Врожденная предусмотрительность заставила Хисса попятиться и укрыться за сложенными в горку седлами, утащив за собой Лиа.
Хасти сцапал небрежно брошенный меч на лету, за рукоять, выхватил прямо в воздухе мгновенным броском ладони. Судя по почти детской растерянности, расплывшейся на лице Одноглазого, его рука и на этот раз сработала куда быстрее разума.
А потом по комнате прошелся стальной вихрь.
Рейф едва успел присесть, так что клинок свистнул над самой его макушкой. Одноглазый прокрутил молниеносную «мельницу», попутно разрубив надвое дубовый табурет, на три стороны света соткал сверкающую паутину диковинных выпадов, свалил в развороте загремевшую оружейную стойку и только тогда опомнился – с крайне сконфуженным выражением на лице. Единственный его глаз, однако, сиял.
– Я помню! – торжествующе воскликнул Хасти. – Я уже держал такое в руках! Когда-то… давно…
– …едят тебя демоны! Дай сюда, во имя Всемилостивой Иштар! – рявкнул немедиец, отбирая у Одноглазого меч. Из распахнутых дверей потрясенно таращились двое подчиненных Рейфа, привлеченные шумом и грохотом.
– Но ведь умеет же, – завистливо сказал Конан.
– Умеет, умеет, – буркнул Рейф. – С умением таким по городу лучше не ходить… Потом еще раз покажешь, как ты это сделал. А пока погодите с мечами… сейчас…
Он поразмыслил, скребя подбородок, и наставительно поднял палец:
– Ага. Вот мы что ему дадим. Не столь опасно, но внушает…
Рейф вышел в соседнюю комнату и чем-то погремел там. Вернулся он с боевым посохом из темно- коричневого дерева, длиной около трех локтей, с утолщением на одном конце и начищенной бронзовой штуковиной на другом. За время его отсутствия Малыш успел вернуть в прямостоячее положение уроненную стойку, а помогавший ему Хасти прямо-таки с жадностью разглядывал блестящие клинки.
Наученный горьким опытом Одноглазый с посохом был куда осторожнее, да и Рейф на сей раз держался настороже. Посему обошлось без разрушений. Почти.
– Не человек, а ходячее бедствие, – покачал головой Рейф. Хисс и Лиа, рискнувшие вернуться в помещение, оторопело рассматривали произведенный разгром и в особенности – аккуратную круглую дыру в стене, куда под конец пришелся удар окованным торцом посоха. – Где вы его откопали? Может, лучше мне поехать с вами, вместо этого… берсерка-разрушителя?
– Мы подумаем, – вежливо отозвался Хисс. – Спасибо за предложение.
– Ну, дело ваше. Клинок и шест можете оставить себе, но доспехи потом верните. Вам еще что-нибудь нужно?
– Нет, благодарим, – давясь хохотом, откликнулся Хисс, утаскивая наладившегося потолковать об искусстве мечного боя Малыша и осчастливленного неожиданным подарком Хасти.
…К вечеру, когда у ворот «Рубиновой лозы» остановился паланкин Юнры Тавилау, все было готово.
Конан, чрезвычайно гордый важностью доверенной ему миссии, занял место в голове маленькой процессии. Ему и Хасти одолжили лошадей телохранителей ее светлости – не самых лучших, но выглядевших вполне пристойно. Нарочито мрачный Одноглазый ехал сзади, пристроив страховидный посох поперек седла. Ильха раздобыла для него шелковую черную повязку, расшитую серебряной нитью, отчего Хасти неожиданно для всех – и самого себя – приобрел весьма торжественный и угрожающий вид.
Прочие забрались в тесноту паланкина, сладко пахнувшую настойкой лаванды. Альс прихватил четверолапого любимца, подобием мехового украшения разлегшегося на затянутых в алое сукно плечах хозяина. Диери украдкой изучала наряд Тавилау-младшей – шелк бледно-зеленых и песчаных оттенков, золотая шнуровка по рукавам и лифу, вставки из офирских кружев, браслеты из янтаря и такое же ожерелье в три нитки – убеждая себя, что выглядит ничуть не хуже. А может, даже лучше. В конце концов, ее синее бархатное платье с длиннющими узкими рукавами и широкой юбкой скроено по наипоследней аквилонской моде! И аметисты с сапфирами в ее украшениях самые настоящие… пусть не знаменитой шемской, а местной работы. Наследнице богатств Тавилау хорошо – она в состоянии купить себе любое платье и драгоценную безделушку. А каково бедной девушке, живущей только за счет щедрости ее покровителей?
