иглу.
Нила настояла, чтобы все поели, торжественно объяснив Тейт, что горячая пища необходима, чтобы восполнить тепло, украденное зимним холодом. Используя порошковую смесь из большого кожаного мешка, она приготовила тушеное мясо. Тейт еще раз попросила прощения за себя и Джонса — они не могли ей помочь. В ответ Нила заявила, что всем очень понравилась их стряпня, да и на всем пути она помогала добывать продовольствие. Девушка напомнила Тейт, что именно она помогла Класу добыть годовалого бизона, который так долго служил им пропитанием. Тейт была рада покончить с обсуждением этого вопроса, заметив, что они впервые будут есть «консервированную» пищу — до того они питались свежей.
Нила сказала, что они всегда старались кормить всех досыта, но, если выпадала возможность, готовили впрок, например, копченую оленину, как раз для таких случаев, как этот.
Тейт поинтересовалась, что было в порошковой смеси, и Нила ответила, что это семейный рецепт, и ее мать делала смесь каждое лето, высушивая на солнце все компоненты по отдельности. Из мяса там были цыпленок и кролик, из овощей — помидоры, картофель, лук, чеснок и кое-что еще.
Пока блюдо варилось, все умирали от восхитительного запаха. Слегка удивляясь, Тейт отметила, с каким вниманием мужчины и Сайла смотрят, как она пробует блюдо. Общее внимание немного нервировало ее. Ей потребовалось лишь мгновение, чтобы, почувствовав жгучий взрыв от первого глотка, сообразить — основная часть «украденного» тепла должна было прийти к ней от чудовищно острой приправы из перца. Задохнувшись, Тейт начала плеваться, понимая по дружному смеху, что стала предметом розыгрыша.
Она максимально использовала этот момент, ругаясь и жалуясь, и была рада видеть, что все, включая Сайлу, освободились от гнета беспокойства, который лег на их плечи с тех пор, как была обнаружена разведка Дьяволов. Потом она действительно порадовала публику, сказав, что любит пряную пищу, и с удовольствием принялась за бульон.
Они спали хорошо этой ночью — сытые, защищенные от непогоды, измученные долгой дорогой в горах. Оставшуюся еду разогрели на завтрак, хотя Сайла с огорчением отметила, что Джонс пожаловался Тейт на это. Он выглядел недовольным. Это раздосадовало Сайлу, и она быстро приказала себе подумать о чем-нибудь другом. В таких ситуациях даже самые небольшие трения могли привести к серьезным конфликтам.
Она перевела внимание на Класа, усмехнувшись про себя, что делает это слишком часто. Было забавно наблюдать, как он помогает Тейт. Та толком не знала, как жить в снежном доме, и Клас старался помочь ей. Так оно и должно было быть. В них теперь текла одна кровь, и она спасла ему жизнь.
Размышляя об этом, она перешла к Гэну. Он очень старался скрыть свое недовольство близостью между Класом и Тейт. Другие ничего не видели, она была уверена. Кое-что можно было заметить, но только если внимательно приглядеться. Сейчас, например, Клас помогал ей чистить котлы еловыми иглами и снегом, а Гэн рассеянно отсыпал зерно лошадям, постоянно поглядывая на них. Сайла почувствовала что-то похожее на жалость. Он уважал Тейт и любил Класа. Он был рад видеть, что они подружились. Но ему нужна была их преданность. Гэн следовал своей судьбе, и они были ее частью. Сайле подумалось, сколько он еще сможет нести эту ношу, оставаясь нормальным человеком.
Они быстро собрались.
Легкий ветерок был мягким и теплым, как будто ласкался к людям, но Гэн знал, что это притворство. Лукавый шепот ветра ослаблял снег на согнутых еловых ветвях, и он белыми струями валился вниз. Некоторые глыбы снега были достаточно тяжелы и могли ранить. Даже небольшой ком мог намочить одежду, открывая дверь для «нежной смерти», которая почти без боли отнимала жизнь прежде, чем ты понимал, что случилось.
Они брели рядом с лошадьми, окруженные несмолкающим глухим шумом падающего снега, восхищаясь красотой картины, даже сознавая ее опасность. Лучи солнца пробивались через деревья, ловя струи снега, превращая их в огненно-белые перья, вызывавшие вздох восхищения у женщин. Их меховые одежды, полные ледяных кристаллов, переливались всеми цветами радуги. В почти горизонтальных солнечных лучах каждое дерево, казалось, прячется в собственной тени. По сторонам эти лучи казались лезвиями чистого золота. Это было опасная красота. Над ними, на гребнях скал, не видимых сквозь деревья, застыли в хрупком равновесии невообразимые массы снега. Нежный легкий ветерок, красивое солнце ласкали снег с соблазнительной мягкостью. Он таял, нарушая равновесие, готовясь к смертельному прыжку.
