звезд заметно уменьшилась. Внутри у него все перевернулось при мысли об обреченных жителях Кармадж-Коллангатты и Твоски Брайт. Флинкс повернулся к своим спутникам и обнаружил, что Септембер вопросительно смотрит на него. Гигант и Хасбога, узнав, что немедленное уничтожение им не грозит, вернулись в обсервационное помещение.
Поиск Трузензузекса и Цзе-Мэллори ни к чему не привел. Пора заняться собственным.
Мудрые голубые глаза смотрели на него. Гигант словно предчувствовал вопрос.
— Корабль настроен таким образом, что в опасной ситуации подчиняется только моему голосу, Септембер. Я могу высадить вас с Хасбогой, а могу и оставить на борту, пока не буду удовлетворен. Мне нужны ответы, и немедленно.
Странно, но Септембер как будто одобрил слова Флинкса, во всяком случае не рассердился.
— Ты так и не объяснил мне, что ты делал на Моте, пытаясь купить меня. И ты упомянул о других. Я хочу знать, почему ты оказался на аукционе.
— Мне нравится твой корабль. Можешь держать меня на нем, сколько захочешь. — Смеется над ним гигант?
Флинкс подошел и, подбоченясь, посмотрел на твердое лицо великана. Септембер возвышался над ним. Он весит вдове больше юноши и одной рукой может переломать ему кости. Конечно, если не вмешается маленькое хвостатое существо на плече Флинкса. Для многих это «конечно» заканчивалось смертью. Но Септембер не был настроен воинственно.
— Клянусь своей душой, молодой приятель, неужели ты угрожаешь старому Скуа? — И он улыбнулся.
Флинкс в гневе отвернулся.
— Прости. Мне не нравится вселенная, в которой угрозы заменяют разум, как камень кость в окаменелостях. Особенно мне не нравится угрожать друзьям.
Белые брови удивленно поднялись.
— Ты считаешь меня другом?
Флинкс, не глядя на него, ответил:
— Мне бы хотелось, чтобы ты был моим другом.
В голосе Септембера послышалась странная нотка.
— Мне бы тоже этого хотелось, приятель… Итак… я расскажу тебе, что ты хочешь узнать.
Флинкс повернулся, пытаясь сдержать возбуждение. Он сел на стул, Септембер в позе лотоса сидел против него. Хасбога, слегка обидевшись, что на нее не обращают внимания, смотрела на звезды.
Трузензузекс и Цзе-Мэллори оставались прикованными к приборам. Флинкс знал, что они не признают неудачи, пока не убедятся сами. Теоретики, они в то же время очень прагматичные и практичные существа.
— Примерно двадцать стандартных лет назад, — начал Септембер, — у меня не оказалось ни кредитов, ни перспектив. Я несколько раз в жизни бывал беден, парень. Не очень приятно. Я был угнетен, мозг мой не функционировал нормально… причина тебя не должна интересовать. И я принял предложение, которого, вероятно, не нужно было принимать.
Была фирма, небольшая, но связанная с очень влиятельными личностями, как я узнал позже. Побуждения у них были хорошие. Они считали, что могут, объединив свои способности, усовершенствовать человечество. Физически, не морально. Для того, чтобы доказать свои теории, они нуждались в нормальных условиях для своих «усовершенствованных» детей. Идеальными оказались пары, желающие иметь детей, где отец стерилен. Существует много организаций, которые поставляют таким парам ценную сперму. Фирма таким образом получила идеальное не вызывающее подозрения прикрытие.
Конечно, пары, получавшие сперму, не знали, что ребенок «усовершенствован». — Гигант отвернулся. — Ты должен знать, что я сам не знал до того.
Флинкс не стал спрашивать, до чего именно.
