расстояния его драгоценности ослепительно сверкали. Из-под блестящих доспехов, украшенных денталиумом, обсидианами и аметистами, виднелись красные рубашка и штаны. Жена барона была польщена, узнав, что король будет одет в этот цвет — траурный цвет клана Джалайла. В дополнение к усыпанным камнями доспехам несколько колец украшали пальцы короля. Кроме того, браслеты обвивали руки до самых локтей, а с каждого уха свисало по золотой серьге.
Наблюдения Сайлы прервало низкое, протяжное гудение, и она оглянулась в поисках источника. Клас сделал то же самое, и они молча обменялись озадаченными взглядами: звук исходил от толпы. Он усиливался, становясь все громче и громче, в нем слышалось что-то настойчиво-требовательное. Звук раздражал слух, и Сайла немного испугалась. Она теснее придвинулась к Класу, а он, будто ожидая этого, протянул руку и прижал ее к себе, продолжая наблюдать за местом сожжения.
— Это голоса, — сказал он, — просто голоса. Наверное, необходимая часть церемонии.
— Наверное. — Вспомнив, что уже слышала об этом раньше, Сайла с облегчением нашла странному шуму подходящее название. — Это погребальная песня. Когда она закончится, зажгут костры.
Клас взглянул на нее.
— Что об этом думает Церковь?
— У всех свои церемонии. Церковь не возражает.
Пожав плечами, он снова повернулся к толпе. Теперь гудение перешло в рев. Все стояли, запрокинув головы, и каждый старался издавать как можно более громкие и протяжные звуки, рокот басов смешивался с высочайшими сопрано, сливаясь в колышущуюся реку звуков. Чувствовалось сдерживаемое напряжение, готовое вот-вот прорваться. Истерический вопль прорезал гул, и мурашки пробежали у Сайлы по коже. Клас напрягся, прижав ее к себе так крепко, что Сайла почти перестала дышать.
Сойдя с трибуны и приняв из рук Мажордома факел, барон бросил его в бревна, на которых покоились гробы. Сайла и Клас знали, что дрова пропитаны нефтью и пламя займется почти мгновенно, однако никак не ожидали ни захлестнувшей их волны горячего воздуха, ни ощущения жаркого дыхания огня. Барон, стоявший намного ближе, заметно отшатнулся и торопливо попятился, закрывая лицо руками. Люди на трибунах втянули головы или отвернулись, и рвущаяся вперед толпа отступила перед пламенем, взметнувшимся ввысь и поглотившим странные гробы.
Теперь стала очевидной шаткость конструкций, колыхавшихся от жара. Раскачиваясь, они словно рвались в одним им ведомый путь, но вскоре стали опрокидываться, и каждое падение сопровождалось ревом толпы. Когда в вихре искр рухнул последний гроб, зрители начали расходиться. Сайла не заметила никакого сигнала, но все как один отвернулись от погребального костра и пошли прочь. Зазвучала еще одна песня, совершенно непохожая на прежний монотонный гимн. Тихая и печальная, постепенно затихая, она вызвала слезы на глазах Жрицы Роз.
Семьи погибших и другие зрители покидали трибуны. Вечером для гостей барона будет организован официальный обед, а для народа — поминальный пир, устроенный бароном и семьями остальных покойных. Направляясь к задним воротам замка, где король не мог их увидеть, Сайла сказала:
— Хорошо, что нам нельзя появляться на остальных церемониях. Присутствие на похоронах уже само по себе неприятно, а обед со всеми неизбежными разговорами… — Она замолкла, вздрогнув от отвращения.
Клас понимающе улыбнулся.
— Я почти все время чувствую то же. — Поймав ее взгляд, он продолжил: — Единственное, что я здесь понял, — положение этих людей еще сложнее неразберихи в нашем племени. Никогда не знаешь, что можно и чего нельзя говорить.
— Будь самим собой. Если ты честен…
Он оборвал ее:
— Все сердятся на меня. Гэн говорит, я слишком резок.
Сайла открыла было рот, собираясь возразить, но смолчала, подумав о своей собственной честности.
