Талисмана переливался и мерцал живой огонь, постепенно проникавший наружу и окутывавший тонкую фигурку развевающимся покрывалом меняющихся багряных и малиновых оттенков.
Склонный к метафорам и словесной игре месьор Юсдаль сравнивал потом Долиану Эрде с трепещущими на ветру языками огромного костра. Сейчас же он огляделся в поисках укрытия, ибо Дана недвусмысленно вызывала своего противника на бой, а Хальк твердо усвоил: при поединках волшебников обычным смертным надо держаться в стороне.
Сила Каримэнона, превратившаяся в тугой жгут пылающих багровым до черноты нитей, пронеслась над площадью. Долиане никогда раньше не удавалось создать ничего подобного: получившийся у нее огненный бич стал видимым даже тем, кто не обладал колдовским зрением. Он выплавил в булыжниках Замковой площади глубокую борозду, мгновенно спалил деревянные рогатки ограждений и настиг Менхотепа, заклубившись вокруг него бездымным косматым вихрем оранжево-золотого цвета. Дана чувствовала себя так, словно находилась на перекинутом через стремительный водопад раскачивающемся мосту. Каждая капля в потоке бегущей под ней воды становилась новой нитью, вплетенной в хлещущую багровую плеть.
Такое количество огня могло до основания испепелить небольшой городок, но Дана не могла остановиться, вымещая скопившуюся злость. Это новое, сладостное чувство невероятной, неуправляемой мощи настолько захватило ее, что поначалу она даже не заметила, как истончаются алые нити и иссякает огненная река. Камень безжалостно вернул ее к действительности, больно уколов ладонь. На опустевшей площади там и сям виднелись странно застывшие, точно замороженные на бегу, человеческие фигуры.
«Непонятно, – подумала Дана, – но удобно. Никто не станет досадной помехой или случайной жертвой».
Наискось через серые булыжники мостовой вился уродливый черный шрам, след магического пламени, и на дальнем его конце Эрде-младшая увидела своего противника.
Ксальтоун стоял посреди медленно остывающего лавового озерца локтей шести в поперечнике. От страшного жара воздух вокруг мага колыхался дымным маревом, но сам стигиец совершенно не пострадал, только снисходительная улыбка на загорелом лице превратилась в жутковатый оскал. Поймав ненавидящий взгляд Долианы, он осклабился еще шире и воздел руки, творя заклятие. Пространство вокруг его головы наполнилось отвратительными на вид хлопьями черной паутины.
– Эллар, помогай! – тоскливо взмолилась Дана. Рабириец рванулся, отчаянно натягивая лайвортовые оковы на запястьях.
– Не могу… – простонал он. – Ты сама…
– Берегись! – рявкнул чей-то голос позади девушки. От неожиданности Дана присела, и это спасло ей жизнь. Нечто угольно-черное, похожее на летучую мышь с размахом крыльев в пару локтей, пронеслось над самой ее головой, обдав жаром кузнечного горна. Сотворенная стигийцем тварь, вереща, кувырнулась, чтобы повторить нападение, и вдруг рассыпалась, взорвавшись тучей пыли и багровых огоньков.
– Не отвлекайся! – каркнул Райан Монброн, невесть откуда появившийся на эшафоте. Заклятие, уничтожившее тварь, принадлежало ему, но маг дышал с трудом и лоб его покрыла крупная испарина. – Смотри, он атакует!
«Дана…»
Монброн опустился на колени и, срывая ногти и ругаясь шепотом, принялся сбивать браслеты с правой руки Рабирийца.
«Эллар? Что мне делать?»
«Помни, Каримэнон – часть тебя. Не думай, просто…. Просто желай достигнуть чего-либо, ясно? Я подскажу…»
Она обернулась как раз вовремя. Ксальтоун резким жестом выбросил перед собой руки с растопыренными пальцами. Вспышка, грохот, сноп раскаленного металла, брызнувший в Дану, горячие осколки, рвущие плоть. Девушка, отшатнувшись, представила толстую крепостную стену, и заклятие стигийца срикошетило от незримого магического щита.
«Правильно, молодец! Против огня – вода, против земли – воздух… Осторожно!»
