тело, я назначу его своим младшим советником, дарую графский титул с поместьем и малую государственную печать.
Маг закусил губу, размышляя. Потом внимательно посмотрел на Нимеда, затем на Лаварона, словно удостоверяясь в их искренности. Наконец, Аррас кивнул.
– У меня нет другого выхода, – слегка хрипло сказал аквилонец и криво улыбнулся. – Не до конца же жизни мне здесь сидеть…
– Мудрое решение, господа, – одобрил Лаварон и громко крикнул: – Эй, кто там с бумагами? Зайди!
В комнату немедля вбежал человек в гвардейской форме, неся с собой свиток пергамента, чернильницу и кисточку.
– Приказ насчет Арраса я уже заготовил, мой король, – небрежно проговорил герцог. – Подпишись вот здесь… и здесь… вот и печать… готово! – Лаварон продемонстрировал магу свиток с еще не просохшими чернилами, где Аррас назначался советником с графским титулом. Вместо ответа маг пробормотал заклинание и сделал шаг вперед, показывая тем самым что снял защиту. При этом он напряженно смотрел в сторону Ирины, Шамсудина и Сварога, но они не пошевелились, хотя киммерийцу очень хотелось слегка подпортить красивую физиономию мага, и, скорее всего, рабирийка разделяла это желание.
– А я? – забеспокоился вдруг Тулеар. – Почему обо мне не сказано ни слова? Я, можно сказать, сберег королевское тело, согласен вернуть его в целости и сохранности…
– Успокойся, – махнул рукой Лаварон. – Тебе мы тоже что-нибудь подыщем… соответствующее.
Бывший самозванец довольно улыбнулся и потер руки.
– Боги, до чего мерзкая у меня ухмылка, – с отвращением произнес Нимед, глядя на Тулеара.
Аррас внимательно изучил пергамент, аккуратно свернул его и спрятал за пазухой. Обычная насмешливость и самоуверенность на глазах возвращались к нему.
– Пойдем, Ваше Величество, – позвал маг. – Сейчас я верну тебя в твое тело… Тулеар, где ты там застрял, сожри тебя демон?
Аррас двинулся к двери, но остановился около Ирины.
– Мне жаль, что ты сердишься на меня, – негромко сказал он. – Мы ведь сделаны из одного теста, оба игроки и идем до конца. Уверен, на моем месте ты поступила бы также. Теперь мы в одном лагере, и нам неплохо бы наладить сотрудничество…
– Держись от меня подальше, ублюдок, – прошипела рабирийка. – Еще раз подойдешь ко мне – располосую твою смазливую физиономию так, что даже девица из борделя на тебя не взглянет! Твои политические интриги меня не волнуют, но то, что ты использовал меня в своих целях, я тебе никогда не забуду, подлец!
– Ничего, Аррас, ничего, – успокоительно произнес Лаварон. – Позлится и простит. Женщины переменчивы.
Маг вышел, за ним последовали Нимед и самозванец, сопровождаемые солдатами, прибывшими с Лавароном. Герцог удовлетворенно кивнул и обвел взглядом присутствующих в комнате.
– Что ж, господа и дамы, разрешите всех поздравить – наша страна спасена! – торжественно возгласил Лаварон. – И, поскольку вы принимали в этом непосредственное участие, вы вполне заслужили хорошую награду. Что, например, желаешь ты, мэтр Бебедор? – герцог повернулся к философу, безошибочно узнав его среди остальных.
– Я… я право… даже не знаю… – замялся мэтр.
– Ценю твое бескорыстие, месьор философ, – склонил голову Лаварон и, не обращая внимания на протестующие жесты Бебедора, повернулся к Серклу: – А ты, достойный Серкл, столь же бескорыстен?
– Ни-ни! – энергично запротестовал тюремщик. – Я заради нашего короля жизнью рисковал, неужели мне за это ничего не положено?
– Положено, – успокоил Серкла герцог. – Что же ты хочешь? Какую-нибудь должность?
