– Не подстрелю. Просто глаз мой не так остр, как у могучего маленького охотника.
Весь взмокший, Ортнар медленно подошел, волоча мертвую ногу. Даррас поспешила к нему с тыквой, полной воды. Ортнар напился и, прислонившись к стволу дерева, сполз вниз.
– Рано остановились, – проговорил он.
– Армун быстро устает. Двинемся попозже, как только станет прохладнее.
– Возьми-ка свою стреляющую палку, – спокойно сказал Ортнар. – Там прячется зверь, он уже давно крадется за мной.
– Иди сюда, Арнхвит, – так же спокойно позвала Армун. – И ты, Даррас. Брось все, двигайся медленно.
Девочка задрожала, но подчинилась. Керрик шагнул в сторону и стал вглядываться в чащу.
Внезапно раздался треск – и огромное существо в белых и зеленых пятнах выскочило прямо на него.
Он вскинул хесотсан, тварь завизжала во всю глотку, яростно оскалив зубы. Керрик сжал оружие – но мараг несся вперед – сжал еще раз... И огромный мараг, выше человеческого роста, – рухнул к ногам Керрика.
В воздухе что-то мелькнуло – и крошечное копье Арнхвита воткнулось в тушу.
– Отлично, великий охотник, – проговорил Ортнар с непривычной улыбкой на лице. – Ты убил его.
Арнхвит боязливо подошел – огромная тварь внушала опасения – нагнулся и вытащил копье.
– А кто это?
– Мараг. – Ортнар сплюнул на труп. – Видишь, какие зубы. Хищник.
– Значит, не он съест нас, а мы его.
– Они невкусные, просто отрава.
– Ну тогда я у него хвост отрежу.
Ортнар усмехнулся.
– Хвост побольше тебя будет. Лучше отрежь коготь с задней лапы. Повесишь на шею рядом с ножом – чтобы все видели.
– Не прячется ли где-то второй? – спросила Армун.
Держа на руках младенца, она встала и отошла подальше. От трупа воняло.
– Не думаю, – ответил Ортнар. – Я видел таких, они всегда охотятся в одиночку. Должно быть, их запах отпугивает других мургу.
– И меня тоже, – проговорил Керрик, подходя к Армун и детям.
Ортнар остался на месте, держа копье наготове и глядя, как Арнхвит возится у туши. В это время вернулся Харл и стал с восхищением осматривать убитого марага.
– Дичи нет. Наверное, этот мараг распугал. Рядом большая тропа. На ней колеи травоисов.
– Свежие? – с надеждой спросила Армун.
– Старые, совсем заросшие. Я их с трудом разглядел.
Достав кремниевый нож, Харл принялся помогать перемазавшемуся в крови мальчику отпиливать коготь.
На этот раз они шли медленнее. Несмотря на протесты Ортнара, Керрик настоял, чтобы вооруженный хесотсаном Харл держался рядом с ним. Керрик шел впереди с остальными, охраняя их от диких зверей.
Восемь суток они шли по следу, оставленному ушедшими на север саммадами. Однажды Харл догнал Керрика.
– Что случилось? – спросил Керрик, поднимая хесотсан.
– Ничего. Просто Ортнар велел сказать, что мы проскочили нужную тропу. Это недалеко.
Когда они подошли, Ортнар стоял, опираясь на копье.
Он гордо показал на сломанную ветку, едва заметную среди других ветвей.
– Моя метка, с прошлого раза осталась. Нам сюда.
Ортнар пошел первым, остальным пришлось умерить шаг. Идти было недалеко – вдоль невысокого гребня, через мелкий ручей. С вершины холма открывался вид на океан, спокойные воды неторопливой реки, высокий тростник, стаи птиц... Неподалеку от берега – остров.
– А за ним пролив шире этой реки и гряда островов, отделяющая его от океана, – сказал Ортнар.
– Разобьем стоянку с этой стороны острова, среди деревьев, чтобы не заметили с океана. Придется поискать бревна для плота. Если успеем переправимся еще до темноты.
– А здесь лучше, чем на Круглом озере, – сказала Армун. – Я думаю, тут мы будем в безопасности.
Подальше от всяких мургу.
Прекрасно понимая, что она имеет в виду, Керрик сделал вид, что не обратил на ее слова никакого внимания. Конечно, ей хорошо вдали от самцов иилане'. А ему? Он уже чувствовал, что ему не хватает их богатой речи, жестов, смысла которых нельзя передать на марбаке. Они были частью его самого, и их отсутствие угнетало его.
– А хорошая ли здесь охота? – поинтересовался Арнхвит.
– Отличная, – ответил Ортнар. – Иди помоги Харлу собирать дерево для плота.
Лето выдалось сухим и жарким. Вода в большой реке опустилась. Заливные луга, затоплявшиеся весной и зимой, покрылись высокой сочной травой. Почти скрываясь в ней, бродили пасущиеся олени. Добравшиеся до края обрыва над долиной саммады с восторгом разглядывали мирную картину.
Тану разбрелись и принялись ставить шатры в тени под деревьями. Когда стемнело и все насытились, саммадары по одному потянулись к костру Херилака. Сейчас он не считался их вождем – ведь войны не было, но саммады шли вместе, и Херилак вел их.
– Тощают мастодонты, – начал Хар-Хавола, – надо бы остаться здесь, пусть попасутся. Я так и сделаю.
– Главное не мастодонты, а охота, – заявил Херилак, вызвав бурное одобрение. – Я устал от этих мургу.
Мне надоело их убивать. И хоть среди них попадаются вкусные, с оленем все равно не сравнить. Все видели луга. Нам нужны шкуры, ведь вы ходите в харадисе вместо теплых шкур, как саску.
– Летом в шкурах жарко, – рассудительно произнес Келлиманс, как обычно не склонный к шуткам и лишенный воображения.
– Конечно, – согласился Херилак. – Но здесь хорошая охота. Наступит зима, и может случиться, что нам придется уходить на север. Все может случиться. Мой саммад собирается поохотиться здесь. А потом пойдем дальше.
Среди всеобщего одобрения несогласных голосов не послышалось. Слушавшие разговор женщины тоже были согласны.
Здесь все кругом казалось знакомым, и повсюду было столько привычной тану еды, о которой уже успели забыть: корневища, ягоды, грибы, клубни знай только, какое растение выкапывать. Некоторые девочки ни разу в жизни не делали этого. Их надо было научить. Очень удачное место для стоянки.
Меррис радовалась вместе со всеми. Однако не все были счастливы...
– Он тебя наверное побил, если ты ревешь, – сказала она молодой женщине. – Не позволяй охотнику так обращаться с тобой. Возьми палку и дай сдачи.
Если он сильнее – отлупи, когда уснет.
– Нет, ничего подобного, – со слезами на глазах возразила Малаген. Как все саску, она была тоньше и ниже тану, оливковая кожа и темные глаза выделяли ее среди светловолосых и белолицых женщин тану. – Невасфар добр ко мне, поэтому я и ушла с ним. Я дура наверное, потому и реву.
– Вовсе ты не дура. Просто тебе не хватает друзей, твоего саммада. Мы ведь и говорим по- другому.
– Я учусь.
– Молодец. А вот я так и не запомнила ни одного слова саску.
– Наша речь называется сесек. И ты ошибаешься, ведь ты только что говорила про тагассо, а это
