подбородком указал на распахнутую дверь комнаты через коридор напротив, где работали телеграфисты. Провода, гирляндами свисавшие с потолка, уходили в окно, связывая комнату с почтамтом и флотом.
– Ждать да догонять – хуже нет, – заметил Грант, выуживая черную сигару из нагрудного кармана, после чего чиркнул серной спичкой и закурил.
– Уж как водится, – согласился Шерман. – Но спокойствие – наш девиз. Не сомневаться можно лишь в одном: весть о нападении наверняка уже телеграфирована в Лондон. Несомненно, тотчас же будет отдан приказ о тотальной мобилизации. Дадим им хотя бы денек, чтобы сориентироваться в случившемся, а затем решить, что предпринимать.
– То бишь завтра, двадцать первого.
– Так точно. И еще я накинул бы денек на замешательство. Правительству придется заседать, планировать, бегать к королеве и обратно.
– Ты считаешь, что этаким манером они потеряют целый день, прежде чем перейдут к решительным действиям?
– Да.
Выдохнув облако дыма, Грант устремил невидящий взгляд за окно.
– Ты твердокаменный человек, Камп. Не хотелось бы мне оказаться на твоем месте и отвечать за развитие боевых действий в этой войне. Я бы ринулся в наступление тотчас же.
– Вполне может быть, что и нет, окажись ты на моем месте. Это основополагающее решение – и если оно принято, изменить его уже невозможно. В Лондоне тоже должны прикинуть, что к чему, написать и передать приказы. Стиль их мышления должен претерпеть радикальные перемены, а это никогда не дается малой ценой, потому что им еще ни разу не доводилось оказаться в подобном положении. Впервые их армии будут не наступать, а обороняться. Конечно, нельзя исключить шанс, что они учли в своих планах и такую возможность. Но даже если у них имеются подобные планы, их необходимо раскопать, рассмотреть и переработать. Если я и проявляю чрезмерную консервативность, то лишь в том, что отвожу на замешательство один-единственный день. Но тут уж поздно что-либо менять. Я уверен, что завтра всем вражеским войскам по всей стране выпадет спокойный денек. Я не сомневаюсь, что явных передвижений войск не следует ожидать ранее двадцать второго.
– И тогда они выступят в глубь территории, чтобы противостоять вторжению.
– Несомненно, – в улыбке Шермана не было даже намека на тепло. – Так что тебе и твоим людям предстоит плавание двадцать третьего.
– Жду не дождусь этого мгновения, как и мои войска. К тому времени нас наверняка известят, как продвигается штурм Ливерпуля.
– Я рассчитываю, что ты нанесешь удар прямо в цель.
– Я тебя не подведу, – твердо, пожалуй, даже резковато ответил Грант. И он сделает свое дело.
Шерман знал, что если кто-то из генералов всей планеты и способен добиться успеха, то лишь Улисс С. Грант.
Как только ливерпульские укрепления сровняли с землей, а корабельная артиллерия заставила пушки умолкнуть, транспорты армии вторжения начали один за другим причаливать в порту. У стоявших же там кораблей бесцеремонно перерезали перлини и буксировали их к биркенхедскому берегу, сажая там на мель. Даже до того, как с этим было покончено, с ирландских кораблей спустили сходни. Первыми на берег вышли ирландские стрелки, рассыпавшиеся веером, чтобы занять оборону на случай контратаки. Едва они успели найти укрытия, как специальные транспорты выдвинули аппарели, и американская конница галопом вылетела навстречу утру.
Через час район порта был захвачен полностью, а наступающие войска рассыпались по городу. Встречавшиеся очаги сопротивления быстро подавляли – ведь, как только кавалерия покинула транспорты и ринулась в бой, началась выгрузка пушек. Вытолкнув их из трюма, им не давали скатываться по аппарелям чересчур быстро. Сдерживая продвижение пушек тросами, идущими к палубным лебедкам, их медленно и осторожно спускали на пристань. Тягловые лошади последовали за ними через считаные минуты. Куда более легкие пулеметы Гатлинга скатывали вручную на причал, где уже стояли наготове запряженные лошади. Так что орудия на лафетах, полностью укомплектованные боеприпасами, вскоре готовы были вступить в бой. Волна наступления медленно и неукротимо катилась по городу.
