— Следующая остановка — конечная — поведал он и счел нужным пояснить:
— Так говорили в общественном транспорте на моей родной планете Казан. Знаете, что такое общественный транспорт?
— Привычка разговаривать с идиотами, Генри, делает твою речь порою очень утомительной от обилия в ней лишних вопросов и слишком подробных разъяснений.
Язон уже мог себе позволить обратиться к Моргану в таком тоне. Морган поморщился, но в словесную дуэль вступать не стал, а сразу перешел к делу:
— В таком случае, выслушайте, пожалуйста, необходимый краткий инструктаж. Вы прибываете на планету, носящую гордое имя Джемейка. Атмосфера азотно-кислородная, тяготение ноль девять g, солнечный спектр стандартный… Нестандартно другое. Планета живет по закону флибустьеров, и все жители строго соблюдают его. С полным текстом закона вы еще познакомитесь. А сейчас скажу о главном. Категорически запрещается воровать, потому что брать у своих — величайший грех, а на Джемейке все
— свои. По любым конфликтным вопросам следует обращаться в СС, Службу Справедливости. Если вы не успели обратиться и сгоряча кого-то убили, вами займется Суд Справедливости. И вынесет решение. За нарушение Закона вас могут посадить в яму или лишить головы. Об этом следует помнить. Кроме нас, флибустьеров, на планете живут буканьеры, витальеры и почти не привлекаемые к боевым действиям приватиры. Все категории населения равны перед законом. Флибустьеры, к которым вы будете временно или, скажем так, условно причислены, являются категорией высшей и пользуются некоторыми привилегиями, но лишь в отдельных случаях. Об этом вы узнаете в свое время. И наконец, еще одно. Последнее, но, может быть, самое важное. Перемещения граждан, а равно и чужестранцев по планете принципиально ничем не ограничены. Но ни одна живая душа не имеет права покидать Джемейку без разрешения СМ, Службы Миграции. В вашем случае это будет означать — без моего личного разрешения.
Он помолчал, очевидно, вспоминая, что бы еще сказать, несколько раз переводил взгляд с приборной панели на внимательных слушателей и обратно, а потом, зевнув, добавил:
— Да и посмотрел бы я, как вы без этого разрешения станете улетать в космос…
Страшно довольный этой фразой, Морган вдруг хохотнул, повернулся к пульту и нажал кнопочку под экраном гравитометра.
Гравитометр показал не диск небесного тела, как можно было предположить, а просто яркую точку в центре и расходящееся от нее свечение, плавно угасающее к краям. Не только Мета, но и Язон слишком хорошо понимали, что это означает: картина ближних замеров гравитационного поля, то есть корабль уже фактически висит над поверхностью планеты. Подтвердил это и газоанализатор, показавший стремительное вхождение в разреженные слои атмосферы. Меж тем на всех прочих экранах, включая фронтальный, попрежнему мерцало звездное небо, и даже электромагнитные датчики показывали абсолютное отсутствие сколько-нибудь заметных возмущений в пространстве.
— Так, значит, ваша планета полностью экранирована от внешнего мира?
— напрямую спросила Мета.
— Вы удивительно догадливы! — съязвил Морган. — Вот только бьюсь об заклад, что о таком экране, как этот, вы никогда не слыхивали. Через него не только лучи, но и корабли не проходят без моего личного разрешения.
И он, довольный, захохотал.
Мета не знала, что значит «бигься об заклад», даже Язон схватывал лишь приблизительный смысл этого архаичного оборота. Но ни тот, ни другая не посоветовали бы главарю флибустьеров в его ситуации биться обо что-нибудь, скажем, головой. А вдруг этот заклад все-таки твердый? Ведь не с подобным, а скорее всего именно с таким же непроницаемым экраном они были знакомы лучше, чем кто-нибудь.
Только сейчас об этом стоило помолчать.
Морган очень быстро набрал на клавиатуре сложную комбинацию букв и цифр — возможно, как раз пароль, и уже в следующую секунду все экраны словно взорвались буйством красок, вспышками бегущих кривых, столбиками данных и яркими, словно рекламные открытки, видами гор и моря. Одновременно грянула бодрая мелодия и красивый юный голос запел на весь корабль:
Джеме-э-э-йка
Ты прекраснее всех во Вселенной
Джеме-э-э-йка
Здесь бананы растут круглый год
Джеме-э-э-йка
Я скажу вам, друзья, откровенно
На любимой планете
Под любимой звездой
Правит бал мой счастливый народ
Стихи были не ахти, но вместе с музыкой звучало красиво. Во всяком случае, создавалось праздничное настроение. И в какой-то момент Язону причудилось, будто они просто посещают еще один курорт. Кассилия, Дархан, теперь вот Джемейка. Как это мило! Что у нас дальше по плану большого круиза? Ах, ничего? Как это ничего?
«А вот так, Язон! — сурово ответил он сам себе, чтобы немножечко встряхнуться. — Именно здесь тебе велели остаться навсегда».
— Сэр Генри, — громко окликнул Язон, пытаясь перекричать музыку. — У вас тут наливают что- нибудь с приездом? Или такое событие отмечать не принято?
— Очень даже принято, — сказал Морган и заорал в микрофон: — Шампанского в рубку!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Как могут встречать пиратов? Известное дело. Либо как преступников: из засады, под прицел и всех вязать. Либо как врагов: ураганным огнем и криками «No pasaran!» Либо, в конце концов, как героев — с цветами и оркестром. Раз уж к себе домой прилетели. Оказался четвертый вариант. Их встречали как высших лиц в государстве, но без торжеств — спокойно, буднично, по-деловому. А флибустьеры с «Конкистадора» и являлись верховной властью на Джемейке.
Под ярко-голубым небом, по которому лениво проплывали маленькие пушистые облачка, было тепло, но не жарко. Казалось, уже на взлетном поле пахнет морской солью, экзотическими цветами и фруктами. Огромная надпись над зданием терминала извещала вновь прибывших, что их корабль причалил в космической гавани с помпезным названием Порт-Король или, может, точнее, Королевский Порт. Очевидно, от дарханцев Язон заразился страстью к переводу географических названий.
— А столица у вас называется Город-Король? — в шутку поинтересовался Язон.
Шутка получилась неудачной. Главный город назывался именно так — Король-город, или Корольград.
Едва они успели оценить ласковый климат и вдохнуть местных ароматов, как свежий воздух оказался сильно подпорчен выхлопами поданного к трапу скромного кортежа из семи машин. Весьма архаичного вида колесные устройства предназначались только для высшего руководства, остальным флибустьерам полагалось добираться до города самостоятельно. Пленников (или теперь уже правильнее было говорить «гостей»?) Морган пригласил в свою машину, и, кроме молчаливого шофера с грубым, иссеченным шрамами лицом, в ней больше никого не было. Им троим предводитель пиратов оказал высокую честь.
Особенно сильное впечатление это произвело на юную Долли. Она, может, впервые после кошмара в космосе сумела совладать с чувством страха и всерьез ощутила, что в ней видят теперь не только жертву, не только кусок аппетитного мяса для какого-нибудь насильника-людоеда, но и личность. Ее уважали! И Долли настолько осмелела, и решилась задать вопрос самому Моргану:
— Сэр Генри, а вот эти господа на автокатах за окнами нашего вуатюра оберегают нас от
