Завтра у меня дежурство в замке, с утра до утра. А следующим днем я буду дома или поеду гулять в предместье Яблочных Рощ. Не составишь ли компанию?
– Посмотрим, – хмуро отозвался я, забираясь в седло. Не смотря на обильное количество снадобий, которыми напичкал меня лекарем его милости, голова по-прежнему трещала. – Но я очень благодарен за заботу. Обещаю, Эдмар, я этого не забуду.
– Терпеть не могу одалживаться и давать в долг, – поморщился граф. – Мы же дворяне, сударь! И обязаны помогать друг другу. Поезжай. Послезавтра жду с визитом. Все, я побежал наверх, Иоланта ждет. Заставлять даму ждать – дурной тон.
Я миновал небольшой парк, окружавший дом графа, привратники распахнули створки кованых чугунных ворот, и моя лошадка выбралась на улицы вечернего Бельверуса. Судя по всему, Эдмар принадлежит к одной из самых уважаемых фамилий страны, потому что его роскошное обиталище расположено всего в двух кварталах от королевского дворца.
Как нас учил барон Гленнор? Верно: проехав не более двухсот шагов, остановись возле витрины лавки или смешного нищего, посмотри товары или перекинься с прохожим парой слов, одновременно оглядываясь и пытаясь заметить севших на хвост тихарей противника. Однако, если признаваться искренне, сейчас у меня в Бельверусе нет никаких противников, ибо я еще не успел никому всерьез насолить.
В полном соответствии с уроками господина барона я расспросил стражу, как проехать на улицу Гвоздик, хотя отлично помнил дорогу. Поглядел на уличного выдыхателя огня и бросил ему серебряный талер (все кофийские деньги, выданные мне Конаном, я совершенно законным образом поменял у Реймена за золото и серебро Немедии), приостановил кобылу на углу, возле площади Знаменосцев, дабы послушать королевских герольдов (новый указ Нимеда о налогах на мясо). Ничего подозрительного вокруг. За мной никто не следует, стража города смотрит на кофийского дворянина с полнейшим безразличием, никаких соглядатаев или просто хоть сколько-нибудь примечательных личностей. Просто горожане, военные, скучающие дворяне, нищие – обычный пейзаж обычного города.
…Как же я удивился, когда прямиком на площади, всего в двадцати шагах от надрывающих голос герольдов, окруженных гвардейцами «Белого отряда», мою лошадь взял под узду худощавый человек в неприметном коричневом плаще и надвинутом на глаза капюшоне.
– Эй?! – возмутился я, опуская руку на эфес сабли. – Ты что творишь, простец? Убирайся!
– Месьор ди Монброн, – тихо ответили мне из-под капюшона, – будь добр, веди себя потише. Меня послал Реймен. Следуй за мной.
Я оторопел. Во-первых, неизвестный назвал меня подлинным именем. Во-вторых, этого человека, если верить, послал мой предусмотрительный хозяин, конфидент Латераны в Бельверусе. Значит, что-то стряслось. Любопытно, как аквилонская тайная служба сумела меня выследить?
С площади мы повернули в переулок, который я определил как «переулок Ключа», ибо на домах были прикреплены здоровенные медные ключи, затем под арку в малюсенький дворик – клумбы с цветами и скромный тан в виде (о ужас!) извергающего воду цветка лотоса. Меня едва не стошнило.
– Сюда, – коротко скомандовал незнакомец. – Лошадь оставь здесь, за ней присмотрят.
Вошли в дом по узкой и затхлой лестнице. Ступеньки скрипят. Пахнет дурными благовониями и древесной трухой. Потом вниз, вероятно, в подвал. Из подвала – через долгий коридор под землей. Несколько поворотов, которые я пытаюсь запомнить и заодно сообразить, в чем я вижу неправильность.
Болван! Дубина! Правильно барон Гленнор хотел тебя выгнать из Латераны и отправить на куриную ферму в Танасул! Как можно забывать о простейших вещах! Меняла Реймен не знает моего истинного имени! Гленнор не должен был сообщать своему шпиону никаких сведений о личном посланнике короля! А уж если Реймен действительно посылал за мной… Сейчас вечер седьмого дня Первой весенней луны. На седьмой день (как и на все остальные) предусмотрено особое тайное слово, сочетающееся с тайным знаком. Сегодня посланец конфидента Латераны обязан был сказать мне «Цитадель» и начертать в воздухе указательным пальцем левой руки нордхеймскую руну «Кана». Гленнор утверждает, что разгадать эту систему тайных знаков невозможно. Однако на такого лопуха, как я, никто и не собрался тратить свой ум. Сказали – «Идем», я и побежал. Дурак… Похоже, я попался. Знать бы, в чьи сети.
