платье с воланами. Воплощение радушия.
— Понятно. Вы у нас впервые. Это бывает.
— Как вы догадались? — спросил Эллиот.
— Синдром новичка. Обычное дело. Как вы думаете, чего бы хотел ваш друг? Между прочим, у вас потрясные платья. — Бармен окинул взором ряды бутылок. — Хм-м. Что же мы имеем? Может, немного изысканного вина, выдержанного в подвалах у Дядюшки Нэнси?
— Фррр. — Билл одним движением головы изобразил твердое нет. — Фррррр!
— Ах! Тогда начнем с крепкого! У нас есть бурбон, цена умеренная, но на вкус — слезы счастья!
— Ага, — отозвался Эллиот, — нет. Я думаю, что для начала мы возьмем два очень больших пива... Однако у вас выбор!
Билл, тяжело дыша, согласно закивал. Захлебываясь при этом обильной слюной.
— О Боже, да у вашего приятеля синдром слюноотделения. Обычное недомогание на планете Баров. Значит, пиво. Не эль, не сидр... — бармен задумчиво перебирал варианты. — Желаете горького? Или лучше охлажденного светлого?
— Биллу хочется чего-нибудь вкусного. На службе у Императора не часто приходится отведать хорошего пивка.
— Ах! Все понял! Сегодня мы получили лучшее горькое номер два. Старое «Черное сердце»! — Бармен схватил две огромные кружки.
— Лучшее номер два? Почему не просто лучшее?
— Потому что, к сожалению, очень старое уже кончилось. Но вы знаете, все сорта одинаково хороши. Лучшее горькое — не больше чем название марки. — Он уже открыл кран, и темная пенистая жидкость потекла в трехлитровую кружку. Вскоре бармен подставил под кран вторую. — Думаю, вашему другу оно понравится. — Он водрузил кружку на стойку перед Биллом.
Билл припал к ней. Он пил, пил, пил, а когда наконец оторвался, чтобы перевести дух, заметил, что отпил лишь малую часть! Билл еще немного попил и отставил кружку, чтобы отдохнуть от наслаждения.
Гастрономический оргазм!
О сладостные злаки, соединенные с водой и в чудесном превращении ставшие усладой языка! Томительные волны наслаждения наполнили все существо Билла, теплые, как поцелуй возлюбленной. Высшее наслаждение. Это было само дыхание настоящей поэзии вкуса!
Билл отер рукавом губы и блаженно икнул.
— Уа-ах! Это бесподобно! — выдохнул он.
— Наконец мы наблюдаем синдром удовлетворения, — прокомментировал бармен, поставив перед Эллиотом вторую кружку. Эллиот попробовал напиток и нашел его восхитительным. Билл хотел было глотнуть еще, но что-то его остановило. Благополучно отыкавшись, он впал в праздничное состояние, и ему захотелось пообщаться с радушным хозяином.
— Я Билл. С двумя 'л'. А это мой напарник, Эллиот! Мы туристы!
— Ага, правильно, туристы! — подтвердил Эллиот.
— Отлично, рад познакомиться, Билл и Эллиот! — ответил бармен. — А я Дядюшка Нэнси.
— Дядюшка Ненси. Ага, хозяин?
— Правильно, — самодовольно подтвердил Дядюшка Нэнси. — Он самый.
— А скажи-ка. Дядюшка Нэнси. Объясни мне, дураку. — Билл, ухмыльнувшись, обвел глазами посетителей. — Почему у вас все мужчины носят женские платья?
— Поймешь — когда напьешься в платье, Билл, — усмехнулся в ответ Дядюшка Нэнси. — Однако мне пора заняться и другими клиентами.
— Ага, но извините. Дядюшка Нэнси, — вмешался Эллиот, — это что, книги там, на верхней полке?
Билл вслед за ним поднял глаза. Под самым потолком, в полумраке, виднелся длинный ряд книжных переплетов. Ниже был укреплен плакат с надписью на латыни: «Veni, bibi, transvestivi».
— Да, это книги! — Улыбка Дядюшки Нэнси стала еще шире.
— А что означает эта латинская надпись? — продолжал интересоваться Эллиот.
— Пришел, напился, переоделся! — перевел Дядюшка Нэнси.
— Ага, ясно. Дядюшка Нэнси, — продолжал Эллиот. — А эти книги.., вы не состоите в Колпартии?
Разговоры тут же стихли, в баре повисла тишина. Все головы повернулись в сторону Эллиота. В баре заметно напряглись мускулы. Заиграли желваки. Сжались крепкие кулаки.
— Нет, что вы! — ответил Дядюшка Нэнси. — Но ведь читать не запрещено, не правда ли?
— Ага, нет. Но это зависит... — начал было Эллиот, но Билл зажал ему рот.
— Мой друг хотел сказать, что никогда таких книг не видел. Напряжение сразу спало, разговор в баре зашумел опять.
Билл облегченно вздохнул. Лично он ничего против книг не имел. Он предпочитал комиксы. И всегда придерживался правила: живи и давай жить другим, потому что сам любил пожить в свое удовольствие. Поэтому он ничего не имел против увлечения литературой. Сам Билл никогда не умел как следует читать. Какие же колледжи в деревне? Какие там, к черту, книги — он на планете Баров! Чинджерами надо заниматься!
— Очень рад, что они вам понравились! — воскликнул Дядюшка Нэнси. Он указал на полку, уставленную томами в кожаных переплетах, которая протянулась во всю длину бара. — Это моя коллекция классиков. Обратите внимание, как прекрасно они подобраны! Говорят, некоторые тома были выпущены еще на Земле. Конечно, это не правда, но не правда приятная.
С величайшей осторожностью он снял с полки книгу и положил перед Биллом и Эллиотом. Мягкий пергамент. Золоченый обрез. Черная с красным обложка. Великолепная вещь. Даже на Билла произвела впечатление.
— «Дэвид Копперфилд» [Копперфилд (англ. Copperfteld) — можно перевести как «медные копи».], Чарлз Диккенс, — прочел Билл. — Это что, из жизни шахтеров?
— О нет! Это классическое произведение, Билл! — воскликнул Дядюшка Нэнси. — Прекрасная книга о ранних годах викторианской эпохи.
— Как воняет весь этот хлам! — послышался недовольный гнусавый голос из-за спины Билла.
Билл обернулся и увидел того самого хиппи с Адской планеты, что пытался его поджарить!
Глава 6
Нет, это был не тот.
Хотя и похож как две капли воды на того самого хиппи, что стрелял в Билла и ранил Эллиота. У него были такие же длинные, перехваченные ленточкой волосы и клеши. Только этот покрепче и ростом повыше, лицо посерее и попрыщавее.
А поверх одежды этот шут гороховый натянул цветастое платье в стиле «му-му».
— Дерьмо, — упрямо повторил паренек. Дикий анархический огонь горел в его глазах.
— Я, кажется, уже предупреждал, что в моем баре хиппи делать нечего, — ответил на это Дядюшка Нэнси.
— Ага, но, по-моему, это отличная книга, — мягко возразил Эллиот. — А вы какие предпочитаете?
Паренек скрипнул зубами и возмущенно фыркнул. От него попахивало травкой. А изо рта пахло сильно и дурно, в том числе синтетической пищей.
— Я люблю... — с вызовом начал он. И выпалил:
— Порнуху!
— Ну что ж. — Билл спокойно хлебнул пивка. — Я тоже порнушку уважаю!
