справедливости так примитивно, как оно прозвучало в специальном изложении для Уэйна. Я игрок, Генри, запомни это!
— А что, если Уэйн слышит сейчас твои слова? — вкрадчиво поинтересовался Морган.
— Не представляю, как это возможно, но если б слышал — было бы прекрасно, — ответил Язон, не задумываясь, и с удовольствием отметил удивленно поднявшиеся брови бывалого пирата. — Не понимаешь? Так ведь Уэйн в этом случае окончательно запутается в моих намерениях. А когда соперники путаются, выигрываю я.
Морган налил по второй и приготовился слушать дальше. Собеседник явно вызывал у него все больший интерес. Необходимо было развить успех.
— Много лет назад я обчистил Кассилию на три миллиарда, — напомнил Язон. — Не пятнадцать, конечно, но тоже хорошо. Позднее они хотели убить меня. Нам не за что любить друг друга. Если ты наводил справки обо мне, значит, должен хорошо знать, какие у меня отношения с законом. Да, я больше не играю в казино. Теперь это представляется слишком мелким Но я, например, играю в войну, если предлагают высокие ставки. Земляне хороши платили, и я вместе с друзьями разбил тогда твою Звездную Орду.
— Это не моя Орда, — возразил Морган. — Я просто примкнул к ним ненадолго. Я был еще молод и глуп, ну а они вообще полные идиоты. Они громили всех подряд и кидались на любую преграду, как дикие звери. Они должны были погибнуть. Черт с ними, Язон. Так чем же ты занимаешься теперь?
— О, теперь я играю по-крупному. Я не стану рассказывать тебе о своих операциях последних лет. Они были слишком масштабны. Боюсь, твоего воображения не хватит на такие цифры. И заметь, только очень узкий круг лиц посвящен в то, что именно я разрабатывал сценарии многих широко известных событий. («Побольше туману, — твердил себе Язон. — Побольше страшных тайн и самоуверенности, переходящей в наглость. Кажется, получается!») Я заработал очень много денег. На нескольких планетах я обладаю реальной властью. Но мне уже этого мало. Понимаешь, Генри? Жизнь вдруг показалась до оскомины скучной и однообразной. Мне не хватает размаха, не хватает дерзости, полета фантазии. Вот почему я стал искать серьезного сообщника. И мой выбор, естественно, пал на тебя. Если мы будем вместе, то рано или поздно возьмем не пятнадцать миллиардов. Мы возьмем всю Кассилию. Ты веришь мне, Генри?
С последней фразой Язон явно перестарался. Циничный Морган снова начал хохотать.
— Ах, Язон! Ах, звездный романтик! — Он уже буквально давился от смеха. — Я очень-очень давно никому не верю. И ни во что не верю. Верить нельзя. Верят только абсолютные кретины. Но! — Он вдруг сделался серьезным. — Ты нужен мне, Язон. И что бы ты не заливав тут — мне, или Роджеру
— там, или даже самому себе перед зеркалом, работать ты будешь теперь на нашу команду. Такова данность.
— Правда?! — выдохнул Язон, как ему показалось с совершенно неподдельной радостью. — Я знал, что мы поймем друг друга!
— Нет, Язон, ты пока ничего не понял, — охладил Морган его неумеренную восторженность. — Ты будешь на нас работать не так, — как сам хочешь, а, так, как я скажу. Я еще буду думать, как именно. Задача-то непростая. У меня хватает головорезов, стреляющих без промаха и грызущих зубами металл. Для этого использовать тебя нерентабельно, просто глупо. Ты мне гораздо интереснее, как мыслительный аппарат. Ты ведь правду сказал Уэйну: все наши мозги, вместе взятые, не стоят одной твоей головы. Но теперь эта голова — тоже наша. Да, я не верю словам. Никаким. И тебя мы проверим в деле. Очень скоро.
— Ограбим кого-нибудь здесь, на Дархане? — небрежно полюбопытствовал Язон.
