дверь закрытой, пока он не подошел ко мне, используя эти секунды для того, чтобы кое-что объяснить ему.
— Они сейчас находятся где-нибудь на лестнице, ведущей в подвал — но они заблокированы. Мы пойдем по другому пути, — я натянул полицейский шлем в соответствии с формой, которая была на мне. — Ты заключенный под моим арестом. Выходим — давай!
Я взял его за руку, и мы повернули налево по пыльному коридору. Позади нас слышался треск и крики из-за заблокированной лестничной клетки. Мы поспешили дальше, в котельную, и через нее по короткому лестничному пролету к тяжелой входной двери. С обильно смазанными жиром петлями и замочной скважиной. Она открылась от одного моего прикосновения, и мы шагнули из нее на дорожку аллеи. Чуть не у самой спины полицейского, который стоял тут на страже. Он был один. Изучение обстановки заняло у меня не больше мгновения. Узкая аллея была открыта в самом конце. Позади нас был тупик. Люди — и спасение — были на улице, за спиной полицейского. Тут Слон споткнулся позади меня, и что-то скрипнуло у него под ногой. Полицейский повернул голову, чтобы посмотреть. Я видел, как расширились его глаза — так и должно было случиться, потому что леди позади меня выглядела впечатляюще. Я воспользовался его отвлеченным вниманием, прыгнул вперед и протянул руку, пытаясь удержать его голову в том же повернутом положении. Он схватил меня своими сильными руками — которые тут же беспомощно повисли, как только я тонгозским приемом заломил ему шею на сорок шесть градусов назад, и он потерял сознание. Я опустил его на землю и поднятой ладонью остановил Слона, размашисто шагающего вдоль по аллее.
— Не сюда.
На двери здания напротив — это был магазин — было написано «СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД», и она была закрыта. Я отворил ее с помощью приготовленных заранее ключей. Помахав своему приятелю, я в то же время снял шлем с головы и швырнул его в сторону полицейского. Я изнутри закрыл дверь и сбросил форменную куртку. На шее появился шейный платок, и я оказался одетым в широкие штаны и простую рубашку. Я положил свои усики в карман, и мы присоединились к толпе покупателей. Рассеянно поглядывая на прилавки, но, конечно же, не тратя зря времени на покупки. Я заметил несколько удивленных взглядов, брошенных на мою спутницу, но это был очень приличный магазин, и никто здесь не позволил бы себе грубость пялить на нее глаза. Я первым подошел к выходу, придерживая дверь и пропуская ее вперед, и мы влились в проходящую мимо толпу. Позади нас, становясь все глуше по мере того, как мы удалялись, слышались крики и сигнальные сирены. Я позволил себе слабую улыбку. Бросив быстрый взгляд назад, я заметил, что моя спутница сделала то же самое. Она даже имела нахальство позволить себе подмигнуть мне. Я мигом повернулся назад, — я не мог поощрять такие вещи — затем свернул за угол на боковую улочку, где нас ждал хлебный фургон.
— Стой здесь и смотри в зеркальце, — сказал я, отпирая дверцу. Я забрался внутрь, едва успев подвинуться, когда мощная фигура влезла в фургон вслед за мной.
— Никого не видно… — с трудом выдохнул он.
— Прекрасно.
Я выпрыгнул наружу, надежно задраил дверь, прошел на сиденье водителя, вскарабкался на него и завел мотор. Фургон двинулся вперед, медленно пробираясь через толпу пешеходов, и, переждав светофор, вырулил на улицу. Я подумал было проехаться мимо здания суда, но это было чересчур опасное бахвальство. Лучше просто тихонько ускользнуть. Когда улица опустела, я повернул в обратном направлении и помчался в сторону городской окраины. Я хорошо знал все объездные дороги, поэтому мы наверняка успеем скрыться, прежде чем они будут перекрыты. Мы все еще не были в полной безопасности, но все же я почувствовал некоторое самоудовлетворение. А почему бы и нет! Я сделал это! Организовал побег века для спасения преступника века! Теперь нас ничто не остановит!
