— Вынужден признать, я ничего не смыслю в подрывном деле.
Боливар осторожно забрал у меня плайтекс.
— Ни разу не слышал подобных признаний. Я вырос в уверенности, что ты разбираешься во всем на свете.
— Почти во всем.
— А я, когда занялся изучением лун, в первую очередь освоил подрывное дело. Даю слово, эта малютка свалится, куда нам надо, и никого не заденет.
Башню огораживал забор с колючей проволокой наверху. Ну хоть что-то по моей части!
Пока я разбирался с замком на воротах, Боливар на глаз прикинул габариты башни.
— Видишь, четыре опоры вмурованы в камень. Они очень прочные, на вид несокрушимые. Но вверху утончаются и образуют решетку, которая поддерживает поперечную балку и провода.
Я вглядывался, все сильнее прогибаясь назад. Чуть не упал.
— Какая высоченная!
— Правда, красавица? Отличное будет восхождение. Как на горную вершину. До скорой встречи.
Он положил мину и взрыватель в карманы и тронулся в путь, прежде чем я успел молвить хоть слово. Впрочем, что я мог сказать? Предупредить, чтобы он был осторожен? Пожелать удачи?
Боливар знал толк в скалолазании, я многократно наблюдал, как он справлялся с труднейшими маршрутами, но на сей раз у меня аж дух захватило. Он поднимался уверенно и размеренно, как автомат. Добрался до стыка четырех опор. Здесь и заложит взрывчатку? Нет. Он полез дальше, исчез из виду, а затем появился у огромных изоляторов. Рядом ходуном ходили провода. Там Боливар и замер — темное пятнышко на фоне блестящего металла.
Не знаю, сколько он провозился. Но субъективного времени минула целая вечность. Наконец я увидел, как он спускается — медленно и уверенно. Когда до земли остались считанные метры, он спрыгнул, выпрямился, улыбнулся и отряхнул ладони.
— Пара пустяков. Я поставил часовой механизм, через два часа рванет.
— Полюбуемся! Займем места в первом ряду.
— Точно.
Наемная тачка отвезла нас в вертопорт. Там оказался уютный робобарчик. Неописуемой жидкостью, якобы предназначенной для внутреннего употребления, я смыл чуточку усталости. Боливар пил минералку и поглядывал на часы.
— Папа, как управишься с этой отравой, встаем и улетаем.
Мы летели над темными берегами, восходящее солнце светило нам в спину. Внизу все было умыто ночным дождем. «Стрекоза» прошла на бреющем над толстыми кабелями, лениво описала круг.
— Паром у причала. Внизу никого. И дорога пуста.
— Пора бы уже… — заметил Боливар, и тут в небо рванулся огненный шар. А затем взвилась клубящаяся туча черного дыма.
Потом долго ничего не происходило. Наконец вертолет тряхнуло — до нас добралась ударная волна.
— Сейчас, — сказал мой сын.
И тут это произошло. Накренилась макушка башни, сорвалась, и ее падение было по-своему красивым. Огромные изоляторы неслись к воде, дергались и корчились толстенные провода.
Из могучих черных змей рвались электрические молнии. Эти змеи корчились, бились в конвульсиях, летели все быстрее, а вдогонку мчались исковерканные фермы. И вот все это рухнуло в море, и поднялись высоченные волны, и разбежались по проливу.
— Теперь островитянам будет о чем подумать, — с огромным удовлетворением сказал Боливар. — Я не очень-то люблю ломать и портить, но разве подонки, загоняющие экскурсантов на уборку ядерных отходов, не заслужили такой урок?
Я был абсолютно с ним согласен и охотно признал это.
ГЛАВА 21
В вертопорте, прежде чем расстаться, мы позвонили Джеймсу. По-прежнему не было новостей, кроме одной, и то неутешительной: ему так и не удалось найти логово Кайзи. Оказывается, легче проникнуть в правительственные архивы, чем одолеть частые барьеры этого элитарного городка. Когда Боливар улетел, я подхватил чемодан. Но далеко не ушел. Поравнявшись с винной лавкой, перед которой стояла скамейка для алкоголиков, я понял: вот и конец путешествия. Получив банку охлажденного пива, я расположился на солнышке и позвонил Кайзи.
— Дело в шляпе. Надеюсь, я не покажусь вам нескромным, если скажу, что поработал на славу.
— Вы где?
Я объяснил и отключил телефон. Прежде чем я успел осушить банку, подъехал Кайзи. Отворилась дверца лимузина, я сел, бросил на заднее сиденье фальшивый паспорт, сорвал физиономию и в последний раз услышал жалобное «супчику куриного…» Накладная харя отправилась вслед за ксивой.
— В Шварцлегене меня видела уйма народу. К тому же по этому паспорту и с этой личиной я брал напрокат вертолет, потому что магнитолевитационные поезда без электричества не ходят. Вам понравилась моя работа?
— Понравилась бы гораздо больше, если бы вы не прервали связь со мной.
— А, вы имеете в виду «жучки»? Естественно, от них пришлось избавиться. Простите, но я ценю свое уединение.
— Сегодня вечером поедете в сокровищницу.
— Как? Разве я не услышу «спасибо»? Не получу денек отгула? Или хотя бы одобрительный хлопок по спине?
— ДиГриз, не утомляйте меня. Как я и говорил, осталось последнее задание По-моему, вам и самому не терпится расстаться со мной.
Тут он был прав Я и в самом деле этого ждал. И не доверял ему ни на йоту.
На складе он сразу приступил к делу:
— Игорь, принеси из машины большой ящик и сгинь.
Шаркая и кряхтя, Игорь приволок ящик, взгромоздил на стол и вышел Кайзи достал фотографию и вручил мне.
— Этот человек носит имя Иба Ибада. По известным причинам его прозвали Иба Невезучий.
Трудно было бы ему не обзавестись таким прозвищем. На фотографии я увидел мужчину среднего роста и рыхлого телосложения. Пожалуй, он бы не выглядел уродом, если бы не бесформенный шрам Он начинался на лбу, оставлял на носу глубокий ров и пересекал щеку. Шрам был зашит, но столь грубо, что виднелись следы стежков.
— Производственная травма, — пояснил Кайзи. — Иба по неосторожности угодил в станок. И зашил его малоопытный, судя по всему, санитар Парень лишился и работы, и надежды когда-нибудь ее найти. Во мне он видит своего спасителя, ведь я устроил его в бригаду уборщиков сокровищницы. К тому же я из своего кармана плачу ему хорошее дополнительное жалованье, чтобы он мог тешить свои отвратительные наклонности. Он это ценит и оказывает мне услуги. Сегодня вечером вы займете его место.
— И что, никто не заметит подмены?
— Никто. Все продумано до малейшей детали. Это были не пустые слова. Лежащий в том же ящике искусственный шрам ничем не отличался от оригинала. К тому же он был влагостоек и поддавался лишь специальному растворителю. Определенной формы прокладки за щеками увеличили мое сходство с Ибой. Его спецовка была достаточно мешковатой, чтобы скрыть разницу в телосложении. Тяжелые ботинки были хорошо разношены и не жали.
— А как быть с удостоверением личности? Я с гримасой отвращения гляделся в зеркало. Кайзи подал футлярчик.