— Фи, игрок, — скривился Морган. — Вопервых, мы уже давно не на Дархане. («Интересная информация! Ну, давай, давай, колись дальше!») А во-вторых, запомни. Мы не пираты, а флибустьеры. Пираты — это в переводе с древнего языка — просто грабители? Такие были в Звездной Орде — обыкновенные бандюги и воры. А флибустьеры — означает «свободно плывущие». («Это ж с какого языка ты переводил, голубчик? — подумал Язон. — Что-то мне подобная расшифровка неведома!») И мы, флибустьеры, свободны от всех законов людских и божьих, мы свободны от пустых обещаний, рабской любви и жалости, мы принадлежим только самим себе, и потому весь обитаемый мир скоро будет принадлежать нам… («Ну, подобные песни мы уже гдето слышали, и не раз».)
Язон отвлекся и начал думать о своем. Небрежно брошенное Морганом слово «любовь» напомнило о Мете. Где она теперь? Он обязан найти ее!
В одно мгновение эта задача сделалась для Язона главнейшей и неотложной. И момент для ее решения был уже как будто вполне подходящий: Морган допивал третий бокал разбавленного рома с подслащенным лаймом и веселел на глазах.
— Где Мета? — резко спросил Язон, вклиниваясь в поток цветистых слов самовлюбленного флибустьера.
Морган замолчал, словно его выключили, дососал золотистую жидкость из бокала и пробурчал недовольно:
— Чего ты дергаешься, парень? С ней все в порядке.
— Я спрашиваю, где она? — упрямо повторил Язон.
Флибустьеры не флибустьеры — любые бандиты во все века уважали силу и упорство.
— Здесь неподалеку. Она отдыхает. Немножко плохо вела себя. Пришлось ей сделать укол. Язон вскочил, непроизвольно сжимая правой ладонью несуществующий пистолет, но вовремя совладал с собою и проговорил как можно спокойнее:
— Зря вы так…
— Зря мы так! — передразнил Морган. — Я же говорю, вела себя плохо. Тони Ховарда без глаза оставила.
— Это плохо, — посочувствовал Язон незнакомому Тони Ховарду.
— Да ничего плохого, — странно откликнулся Морган. — Два глаза — для флибустьера роскошь. Тони сам нарвался. Просто она ведь могла и убить кого-то. А это уже лишнее. — Морган вдруг мечтательно зажмурился и помотал головой. — А вообще, мировая девка — эта твоя Мета! Просто замечательная девка.
— Эй ты, полегче, мухарриб! — Язон решил подпустить на всякий случай бранное дарханское словечко. Хуже не будет, а заодно и выяснит, как оно переводится. Не может этот полиглот с большой дороги не знать дарханского в элементарных пределах, раз уж орудовал на Жаркой Планете. — Полегче! Слышишь? Она мне все-таки жена.
— Да я на нее не претендую, дуралей, — словно бы даже обиделся флибустьер. — Просто дерется твоя девка отлично. Трех моих бойцов стоит, ей-Богу!
А потом словно проснулся.
— Как ты меня назвал?! Мухарриб?
«О, высокие звезды! — промелькнуло в голове у Язона. — Неужели перестарался? Вдруг это такое слово, за которое здесь башку снесут быстрее, чем за „козла“, так что о значении его и узнать не успеешь?»
— Да кто тебя научил так ругаться? — продолжал меж тем Морган. — Чем тебе мухаррибы не понравились. Профессия как профессия, не хуже любой другой.
— Профессия? — озадаченно переспросил Язон.
— Ну да, мухарриб — по-дархански означает «контрабандист».
Язон улыбнулся своей нелепой ошибке, а Морган начал хохотать:
— Ну все, Язон, теперь я буду звать тебя Мухарриб.
— Как тебе будет угодно. Но мы отвлеклись, капитан. Прикажи-ка доставить мою жену сюда. Я хочу видеть, что Мета жива. И я тебе обещаю: здесь она не будет себя плохо вести. К тому же втроем нам станет гораздо проще обо всем договариваться.
— Что ж, Язон, — миролюбиво сказал Морган, нажал кнопку на своем браслете, поднес его к уху, затем к губам и коротко шепнул что-то. — Видит Бог, везет тебе сегодня. Пусть будет по-твоему. Минут через пять привезут твою девчонку.
Язон решил сменить тему, пока Морган, расслабленный недавним весельем, не посерьезнел и,