Все оставшееся утро и почти весь день я вел машину, стараясь подальше отъехать от города, избегая крупных магистралей и оставаясь на второстепенных дорогах. Хотя наш путь по необходимости претерпевал кое-какие изменения направления, мы все же неизменно продвигались на юг, стараясь сделать все возможное, чтобы внести немного чувств и эмоций в Пи-Эр Квадрат. Знакомо? Да уж, наверняка, ведь это, должно быть, единственная теорема, которую все помнят со школьной скамьи. Площадь круга равна квадрату радиуса, умноженному на Пи. Поэтому с каждым оборотом колеса хлебного фургона увеличивалась площадь пространства, которое нужно было тщательно обыскать, чтобы найти беглеца. Еще четыре часа спустя мы были уже далеко от своих преследователей. Принимая во внимание тот факт, что все это время Слон сидел взаперти в кузове фургона и абсолютно ничего не знал о моих дальнейших планах, было бы вполне уместно кое-что разъяснить, а также пообедать. Я проголодался, и, учитывая его размеры, он должен был чувствовать то же самое. Помня об этом, я свернул к пригородному торговому центру, замечая по дороге наименования ресторанов быстрого обслуживания, и припарковался в дальнем углу автостоянки. Задней частью к глухой стене. Слон благодушно заморгал, когда я открыл дверцу, впуская свежий воздух и свет.
— Пора обедать, — сказал я. — Вы предпочитаете…
Я замолчал, повинуясь жесту его поднятой руки.
— Разреши мне, Джим, сказать сначала несколько слов. Благодарю тебя. От всего сердца я благодарю тебя за все, что ты сделал. Я обязан тебе жизнью, не больше — не меньше. Спасибо.
Я стоял с опущенными глазами — клянусь, что я вспыхнул, как девчонка!
— описывая круги на земле большим пальцем ноги. Затем я наконец прокашлялся и снова смог говорить.
— Я сделал то, что должно было быть сделано. Но, может, мы поговорим об этом позже? — Он почувствовал мое смущение и кивнул, величественная фигура, несмотря на то нелепое одеяние, в которое он был облачен. Я показал на коробку, где он сидел. — Там одежда. Пока ты переодеваешься, я пойду принесу еды. Ты не против отбросов из Максвиниз?
— Не против? После отвратительной тюремной баланды один из их зажаренных на вертеле бургеров будет просто райской пищей. С большой порцией сахаристых бататов, если тебе не трудно.
— Превосходно!
Я с облегчением захлопнул дверь фургона и вприпрыжку побежал под манящие своды Максвиниз. Восторженность Слона по поводу быстрой еды обнадежила меня больше, чем он сам мог это предполагать. Громкое чавканье и стук посуды раздавались со всех столиков, когда я проходил мимо них к стойке обслуживания. Я быстро протараторил заказ роботу-официанту с пластиковой головой, набил автомат купюрами — и сгреб пакет с едой и напитками, как только они появились из раздатчика.
Мы уселись на коробках в кузове фургона и с исступлением поглощали принесенные бургеры и напитки. Я оставил заднюю дверцу приоткрытой, чтобы было немного посветлее. Пока я отсутствовал, Слон избавился от своего платья и был одет сейчас в более мужское одеяние — самого большого размера, какой я только мог найти. Он с жадностью откусил половину бутерброда, набил рот еще несколькими бататами и улыбнулся мне.
— Твой план побега был просто гениален, мой мальчик. Я заметил изменения в покрытии пола, когда сел на стул в зале заседаний, и долго размышлял над тем, что бы они могли значить. Я надеялся, что это именно то, что могло было быть, и я должен признаться, что почувствовал несравнимое ни с чем удовольствие, когда земля, так сказать, разверзлась у меня под ногами. Никогда не забуду, как исчезло из виду презренное лицо судьи с идиотским выражением.
Широко улыбаясь, он расправился с остатками бутерброда, затем аккуратно вытер губы, прежде чем снова заговорить.
— Так как мне не хочется ввергать тебя в еще большее смущение своими похвалами, может, лучше было бы спросить тебя относительно планов, которые ты разработал, чтобы и дальше прятать меня от рук правосудия? Потому что, зная тебя так, как я знаю теперь, я могу быть уверенным, что ты спланировал все заранее.
Похвала Слона что-то да значила для меня, и от нее мне вновь стало тепло на душе, и сквозь мои зубы сорвалось довольное хрюкание.
— Конечно, спланировал, спасибо. Хлебный фургон — это наша возможность оставаться неузнанными, так как он, как и его братья, в огромном количестве катят по всем магистралям и прилегающим дорогам каждый день. — По какой-то непонятной причине я обнаружил, что начинаю сам