Свой штаб генерал Роберт Э. Ли разместил неподалеку от Мерси. Рапорты ему доставляли вестовые, а порой и кавалеристы.
– Встречен очаг упорного сопротивления в казармах, вот здесь, – полковник Кили ткнул пальцем в карту города, разложенную по столу.
– Чего и следовало ожидать, – кивнул Ли. – Их обошли?
– Так точно, генерал, как вы и приказывали. Оставили только роту, чтобы держать их под огнем, а также два пулемета Гатлинга.
– Отлично. Отправьте туда артиллерийскую батарею, чтобы она их убрала.
Но если наступление на Ливерпуль вели медленно и методично, то передовые отряды, брошенные на станцию Лайм-стрит, подобной скрупулезностью не отличались. Конница мчалась впереди, саблями прокладывая путь сквозь пункты обороны противника и неслась дальше. Очаги решительного сопротивления обходили стороной, предоставляя зачистку на долю пехоты. Мобильные пулеметы Гатлинга обрушивали свинцовый ураган на войска, осмелившиеся встать у них на пути. Станцию, поезда и сортировочные узлы следовало захватить в целости и сохранности любой ценой. Ли позволил себе расслабиться хотя бы самую малость лишь после того, как поступили первые донесения о захвате важнейших целей.
– Я переношу штаб на станцию, как намечено. Отправьте посыльных, да проследите, чтобы известили все подразделения. – Он сделал шаг назад, чтобы дать место офицерам, принявшимся поспешно скатывать карты в рулон. – Операция переходит во вторую и окончательную стадию. Генерал Мигер с ирландскими войсками начнет отправку при первой же возможности. – Взмахом руки подозвав кавалериста, Ли отдал ему только что написанное послание. – Доставьте это капитану «Стремительного». Пускай отправляется в Дублин сию же минуту.
Козырнув, офицер одним махом взлетел в седло и галопом понесся к кораблю. Ли только кивнул ему вслед.
Все идет, как запланировано.
Меч вынут из ножен
Все это смахивало на попытку расколоть орех паровым молотом – мощь, пущенная в ход, была несоизмерима с ничтожностью цели. И все же успех всего вторжения зависел от зауряднейшего действия: необходимости доставить одного человека – вооруженного единственным, но необычайно важным орудием – на берег Корнуолла в нужном месте. Для этой миссии избрали корабли ВМФ США «Миссисипи» и «Пенсильвания» – только что спущенные на воду усовершенствованные броненосцы класса «Монитор» с двумя башнями. Как и предшественник – «Виргиния», они были названы в честь американских штатов. Из политических соображений военно-морское ведомство именовало суда поочередно то в честь северных, то в честь южных штатов.
После выхода из гавани Корка эти два броненосца опередили армаду. На всех парах устремившись строго на юг, они не сворачивали к востоку, пока не пересекли пятидесятую параллель, оказавшись в устье Английского канала. После этого они взяли курс намного южнее островов Силли, так что сами острова казались крохотными точками на горизонте по левому борту. Солнце уже клонилось к закату, и они сбросили ход до наступления сумерек. Наступило время величайшей опасности: от Плимута – второй по величине военно-морской базы Британских островов – их отделяло менее сорока миль. Число дозорных удвоили, и они неустанно осматривали горизонт. Неподалеку от берега виднелись рыбачьи баркасы, но на них внимание можно было не обращать; тревожил американцев только британский военный флот, и не без причины – ставка делалась только на внезапность.
Уже почти совсем стемнело, когда «Пенсильвания» приняла сигнал «Миссисипи», шедшего мористее и намного опередившего близнеца. Такая диспозиция была избрана намеренно и чрезвычайно обоснованно, как следовало из короткого сообщения: «
Сигнальщик еще не кончил передачу, когда «Миссисипи», изрыгая тучи черного дыма, начал набирать ход, устремляясь на юго-восток. Если британцы и ринутся в погоню, заметив судно, то все события
