Мягкий свет сумерек заливал Внутреннее Море. Под балконом замка на воде цвета нефрита покачивались небольшие катамараны. Лениво полоскавшиеся на ветерке паруса все же позволяли им довольно быстро скользить по перламутрово-серебряным волнам.
Нила нарушила тишину, которую будто боялись спугнуть люди, обступившие небольшой стол.
— Я обожаю смотреть, как вода расступается перед носом катамарана. Она похожа на возникающую ниоткуда серебристую ленту, сверкающую и исчезающую.
— Кость в ее зубах, — рассеянно произнесла Тейт, думая о чем-то своем. Ниле пришлось дважды переспросить ее, прежде чем Тейт расслышала. Ужаснувшись своей ошибке, она посмотрела на Конвея — какова его реакция? Его подбадривающая улыбка убедила ее, что она не выдала тайну их прошлого. Остальные пришельцы в этот мир — Дженет Картер, Сью Анспач, Кейт Бернхард и Льюис Леклерк — также не выказывали никакого беспокойства.
— Это старое выражение, — сказала Тейт. — Мы говорим, что лодка выглядит так, будто в зубах у нее кость.
Нила рассмеялась.
— Странное выражение, особенно когда, говоря о катамаране, вы употребляете женский род. Это звучит так агрессивно! Вы всегда так выражаетесь?
— Конечно! Они такие красивые, храбрые, бережливые, и ни одному мужчине никогда не удается ими по-настоящему управлять! — Тейт подмигнула своему другу.
Когда стих общий смех, Гэн сухо заметил:
— Кроме того, катамараны могут сильно отвлекать. Мы собрались здесь, чтобы решить, что делать с этим, — при этом он указал на стол, — а не любоваться видом.
Кроме его жены и чужеземцев, в зале были Сайла, Ланта, Налатан и возвратившийся после преследования разгромленных Ква Эмсо. Все уставились на раскрытую тайну Врат.
Книги.
Глядя на Сайлу, Гэн продолжил:
— Закон Церкви всегда требовал, чтобы любая бумага с написанными на ней словами из эпохи гигантов передавалась Церкви для сожжения во время церемонии Возвращения. Хотя новая, не настоящая Сестра-Мать тебя отлучила, Сайла, но все, кто тебя знают, понимают, что ты душой принадлежишь Церкви. Ты — Цветок, и тебе судьбой предназначено отыскать тайну Врат. Но твоя тайна запретна. Книги равносильны знанию. Знание привело к тому, что люди бросили вызов гигантам и были уничтожены. Знание — это зло!
— Знание не является злом, — голосом острым, как нож, сказала Картер. — Само по себе оно — ни добро, ни зло. Оно просто существует. Хорошим или плохим знание становится в зависимости от того, как им пользуются.
— В Завете Апокалипсиса сказано:
Как всегда, скромная Анспач использовала более личностные сравнения:
— Чтение тоже является знанием, Гэн. Ты сам говорил о том, как тебе поможет управлять Тремя Территориями то, что мы обучим еще больше людей чтению. То, что заключено в этих книгах, принесет лучшую жизнь твоему народу.
Вместо того чтобы ответить Анспач или Картер, Гэн уставился сначала на Конвея, а потом на Тейт.
— А теперь, Доннаси Тейт, я прошу сказать правду, сказал Гэн. — Ты смешала свою кровь с кровью Класа на Бейла. Ты никогда не опозоришь его, солгав мне. Из всего вашего племени только ты и Конвей заглядывали в эти книги. Это правда?
Тейт настороженно кивнула.
— Тогда как остальные могут знать, что в них? Как они могут утверждать, что эти книги помогут мне? Что это, колдовство, Доннаси?
Тейт лихорадочно думала. Если бы она посмотрела сейчас на Конвея, Гэн решил бы, что они в сговоре. Если бы она попыталась рассказать ему о том мире, который погиб, и о криогенных капсулах, благодаря которым они тут очутились, Гэн решил бы, что она сошла с ума. Или скорее решил бы, что они все колдуны.