— Я бы не назвала тебя слишком резким. — Это по крайней мере было похоже на правду. — Гэну надо стать осторожнее, иначе он рискует превратиться в таких же, как они, и не сумеет отличить тактичность от обмана.
— Только не он, — ответил Клас, не задумываясь. — Теперь Гэн знает их правила игры. Он может заставить людей верить в то, во что они сами хотят поверить, но он не станет лгать.
«А чем отличается рот, открытый для лжи, от рта, закрытого и тем скрывающего правду?» — хотела спросить Жрица Роз, зная, однако, что никогда не осмелится. Даже защищая Гэна, Клас невольно признавал, что тот сильно меняется. Сайла наблюдала за ним и видела решимость не допускать мысли о слабости своего друга.
Эта убежденность заставила ее заглянуть внутрь себя и задуматься, почему она так завидует их дружбе. Сайле хотелось, чтобы Клас принадлежал только ей, целиком и безоглядно. Соглашаться на что- либо меньшее казалось бессмысленным.
Без предупреждения Клас наклонился, сдерживая обеих лошадей, и взял ее за руку. Лошадь Сайлы, испугавшись, слегка попятилась, но он легко усмирил ее, не сводя глаз с Жрицы Роз. Сердце бешено колотилось от пронзительного взгляда, который, казалось, срывал покров с ее тайны, обнажая самые сокровенные мысли. Сайла ненавидела этот взгляд, буквально боялась его и все же была бессильна высвободиться. Когда она попыталась возразить, слова застряли в горле.
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я люблю тебя. — Наконец освободив ее от своего взгляда, Клас опустил глаза. — Все, что случилось в горах, когда тебя преследовали Дьяволы, и теперь, когда я ночью крадусь к твоей комнате, перебегая от тени к тени, — я не горжусь всем этим. Ты нужна мне, и я не хочу больше скрывать самую важную правду своей жизни.
Они находились в баронском саду, среди рядов густо пахнущих кустарников и раскидистых деревьев. Идеально круглые облака усыпали глубокое спокойное небо. Клевер ковром покрывал землю, и монотонный пчелиный гул отдавался в голове Сайлы, так не сочетаясь с внезапно участившимся сердцебиением. Слова Класа пронеслись через ее мозг, запомнившись и тут же забывшись; важным было лишь то, что он хотел на ней жениться.
Сайла наслаждалась этой минутой, вся отдаваясь нахлынувшим ощущениям. Хотелось ничего не упустить, не растерять, чтобы потом всю жизнь наслаждаться этим сладостным мгновением.
Тепло разлилось по телу, и тихое блаженство охватило ее. Хотелось смеяться и плакать одновременно. И она знала, что отныне им нечего скрывать и непонимание никогда не закрадется во внешне не замутненные отношения.
— Я люблю тебя, Клас. Никогда не думала, что могу кого-нибудь так любить. Но пожениться… Мы живем не так, как другие. Мы беглецы. Более того, Церковь может решить, что я должна быть отдана королю Алтанару.
Засмеявшись, Клас широким жестом махнул свободной рукой в сторону востока.
— Дорога к восходу солнца никогда не кончается. Если нам суждено всегда быть беглецами, то пусть будет так.
— Ты не знаешь Алтанара. Он пошлет за мной своих людей.
— Решение Церкви дойдет до короля Харбундая лишь через месяцы. К тому времени многое может произойти. Может вспыхнуть война, а Алтанар не бессмертен.
«Как и ты!» — эта мысль обожгла ее. Неожиданно и неприятно всплыл в памяти образ одинокого Гэна, провожающего в иной мир свою верную Скарр. Еще раз вспомнив пламя только что окончившейся церемонии, Жрица Роз снова увидела падающие в вихрях искр гробы. Красные языки пламени приняли определенные очертания, и Сайла узнала страшные кроваво-красные розы, прикрепленные к ее двери.
Она потянулась к Класу для поцелуя. Положив руки ему на плечи, Сайла наслаждалась надежностью, незыблемостью его присутствия. Никто не может предсказать завтрашний день.
— Я выйду за тебя замуж. С радостью и гордостью.
Глава 54
