Значит, решено. Утром уходим.
Как всегда перед дальней дорогой, протестующих и сердито похрюкивающих мастодонтов запрягли еще до рассвета. К восходу все уже было готово. Стоя у тропы, Херилак проводил первого слона взглядом. Путь знакомый, и не в обычае было, чтобы саммадары предводительствовали в пути. С огромным облегчением он заметил Саноне среди провожавших саску. Подойдя к мандукто, Херилак положил руку на его плечо.
– Мы еще встретимся, друг мой.
Печальный Саноне отрицательно качнул головой.
– Не думаю, мой друг. Я не молод и более не хочу покидать нашу долину. Я повиновался указаниям Кадайра, видел такое, чего прежде саску не знали. И теперь я устал. А ты? Мне кажется, что и ты более не пройдешь этим путем.
Херилак грустно кивнул.
– Теперь в этом нет нужды. Я буду искать тебя на небе среди звезд.
– Все мы идем путем Кадайра. Если Керрик жив и ты встретишь его, передай: Саноне от имени всех саску благодарит его за подаренную жизнь.
– Я передам, – ответил Херилак, отвернулся и более не смотрел на долину саску, с которыми многое связывало его народ.
Возле реки он нагнал медленно шествующие саммады, миновал их. Саммад Келлиманса был невелик – всего один мастодонт. Но, проходя мимо, Херилак заметил, что саммад вырос вдвое. Шагая широко, как воин, Меррис вела вперед своего мастодонта.
– Вижу среди тану тех, кто хотел остаться у саску, – сказал Херилак.
Меррис вышагивала, набив рот копченым мясом.
Достав изо рта непрожеванный кусок и сплюнув, она заговорила:
– Разве саммадар Херилак не рад меня видеть?
– Ты тану.
– Конечно. Поэтому я и решила, что мне нечего делать в этой тесной долине – работать в полях и судачить о пустяках с женщинами саску. Тану не может жить без леса, тану вольны идти, куда захотят.
Херилак был озадачен.
– Тогда зачем ты все это наговорила? Я не вижу причин... – Он недоумевал, пока не заметил хитринки во взгляде женщины. Тут его осенило. Херилак разразился хохотом и одобрительно хлопнул женщину по плечу. – Ты хитра, как женщина, и решительна, как охотник. Ты знала, что Саноне недоволен тем, что Малаген, женщина саску, оставляет долину. И ты лишила его возможности протестовать, прежде чем он решился на это. Ты вовсе не собиралась оставаться!
– Это ты сказал, отважный Херилак. Слабой женщине приходится прибегать ко всяким уловкам, чтобы уцелеть в мире могучих мужчин.
И с этими словами она угостила его не менее дружеским ударом, так что Херилак даже пошатнулся, но не перестал хохотать.
«Понял ли Саноне, что его провели?» – гадал Херилак. Он мог заподозрить это еще вчера, но теперь, узнав об уходе Меррис, конечно же догадается... Как все-таки хорошо вновь идти. Он тронул металлический нож Керрика, висевший теперь у него на груди, и подумал: жив ли он... Если жив Херилак разыщет его.
Тропа шла вдоль леса к северу – к броду через реку. Там, возле воды, их дожидались Ханат и Моргил, изгнанные из долины за кражу священного порро. Заметив их приближение, Ханат замахал руками, а Моргил лежал на траве без движения. Херилак встревожился.
Может быть, что-то случилось или где-то рядом мургу?
Схватив стреляющую палку и копье, он сбежал к воде.
Увидев его, Ханат замахал вновь и грузно осел на землю возле приятеля.
– Что случилось? – спросил Херилак, ожидая увидеть раны и кровь, но не находя их.
– Это порро, – сиплым голосом произнес Ханат, указывая на глиняный кувшин возле входа в шатер. – Плохой порро.
– Надо было думать, прежде чем красть.
– Э-э, украденный порро был вовсе недурен. – Охотник облизал пересохшие губы. – Но вот когда мы сами приготовили его, получилась гадость. На вкус то, что надо, но на следующий день охотник такой больной...
– Значит, вы научились его делать? Как же? – заглянув в горшочек, Херилак понюхал.
– Достаточно просто. Мы следили за ними. Саску такие охотники, что даже не слышали нас. Сделать его легко. Берешь эту штуку, которую они выращивают, – тагассо, кажется... Растираешь, доливаешь воды, выставляешь на солнце, добавляешь мха – и готово.
Моргил шевельнулся и, открыв налитый кровью глаз, простонал:
– Точно, мох – он всему виной. Переложили, должно быть.
Херилак не выносил таких глупостей.
– Саммады уходят.
– Мы пойдем следом. Завтра, должно быть. Все будет в порядке.
– Если вы не будете пить этого зелья, – добавил Херилак, ногой опрокинув горшок с порро. Вонючая жидкость быстро впиталась в песок.
– Это мох, только мох, – пробормотал Моргил.
Глядя на младенца, Керрик встревожился.
– Она что, больна? Открыла глаза и смотрит...
По-моему, она ничего не видит.
В ответ Армун заливисто расхохоталась.
– Ты не помнишь, что Арнхвит когда-то смотрел точно так же? С младенцами так всегда бывает. Она будет очень хорошо видеть. Просто нужно немного потерпеть.
– Ну, ты готова идти?
– Я уже не первый день говорю тебе об этом. Мне просто нетерпится уйти отсюда.
Она не смотрела на укрытие мургу, но Керрик понимал ее чувства. Он понимал, что сам тянет с уходом, но теперь причин для проволочки не осталось. Все, что они взяли с собой, уместилось на двух травоисах. Малая доля поклажи одного мастодонта... но где его теперь взять? Поэтому пришлось ограничиться тем, что они с Харлом могли увезти. Армун и Даррас позаботятся о младенце. Арнхвит понесет лук и копье. И хорошо, если Ортнар сам одолеет дорогу. Настало время отправляться.
Мухи облепили заднюю часть только что освежеванной туши оленя путешественники уже не могли взять ее с собой. Самцам понравится. Смахнув мух, Керрик взвалил мясо на плечо.
– Не оставлять же портиться. Отнесу и пойдем.
Увидев, что отец уходит, Арнхвит окликнул его и пустился вдогонку.
– Не хочется покидать друзей, – сказал он на иилане', когда мать уже не могла его слышать.
Керрик не просил его об этом, но понимание приходит по-разному: Армун никогда не скрывала ненависти к самцам.
– Мне тоже. Но в жизни часто приходится поступать против собственного желания.
– Почему?
– Иногда просто нельзя поступить иначе. Мы должны уйти отсюда, потому что вот-вот могут нагрянуть охотницы и обнаружат нас. А Имехеи не может ходить, и Надаске' не оставит его одного.
– Имехеи заболел? Надаске' не говорил мне.
– Это особая болезнь. Когда она пройдет, он сможет ходить.
– Значит, тогда они разыщут нас. И мы снова будем говорить.
– Будем, – согласился Керрик, не вдаваясь в подробности.
Надаске' сидел у самой воды рядом с неподвижным телом друга и лишь поднял голову, когда они подошли.
Он немного оживился, когда Арнхвит принялся рассказывать, как они собирались в дорогу, как он теперь хорошо стреляет из лука и какие острые наконечники у его стрел. Керрик одобрительно поглядывал на сьп ia – совсем иилане'. Но будет ли он помнить эти слова вдали от озера и своих приятелей?