– Кто мы, собственно, будем? – задал вполне здравый вопрос Ши, когда все расселись и паланкин закачался по выбоинам улиц. – Нужно же как-то представиться прочим гостям… Или нет?
– Нужно, – подтвердила Юнра. – Я скажу, что вы – мои знакомые, но у вас должны быть какие-то имена… Наверное, не стоит пользоваться вашими собственными.
– Меня и так узнают, – фыркнула Диери. – Покойный Намир раза два или три приводил меня на подобные сборища. Но там меня называли Деянирой. Деянира Эйтола. Альс, а как называть тебя?
– Эльраим Бар-Ракат, – хмыкнул каким-то своим мыслям Аластор. – Торговля драгоценностями и доля в выручке с четырех процветающих лавок Асгалуна и Мессантии. Что, не верите? Между прочим, чистейшей воды правда. Ши, пойдешь ко мне компаньоном? Кстати, давно хотел спросить, да случая не подворачивалось. Открой тайну, «Ши» – это твое полное имя или сокращение?
– Сокращение, – буркнул воришка. Произносить вслух свое полное имя ему не хотелось – Ши верил, что это отпугнет удачу. – Я буду…
– Шелла, – нежнейшим голоском пропела Диери и захихикала.
В конце концов Ши сделался Теламом ар'Брери, младшим компаньоном достопочтенного Бар-Раката, а поравнявшийся с паланкином Малыш свесился с коня и сообщил, что они прибыли.
Похоже было на то, что досточтимый Эльраим Бар-Ракат с компаньоном и спутницами явились на званый ужин в числе последних. Ухоженный сад и просторный двор «Альнеры» сияли огнями, то и дело в разных концах сада взлетали трескучие шутихи, повсюду слышались музыка, смех и возбужденные голоса. Замотанный распорядитель проводил новых гостей во двор, уставленный длинными столами, полными самых изысканных деликатесов. Здесь пары разделились согласно плану: Ши сгинул в недрах огромного дома, унося с собой хорька по имени Диззи, а Аластор Кайлиени вместе с Диери влились в пеструю гостевую толпу.
– …Я его больше не вижу, – сообщила Диери, поправляя кружева на воротнике и украдкой оглядываясь. – И Юнра тоже пропала. Она что, за ним улизнула?
– Так ведь вдвоем веселее, – хмыкнул Аластор. Девица Эйтола неодобрительно поджала губы: по ее мнению, было трудно найти столь неподходящего знакомца для девушки из богатого семейства, как Ши Шелам. Во-первых, у Ши ветер в голове; во-вторых, его может осенить грандиозная идея наладить через Юнру подходы к Дому Тавилау, но, пытаясь выполнить свой план, он непременно попадется.
Впрочем, какой-то частью своего разума она понимала Ши. Как любой шадизарский вор мечтает украсть сфинкса, то есть увести у законного владельца предмет стоимостью не меньше тысячи офирских талантов, так и всякая уличная девица Шадизара вынашивает замысел разбогатеть и попасть в благородное общество. Примеров таких событий в истории Заморы встречается немало, и Диери не видела причин, отчего бы ей тоже не вписать свое имя на страницы летописей. Она ведь не только мечтала впустую, но и приложила немало сил: обучилась красиво и правильно говорить, причем на всех принятых в Заморе языках, постигла искусство чтения и письма, овладела умением вести себя в приличном обществе, одеваться, как подобает благородной девице – и даже носить эту одежду столь изящно, словно разгуливала в ней с самого рождения. Оставалась самая малость: не упустить подходящий случай и вырваться наконец из этого мерзкого городишки.
Определенные (хотя вряд ли осуществимые) надежды девицы Эйтолы касались ее нынешнего спутника. Разумеется, пока была жива Феруза, ни о чем подобном не могло быть и речи – у Диери хватало ума не тянуть руки к чужому добру. Теперь гадалка Феруза умерла. Это очень печально, но не собирается же Аластор всю оставшуюся жизнь оплакивать потерянную любовь?
Однако время шло, вечеринка была в разгаре, и, к величайшему разочарованию Диери, все ее старания пока не имели успеха: Альс Кайлиени относился к ней лишь как к хорошей приятельнице. Ну и ладно. Вода, как известно, камень точит. Она прикладывала все усилия, чтобы вечер не пропал задаром – улыбалась столь старательно и ослепительно, что скулы сводило, подслушивала чужие разговоры, строила глазки, встревала в куртуазные беседы, заводила знакомства… пока у нее голова не пошла кругом от множества блестящих и пустых фраз, перемежаемых недвусмысленными скабрезными намеками. О магии и колдовстве речи пока не шло, хотя Диери сумела расслышать краем уха упоминания об Искателях Истины.
