мог судить Флинкс, он не был ААнном в человеческой личине.
— Вы прервали мое чтение, — кисло уведомил он Флинкса, указывая на расположенный поблизости лентопросматриватель. Это напомнило Флинксу о другой ленте, которую он сам хотел прочесть. Несмотря на бушующее в нем беспокойство, ему придется подождать с просмотром этой ленты до куда более позднего времени, если он вообще когда-нибудь состоится.
— Что вам надо? — было ясно, что этот человек хорошо осведомлен об их пока полном сотрудничестве. Флинкс мысленно закричал, вызывая у себя ощущение страха.
Пип вырвался из-под подушек на постели и пролетел через дверь, прежде чем охранник успел отложить свой просматриватель. В руке у него появился лучемет, но вместо того, чтобы стрелять, охранник скрестил обе руки перед лицом. Флинкс прыгнул через дверной проем и двинул ногой в солнечное сплетение противнику. Только закрытые веки помешали его глазам выскочить из орбит.
С громким «бум» часовой ударился о противоположную стену, осел и привалился, словно тряпичная кукла, к ножке стула. На этот раз мини-дракончик ответил на зов Флинкса. Он снова напряженно устроился на плече Флинкса, прожигая взглядом потерявшего сознание охранника.
Силзензюзекс поспешно подошла к нему сзади:
— Почему он не выстрелил сразу же? Фактически… — Она заколебалась, и Флинкс почувствовал как работает ее ум.
— Совершенно верно. Здесь никто не признал в Пипе опасного зверя. Единственная, кому я сказал, — это телохранительница Руденуаман. Во всей этой суматохе она пренебрегла уведомить об этом всех прочих. Мы же здесь в капкане без надежды на побег, помнишь? Единственными, кто еще знал, были Чаллис и Махнахми. Он мертв, а она сбежала.
Флинкс сделал жест в сторону охранника:
— Вот почему я отозвал Пипа и вырубил его сам. Все по-прежнему не ведают полных способностей Пипа. Раньше или позже Линда вспомнит, что надо рассказать об этом хозяйке. Но к тому времени мы уже должны оказаться на свободе. Второго шанса Руденуаман нам не даст.
— Что мы будем делать теперь?
— Нас никто не видел, кроме небольшого корпуса вооруженных сотрудников службы безопасности и нескольких человек на руднике. Предприятие это приличных размеров. Веди себя так, словно ты знаешь, что делаешь, и мы сможем выйти отсюда неостановленными.
— Ты сумасшедший, — нервно пробормотала она, когда они вошли в лифт. — Может, это и большая база, но все равно она замкнутая община. Здесь все должны друг друга знать.
— Ты сама служила в бюрократической системе, а все еще не понимаешь, — печально заметил Флинкс. — При подобной сложной операции все очень сильно склонны придерживаться собственной специальности. Каждый взаимодействует с людьми в пределах этой специальности. Здесь едва ли однородное маленькое общество. Если мы не наткнемся на одного из охранников, встречавших нас на взлетной полосе, мы сможем передвигаться вполне свободно.
— Пока наш часовой остается без сознания, — напомнила она ему. — А потом они бросятся искать нас.
— Но, держу пари, не за пределами границ базы. Руденуаман будет больше раздражена, чем разгневана. Она будет считать, что здешняя окружающая среда позаботится о нас сама. И так оно и случится, если уйюррийцы нам не помогут.