От умственных усилий на лбу тюремщика вспухли жилы. Видения, где он занимал самые высокие и ответственные посты, за одно мгновение промчались перед внутренним взором Серкла, вызвав у него испарину. Тюремщик издал несколько невразумительных звуков, откашлялся и сказал:
– Я тут подумал, господин герцог… Нельзя ли вернуть меня обратно на службу в Каземат? Мне уж там привычно, товарищи опять же… Я, поди, не гожусь для разных высоких должностей. Вот жалованье бы мне прибавить, все же дочка подрастает, деньги-то нужны…
– По-моему, твоя дочь давно подросла, – Лаварон покосился в ту сторону, где Ревенд в уголке целовался с Ингодой. – Впрочем, это не помеха для того, чтобы повысить тебе жалованье. И существенно.
Не слушая благодарственное бормотание Серкла, герцог посмотрел на Ильму.
– А что хочешь ты, девочка? – спросил глава Канцелярии.
– Дом! – жадно воскликнула Ильма. – Большой-большой, с шикарным парадным входом, с садом и фонтаном, с тремя спальнями и гостиной, отделанной золоченым штофом!
– Но зачем тебе дом, дорогая? – удивился Бебедор.
– А где мы будем жить? – подняла брови девушка. – Судя по тому, что ты мне рассказывал о своем доме, это халупа какая-то!
– Ну, знаешь ли, Ильма… – оскорбился философ.
– Ругаться будете потом, когда поженитесь, – остановил их герцог. – Я выполню твою просьбу, Ильма. Насколько я понимаю, это будет последняя просьба, ибо ты не будешь больше сотрудничать со мной, целиком посвящая себя домашним обязанностям?
– Совершенно верно, господин герцог, – решительно сказал Бебедор, и Ильма растерянно закрыла уже открытый для ответа рот.
– Так, ну им явно ничего не надо… – Лаварон махнул рукой в сторону все еще целующейся парочки. – Тебя, дорогая Ирина, наградят, как обычно…
– Надеюсь, не третьим Орденом Чести? – фыркнула рабирийка. – Лучше наградите меня Орденом Черной Розы, у меня как раз есть серьги и браслет с опалами, будет целый гарнитур.
– О, женщины! – герцог картинно воздел руки кверху. – Даже ордена подбирают, согласно моде… Ну а вы, месьоры, насколько мне известно – наемники, поэтому вас в первую очередь интересуют деньги?
– Да! – тут же сказал Сварог.
– Нет, – спокойно произнес Шамсудин.
Лаварон удивленно поднял брови и взглянул на полугнома. Сварог вздохнул и окончательно поставил на туранце крест как на полноценной личности.
– Я всего лишь хочу, чтобы вы взяли меня на службу, – пояснил Шамсудин. – Я не наемник, я бывший офицер гвардии Илдиза Туранского. Жизнь наемника не по мне, я предпочитаю верой и правдой служить закону и порядку. Волею случая я близко узнал вашего короля, и с радостью отдам свой меч под начало столь достойного правителя.
– Счастлив ответить на твою просьбу положительно, – улыбнулся Лаварон и огляделся. – Пожалуй, никого не забыли.
– А нищие? – подсказал Шамсудин. – Они доблестно сражались за короля Нимеда.
– А, нищие, – пренебрежительно скривился герцог. – Да, конечно. Раздадим им немного денег и устроим гулянья за счет казны. Думаю, они будут довольны.
Шамсудин усмехнулся. По его лицу было видно, что он так не думает.
– Ну-с, вот, собственно, и все! – объявил герцог и, поклонившись, вышел. Сварог, Шамсудин, Ирина, Серкл, Бебедор, Ильма, Ингода и Ревенд переглянулись, и на их лицах явно ощущалась растерянность, как бывает всегда, когда, наконец, происходит что-то, к чему очень долго стремишься.
«Действительно, все, – подумал Сварог. – Сейчас бы пожрать, потом бабу и вздремнуть. Нет, лучше сперва вздремнуть, а потом бабу. Но первым делом обязательно пожрать!»
ЭПИЛОГ
– Ну что, Лаварон, у тебя, наконец, все? – нетерпеливо спросил король Нимед и закинул ногу на подлокотник кресла.
– Последний указ, Ваше Величество, – герцог положил перед монархом лист пергамента. – Об освобождении из Каземата облыжно обвиненных в измене барона Солвези и его…
– Да мне плевать, кого. Давай, подпишу, – Нимед небрежно обмакнул кисть в чернила. – Ну, дружище, и