Доннаси Тейт не может предать Класа на Бейла, Значит, она должна сказать правду.
— Мы все знаем, что написано в книгах, — она сделала паузу, услышав, как ее друзья затаили дыхание. Она также заметила, как Гэн и Эмсо потянулись к своему оружию. Эмсо был напуган и озлоблен, а это было опасным сочетанием. Гэн был напряжен. У Налатана был больной вид. Позади Гэна Шара и Чо, почувствовав общее настроение, тяжело поднялись на ноги. Тейт продолжила: — Конечно, мы не знаем полностью, что в них, но все мы знаем часть этого. В нашем племени всем дают знания о книгах. Никто не знает всего. Некоторые знают больше других. Например, среди нас Леклерк знает больше о том, как делать разные вещи.
— Он помогал нам строить, — прервал ее Гэн. — И он с такой же легкостью уничтожает. Черный порох — дар Божий. Он спас многие, многие наши жизни. Но это нечестный способ воевать! — И он украдкой виновато взглянул на Сайду. Настоятельница Фиалок цитировала мне из Завета Первой Церкви. Она мне сказала, что там говорится о том, как гиганты поразили людей «ревущим огнем, поглощающим высокие здания, и невидимым дымом, который убивал». Я вспоминаю эти слова, когда взрывается черный порох Леклерка.
Тейт поспешила продолжить:
— Ты должен думать об этом. Ты всегда должен помнить о цене войны. Твоя мать пророчествовала, что твое назначение — принести славу Людям Собаки. Ты это сделал. Однако на этом твоя жизнь не завершилась. Есть другие племена, которые хотели бы присоединиться к тебе. Они нуждаются в твоей силе, чтобы противостоять тем, кто хотел бы уничтожить Три Территории и опозорить Церковь. И тебя.
— Мне не нужно никакого королевства. Я боролся против Алтанара и баронов Харбундая потому, что они не оставили мне другого выхода. Я…
Тейт прервала его протесты:
— Хочешь ты этого или нет, ты — Мурдат. Какой у тебя выбор? Ты никогда не наносил вреда Скэнам. И все же они являются, чтобы убивать и грабить. На юге Кос мечтает превратить вас в рабов. На востоке кочевники Летучей Орды бродят, подобно диким собакам. Какой они оставляют выбор Трем Территориям?
— Если нас вынудят, мы будем с ними сражаться! — Гэн был угрюм. Одно это говорило о том, насколько хорошо он понимал нависшую опасность.
Развивая свой успех, Тейт сказала:
— Мы поможем тебе победить. При помощи знаний, заключенных в этих книгах. Тебе не обязательно к ним прикасаться. Тогда никто не сможет утверждать, что ты имеешь отношение к… Прости, Мурдат, но я вынуждена употребить запретное слово — что ты имеешь отношение к учению.
Гэн поморщился, как от боли. Эмсо потянул из ножен свой мурдат.
Налатан опасливо сделал полшага по направлению к Тейт.
— Сама эта мысль запретна, Доннаси. Произнести это слово равносильно преступлению, нельзя даже предлагать делать это…
Возбужденный Леклерк прервал Налатана:
— Что дает тебе право говорить Гэну, что я — тот, кто будет пользоваться этими книгами? У нас уже начались неприятности только из-за того, что ты их сюда доставила. Теперь ты хочешь превратить меня в козла отпущения, в крайнего! Тебе хочется, чтобы кто-то принес науку и технологию в этот мир? Сделай это сама!
Гэн, явно удивленный реакцией Леклерка и озадаченный незнакомыми словами, немедленно постарался восстановить мир.
— Я слушал Тейт, Луис. Я слышал уважение. Ни у кого здесь нет неприятностей. Я предчувствую большие возможности.
