торопливым шепотом доложил лазутчик. – Свечи горят, однако никого не видно и не слышно.
Джай кивнул и шагнул к дверному проему. Страха он не испытывал, только жгучее любопытство и незнакомое волнение – неужели к нему наконец-то пришел давно ожидаемый успех? Проныру не заботило, кому принадлежит дом, в который они собираются проникнуть, он больше тревожился, как бы его приятели не наделали глупостей и как бы въедливый гном не попытался надуть их при расчете. Начнет твердить, мол, нужную вещь не нашли и договор расторгнут. Скаредные они, эти гномы, воды в дождь не допросишься, а у самих в Чамгане, как говорят, полные подвалы золота накоплены. Все им мало, только и думают, где бы еще добыть! Одно слово – нелюди. Нелюдя и обмануть не жалко, только как бы это половчее устроить? Надо намекнуть Аластору, он сообразительный, авось придумает.
Конану ни разу в жизни не доводилось оказываться в столь богатых домах, и посему он испытывал настоящие мучения. Очень хотелось рассмотреть обстановку повнимательнее, но в нынешнем предприятии на него возлагалась роль охранника и сторожа. Он честно пытался ее выполнять, однако любопытство постоянно оказывалось сильнее.
Дом, куда они попали, выглядел как настоящий дворец. Во всяком случае, именно такими в представлении Конана рисовались прославленные дворцы Полуденных стран. Даже особняк городского советника Намира, куда они с Джаем наведались не далее, как два дня назад, изрядно проигрывал по сравнению со тутошним великолепием. Здешний хозяин, похоже, мог выполнить любую свою прихоть. Даже приказать обтянуть стены разноцветным шелковыми тканями. Интересно, для чего?
– Здесь живет сорока в человеческом обличье, – бросил Хисс, обшаривавший высокий шкаф черного дерева с многочисленными ящичками.
– Почему сорока? – немедленно уточнил Конан. – Мне кажется, тут… – он запнулся в поисках подходящего слова, – …красиво.
– Слишком крикливо, слишком блестяще, слишком много золота, истраченного напрасно, – снисходительно отозвался рыжий, выковыривая ножом заупрямившийся ящик. – Денег у владельца завались, только воображения не хватает. Нельзя на красную стену вешать оранжевый ковер, вдобавок цеплять на окна зеленые шторы и лепить повсюду золоченые карнизы. Конечно, получается ярко, но совершенно безвкусно. Глаз режет.
– Не понимаю, – честно признался Конан.
– Так может выглядеть дорогой бордель, а не приличный дом, – ящик сдался, выплюнув пригоршню разномастных украшений. – И безделушки такие же – ценные, но донельзя аляповатые. Интересно, к кому мы наведались? Будь другом, кинь сюда мешок – вон тот, на кресле валяется.
Убедившись, что Ши не заблуждается и в нижних помещениях нет ни одной живой души, компания осторожно поднялась на следующий этаж. Альбрих с ними не пошел, отговорившись необходимостью караулить дверь в подземный ход.
Наверх вела широченная лестница бело-желтоватого мрамора, украшенная вазами, в которых росли цветы – с первого взгляда настоящие, со второго – искусно вырезанные из цветного камня. Площадки между пролетами охраняли бронзовые статуи, слегка тронутые зеленоватой патиной – лежащие и сидящие пантеры. Таких площадок насчитывалось ровно три. Преодолев их, маленькое незваное сообщество рассыпалось по комнатам, обшаривая на предмет вещиц, представляющих ценность.
Джай и Аластор разыскивали тайники, Ши и Хисс под охраной Конана потрошили сундуки и туалетные шкафчики, перебрасывая их содержимое в мешки и уделяя особое внимание любым флаконам. Таких попадалось множество – совсем крохотных и побольше, заполненных непонятными жидкостями, хранящихся в отдельных шкатулках и просто стоящих на столах. Сначала хватали все подряд, потом Аластор высказал дельную мысль, что самые ценные наверняка отложены отдельно. После этого начали собирать только футляры и коробочки – пусть Альбрих сам выбирает, что ему нужно. Когда набирался мешок, Ши убегал вниз, относя добычу гному. Тот, бурча под нос нечто неразборчивое, возился со сверкающе-звенящей горкой, нависая над ней, как сказочный демон над своими сокровищами.