Пока тропа была не так плоха, как ожидал Гэн. Он уже подумывал, что в конце концов они проведут через горы всех лошадей. Они забрались так высоко на южный склон перевала, что должны пройти. Если Билстен не солгал. Все же Гэн чувствовал, что пока лучше позволить лошадям идти шагом, сохраняя их силы.
Гэн думал о том, не стоит ли устроить засаду. С сожалением он наблюдал, как сходятся и потом отступают превосходные позиции на флангах. Если бы он свернул вбок, чтобы достигнуть одной из них, об этом немедленно стало бы известно охотникам. Можно было бы так поступить, но только в совершенно отчаянной ситуации. Засада из одного-двух человек, независимо от их боевого мастерства, была бы быстро отрезана и уничтожена лыжниками Дьяволов, а это серьезно ослабит группу. Если посадить в засаду всю группу, то получится всего лишь демонстративное нападение. А потом — гибель или безудержное отступление и погоня. Единственный разумный выбор — стараться сохранять расстояние между собой и преследователями, пока не удастся добраться до какого-либо убежища.
Позже, после полудня, они переправились через поток, с ревом несущий серебряную пену и кристально чистую воду, такую холодную, что, когда они нагнулись, чтобы напиться, от прикосновения затрещали суставы пальцев. Пьешь ее, и как будто крошечные ножики проходятся там, где губы прикасаются к кружке. Они немного отстали от Класа, идущего в авангарде, когда тот поднял руку, останавливая группу, и показал вдаль. Впереди виднелся последний отрог, который они должны преодолеть перед тем, как начать спуск в Харбундай.
Билстен неплохо отметил тропу до этой точки. Пока лошади били копытами землю, безнадежно пытаясь разыскать какую-нибудь зелень, беглецы пристально всматривались в даль — там не было ни малейшего признака тропы. Рука Класа сердито сжимала и отпускала рукоятку клинка. Гэн помрачнел.
Раггар подошел к дереву на запад от группы, обнюхал его, потом поднял глаза на ствол, склонив голову набок. Гэн наблюдал за ним сначала праздно, потом с большим интересом. Пес отошел, все еще с поднятой мордой, потом вернулся к дереву и поднял ногу. Он казался смущенным и таким напряженным, как будто выполнял трудную работу, и Гэну показалось даже, что сейчас пес упадет. И тут он понял:
— Клас, ты видишь, что сделал Билстен? Этот сын койота пометил тропу. Он пометил дерево, как это делают собаки, и для этого забрался на коня, чтобы самый высокий снег не закрыл метку. Умница Раггар чуть шею себе не свернул, пробуя ее отыскать.
После этого они уверенно двинулись вперед, следуя за собаками, сохраняя темп, на который Гэн мог только надеяться. День уже клонился к вечеру, когда Гэн решил устроить привал. Используя язык жестов, он сообщил Класу, что отправится разведать тропу вперед и ниже. Казалось, Клас удивлен внезапным приказанием Гэна устроить тихий привал, но не стал задавать никаких вопросов. Он казался нервным, более озабоченным, чем когда-либо.
Гэн прошел на запад, пока он не убедился, что поблизости нет вражеских патрулей, потом быстро спустился по склону, заняв позицию, откуда была видна основная тропа. В ходе его вылазки он слышал случайные крики птиц — сорок, фазанов, орла, — и, как ему показалось, вдали раздался тревожный рев оленя. Не было признаков больших животных. Одно из деревьев хранило следы когтей тигра, но царапины были старыми. Не было ничего, что вызывало бы беспокойство, как будто дикая местность притаилась, выжидая.
По сравнению с тайной тропой Билстена обычная тропа выглядела как дорога. Гэн подал сигнал собакам и двинулся от дерева к дереву, припадая к земле, теперь с луком за спиной и клинком в руке. Он пропустил бы человека, если бы не жалобный крик сойки.
Воин Дьяволов, пешком, появился на отмели ручья с другой стороны главной тропы. Он зачерпнул полное ведро воды и скрылся из виду за несколько секунд, но Гэн сразу понял то, что должен был понять. Если человек набирал воду в это время дня, то он, конечно, нес ее к лагерю, скрытому за деревьями. Тропа хорошо охранялась. Гэн поспешил к оставшимся.
Собрав всех в тесный круг, он рассказал об увиденном, и они снялись с места в считанные минуты.