— Пары считали, что покупают обычные сперматозоиды, полные первоклассных генов. Они не могли знать, что с этими генами экспериментировали. Я предложил свои услуги и был принят в качестве донора спермы. — Он позволил себе слегка улыбнуться. — Я уверен, это из-за моего размера и сил, а вовсе не из-за ума. Помни, я понятия не имел, что происходит с тем, что я продаю. Конечно, кроме меня, были и другие доноры. Не знаю, много ли и часто ли они поставляли сперму. Я — несколько раз.
Поставлял — дьявольщина, продавал! Теперь ты понимаешь, Флинкс, почему я не могу сказать, отец я тебе или нет. Возможно, твоей матери имплантировали мою сперму. А может, и нет. Даже хромосомный анализ теперь ничего не скажет, потому что техники фирмы изменяли определенные гены.
— А как ты узнал обо всем? — Рассказ странно привлекал Флинкса своей необычностью. Изменение генов… усовершенствование человечества. Он не уверен, что его усовершенствовали, но это объяснение его непостоянного странного дара.
— Большинство из первых усовершенствованных детей родилось на Земле или на близких к ней планетах. Большинство из них оказались нормальными, но примерно пятая часть рождалась калеками или с генетическими повреждениями. Повреждения иногда бывали ужасными.
Помни, что организаторы фирмы были в целом добропорядочными существами, людьми и транксами. Они пришли в ужас, ликвидировали фирму и разошлись. Вмешалось правительство. Шли разговоры о необходимости уголовного наказания, но правительство не нашло кого наказывать. Оно не знало, что эти повреждения возникли в результате дородового вмешательства.
Чтобы защитить себя, создатели фирмы разработали специальную программу. Они создали специальную сеть, которая отыскивала здоровых детей, которых они произвели, узнавала об из пребывании и личности. А неудачные результаты уничтожались. — Голос Септембера звучал ровно. — Для сохранения тайны в этой сети старались использовать прежних работников фирмы. Мне объяснили, что, поставив сперму, я тем самым стал соучастником и могу подвергаться преследованию правительством. И потому я согласился.
Флинкс не стал спрашивать, удалось ли Септемберу выследить детей-неудачников.
— Я должен был купить тебя на аукционе на Моте и отвезти на Землю. Там в специальной школе воспитывали еще нескольких здоровых детей. Тем временем правительство кое-что узнало. О детях не стало известно, но несколько организаторов фирмы было арестовано. Они могли узнать меня. Поэтому когда на аукционе появилось много местной полиции, мне пришлось поспешно уходить. Я собирался позже вернуться и перекупить тебя у твоего покупателя.
— Почему ты этого не сделал, Скуа?
— Потому что сразу вслед за этим сеть лопнула, кое-кто в обмен на обещание безопасности начал говорить, и большинство основателей фирмы было арестовано. Просматривая сообщения триди, я решил, что лучше порвать все связи с сетью и фирмой. И сумел затеряться.
— А что случилось с основателями? — Флинкс снова почувствовал возбуждение. Отец он ему или нет, но Септембер еще не конец следа. — Где их записи?
— Прости, приятель, но точно не знаю. Однако у меня большие уши. — Он подчеркнуто пошевелил ушами. — Я слышал, что все записи погибли в огне.
— Ну, тогда экспериментаторы, — Флинкс старался не терять надежды.
— Общественное возмущение заставило применить необычно строгое наказание. Большинство было приговорено к избирательной нейрохирургии. — Флинкс тяжело сел. Он знал, что это такое. — Все их воспоминания о фирме и ее деятельности были стерты. Личности и большая часть знаний сохранились, но они больше не знают ничего о фирме и ее деятельности.
— Мне казалось, это противоречит доктрине Церкви.
Септембер кивнул.
— Да, но общество было сильно возмущено, приятель. Можешь себе представить, какой это был праздник для Лиги противников науки. Часто мнение Церкви побеждает. Но в этом случае Внутренний Совет и Последний Оплот сочли благоразумным не вмешиваться. Конфликт между Церковью и правительством никому не был нужен.
— Но… ты можешь быть моим отцом.
— Я этого не отрицаю, парень. — Септембер вытянул ноги и поморщился. Одна нога затекла. —