– Любезнейший, – окликнул я своего проводника, питая некоторые надежды на то, что вышла какая- нибудь ошибка, – какой сегодня день месяца?
– Седьмой, – неприязненно ответили мне. – Кана, цитадель. Доволен?
От неожиданности я даже икнул. Ничего себе! Значит, это свои? Аквилонцы?
Меня довольно грубо впихнули в низкую дверь бокового прохода подземелья. Митра Добрейший, что же это?
Тяжелый удар в челюсть, еще один – в пах, сверху по шее сцепленными в замок ладонями… Кто-то хватает меня за волосы и изрядно прикладывает лбом о каменную стену. Искры из глаз. Попутно, превозмогая боль, я ощущаю, как таинственные злодеи срывают с меня перевязь сабли, выхватывают из ножен мой кинжал и тщательно ощупывают одежду в поисках другого оружия. Я попытался отбрыкнуться, причем довольно вяло, за что был награжден несколькими чувствительными пинками по бокам и оглушающим ударом кулака в лицо. Кровь из носа потекла.
– Волчонок, прекрати, – послышался преспокойнейший хрипловатый голосок. – Разве можно так обращаться с господином графом? Волчонок, Злобный, поднимите его и усадите на стул!
Двое ухватили меня под руки, подняли с влажного холодного пола и бросили на жесткое сиденье. Я слегка проморгался и обнаружил, что восседаю посреди довольно большого и исключительно мрачного каземата, освещенного пятью факелами и многосвечным бронзовым шандалом, стоящим на сколоченном из досок столе. За столом находится низкорослый, полный и лысый человек с добродушным лицом торговца сладостями. Нос в виде округлой сливы, розовые щеки, маленькие, чуть прищуренные глазки. Лучезарная улыбка, пускай и хитроватая.
– Очухались, достославнейший месьор ди Монброн? – вопросил меня толстяк и, заметив мой порыв, в притворном ужасе замахал руками: – Нет, нет, ни в коем случае не надо кричать о том, что ты незаконный сынулька герцога Зимбора, что вчера прямиком приехал из Кофа… Не нужно. Мы тут люди простые, предпочитаем называть вещи своими именами и не особо мудрствовать.
– Ты кто такой? – прохрипел я, понимая, что либо попался на особо пристрастную проверку к своим же, либо… Либо что?
– Ах да, сожалею, что не представился, – масляно разулыбался толстячок. – Служба Его величества Нимеда. Королевский Кабинет. Мое имя – Хостин Клеос. Имею несчастье быть прецептором сего незаметного ведомства.
– Почему я должен вам верить? Никакой Королевский Кабинет не может знать тайные слова Латераны!
– Ну вот, ты сам и проболтался, – хмыкнул человек, выдающий себя за месьора Клеоса. – Латерана, тайные слова… Не понимаю, как такой уважаемый деятель, как барон Гленнор, сотню собак съевший на нашем окаянном поприще, отсылает в качестве конфидента такого олуха, как ты. Маэль, ты совершил все возможные ошибки! Для начала поселился у менялы Реймена. С равным успехом можно было повесить на себя табличку: «Я аквилонский лазутчик!». Недосмотрел барон Гленнор. Или, наоборот, смотрел слишком глубоко и намеренно тебя выдал. Мы знаем, что Гленнор знает, что мы знаем о меняле. Уж прости за эдакий каламбур. Конечно же, столь авторитетных конфидентов, как Реймен, мы не трогаем, точно также, как и господин барон не осмеливается и пальцем коснуться шпионов Вертрауэна, живущих в Тарантии. Этикет! Тебе наверняка рассказывали, что тайные службы разных государств уважают друг друга и позволяют себе задерживать иностранных соглядатаев, особенно исключительно опытных и достойных, только в крайних случаях.
– А как же я?
– Ты? – месьор Хостин мелко засмеялся, тряся жирными щеками. – Ты либо мелкая сошка, которую не жалко списать со счетов, либо чересчур крупная рыба, которой я могу подавиться. Потому я просто пригласил тебя на приватную беседу. Прошу простить за грубость моих помощников, но ничему другому они не обучены. Злобный, Волчонок и ты, Сухарь, выйдите за дверь. Я хочу поговорить с господином графом один на один. Ты ведь не станешь буянить, верно?
Громилы подчинились беспрекословно. Хостин Клеос встал со своего места, подошел и дал мне льняной