– Альс, подойди-ка сюда, – Хисс стоял у высокого окна, завершавшегося изящно выгнутой на туранский манер аркой, и, отодвинув багрово-алую штору, всматривался в темноту. Аластор, только что отыскавший за большой картиной с весьма игривым сюжетом подозрительный камень, слегка отличавшийся по цвету от соседей и собиравшийся проверить, не прячется ли за ним какого секрета, с неохотой оторвался от своего занятия. – Посмотри, какой туман.
За окном колыхалось пепельно-черное марево, сквозь которое иногда с трудом пробивался блеклый лунный свет.
– Откуда он взялся? – недоуменно спросил Хисс. – Чтобы летом в Шадизаре туман? Его и осенью не часто увидишь! Вдобавок, когда мы болтались возле Трезубца…
– Никаким туманом не пахло, – закончил Аластор.
– Угу, – рыжий оглянулся и перешел на почти неслышный шепот: – Я слышал, вы с Малышом пытались прикинуть, в какую сторону мы идем. Так вот, я поразмыслил… В окрестностях Чамгана нет таких дворцов. Сомневаюсь, чтобы в нашем убогом городишке вообще кто-то владел подобной роскошной игрушкой, а, владея, оставил без присмотра. Если хозяева отбыли на лето в горы, то где сторожа? Почему мебель не в чехлах? Такое чувство, что миг назад здесь околачивалась сотня человек, но, услышав нас, попряталась. Признаться, я несколько сбит с толку. Нашему сегодняшнему улову позавидуют все, но нужно еще выбраться отсюда…
– Не доверяешь Альбриху?
– Я вообще никому не доверяю, – пожал плечами Хисс. – А гномам – больше всего. По-моему, пора сматываться. Мы ведь не сможем унести весь дворец.
Аластор нахмурился, став похожим на нахохлившегося ястреба. Размышлял он недолго, а поступил и вовсе неожиданно, вместо разумного предложения спросив:
– Ты помнишь Ларка?
– Белобрысого? – уточнил Хисс. – Гончую? Конечно. Он со своими оболтусами частенько заглядывал к нам в «Нору», посидеть, поболтать.
– Когда ты видел его в последний раз? Его самого или кого-нибудь из его шайки?
Хисс пожевал губами, уточняя.
– С поллуны будет. При чем тут Ларк?
– Может, и не при чем, – задумчиво протянул Аластор. – Витали разные слухи… Их компания вдруг стремительно пошла в гору, при том условии, что никаких крупных дел они не проворачивали. Прошлой луной, в самом конце весны, я как-то заглянул в «Золотой павлин», ты его знаешь, трактир возле площади Скачущих Коней. Там как раз околачивался Силли, дружок Ларка. Золото у него аж из задницы сыпалось. После второго кувшина шемского он начал плести какую-то околесицу о дворцах, откуда они вынесли все до последней монетки, и дверях, ведущих в небывалые места.
– Гм, – Хисс выглядел озадаченным. – А дальше?
– Дальше пересказываю со слов Ши и за точность не ручаюсь. Одна из танцовщиц в «Павлине», некая Элата – его подружка. У Элаты есть приятельница из тамошних красоток, Ньяра. Она девушка Гончей. Около трех седмиц назад Ларк примчался в трактир, и, по словам Элаты, вид у него был как у человека, увидевшего собственную смерть. Он швырнул хозяину с полтысячи золотых, объявил, что выкупает контракт Ньяры, и, не дав ей даже толком собраться и попрощаться, утащил с собой. Больше их в городе, как я понимаю, не видели. Силли с тех времен странствует по кабакам Нарикано и Скены, беспробудно пьет и через слово поминает злобных духов. Прочие люди из компании Ларка исчезли. Остальное додумывай сам.
– Может, поссорились с кем и их того? – Хисс выразительно отчеркнул ребром ладони по горлу. – А Ларк забрал девчонку и дал деру, пока его не прикончили. Или наоборот, разжились деньжатами и решили перебраться в местечко получше, чем дыра под названием Шадизар.
– Возможно, возможно, – Аластор покосился в вязкую муть за окном. – В этом ворохе трактирной болтовни меня крайне настораживает упоминание о невиданных сокровищах, хранящихся в несуществующих дворцах.
– А про гномов Силли не говорил? – проявил способность к увязыванию разрозненных сведений Хисс.
– Про гномов – нет, – разочаровал его Аластор. – Ладно, будем начеку. Авось, все обойдется. Чудовища