Чудовищная тяжесть обрушилась на всех троих. Девушку согнуло пополам, Рабириец охнул, Монброн, не удержавшись на ногах, повалился на помост. Дана с лихорадочной поспешностью принялась вспоминать летучие предметы – кружащийся лист, пушинка в потоке теплого воздуха, птичий клин… Помогло. Свинцовые гири исчезли с рук и шеи, а, глянув вниз, она с равнодушным удивлением обнаружила, что ее подошвы не касаются досок. Каримэнон обжигал кожу на груди, источая волны невероятно чистого алого света, ослепляющего и ничего не освещающего.
«Только не увлекайся, сэлле'онни. У тебя получится. Против земли – огонь!»
Нечто стремительно ринулось к помосту, незримая, огромная сила, заметная лишь по быстро бегущей полосе взлетающего щебня и булыжников, словно под мостовой прокладывал ход огромный крот. Не раздумывая, Дана запустила в приближающуюся магическую дорожку зарядом огня, от которого вскипел и растекся камень. Повинуясь ее ярости, Талисман, не удовлетворенный достигнутым успехом, плюнул в стигийца сгустком жидкого пламени.
Ксальтоун зарычал и отмахнул рукой. Шар огня косо ушел к трибунам и врезался в полотняный навес, немедленно загоревшийся.
– Почти готово! – крикнул Монброн, поспешно откручивая болты на правом браслете. И тут Рабириец тревожно воскликнул:
– Дана, эта тварь опасна, очень опасна! Убей ее!
Клекочущий крик и шелест взмахивающих крыльев – Менхотеп выпустил в мир стремительное, золотисто-бирюзовое чешуйчатое существо, гибко кружившееся в потоках морозного ветра, сопровождающего появление почти всякой магии. На миг девушка залюбовалась быстрыми движениями странной твари и, зазевавшись, пропустила атаку. Крылатая ящерица упала вниз, когти с визгом проскрежетали по прикрывшему Дану туманному щиту, оставив на нем горящие зеленоватыми искрами глубокие царапины.
– Убей ее!
– Как? – выкрикнула Дана. Ответа она не расслышала, потому что мимо опять просвистела синяя с золотом молния. На этот раз творению ксальтоуна удалось разорвать щит, и оно едва не дотянулось до Долианы.
Обычный смертный почти не имеет возможности наблюдать за магическим поединком, ибо тот происходит в иной сфере бытия, где сталкиваются призванные враждующими волшебниками духи, сплетаются в схватке заклятия, принимающие облик диковинных существ, или происходит состязание Сил.
Прятавшаяся за барьером Дженна Сольскель в который раз поблагодарила судьбу за то, что ей не довелось стать магичкой. Она не представляла, каким образом совсем юная Долиана Эрде умудряется справляться с мечущимися вокруг призрачными чудовищами. Дженна боялась и не стыдилась признаться в этом. Ее пугали звуки шипящего и ревущего колдовского огня, невозможность шевельнуть рукой или ногой, вид гибнущих и появляющихся вновь жутких созданий, и сознание беспомощности. Она желала Дане и ее приятелям удачи, но ей чрезвычайно хотелось уцелеть самой.
Ниже Зенобии застыли две живые статуи: полуобернувшийся к помосту под замковой стеной Конан и удивленно склонивший голову к плечу Тараск. Дженна видела отблески пламени на вороненом лезвии меча в руках Эльсдорфа и с какой легкостью клинок разрубал дерево и железо, вновь и вновь оставляя короля Аквилонии безоружным.
Рядом с девушкой из Пограничья на полу лежал вытащенный из ножен тяжелый полуторный меч с россыпью синих аметистов на яблоке рукояти. Оружие гномской работы принадлежало Конану, и Дженна уповала, что уж оно-то не сломается, встретившись с клинком Рабирийца, трофеем, случайно доставшимся Тараску Эльсдорфу.
Только сперва ей нужно обрести возможность двигаться и незаметно подобраться к сражающимся. Что случится потом, Зенобия старалась не задумываться. Если она угодит под удар Тараска, ей конец.
На помосте Дана Эрде схлестнулась с удивительно красивым существом, вроде крылатой ящерицы цвета расплавленного золота и летней небесной синевы. Дженна удивленно заморгала, когда ей показалось, будто ноги Долианы не касаются досок эшафота. Точно, не померещилось! Эрде-младшая, окруженная алым
