инструменты и защелкнул на моей шее стальное кольцо, я решил, что жизнь окончена. Слишком много ходило слухов про рабовладельцев. Но вскоре выяснилось, что бедуины не собираются продавать меня пиратам. Я узнал это случайно.
К тому времени большая часть племени уже двинулась в путь, погрузив шатры на громадные крытые повозки. Я впервые увидел прирученных кризонов. Эти могучие, длинношерстные звери считались глупыми, во всяком случае даже старый Тимн не слышал об их успешной дрессировке. Но бедуины, очевидно, нашли способ. Каждую повозку тянула упряжка из десяти кризонов, телята бежали рядом, привязанные к оглоблям.
Меня бросили в самый маленький фургон с красиво раскрашенным тентом. Несколько старух, сидевших у бортов, при виде меня зашипели совсем как масло в горячем двигателе, но бедуин– кучер живо на них прикрикнул. А я первый раз увидел женщин и сразу понял, почему их держат на отдельных кораблях...
– Зачем тебе эта дзагхла? – спросил тем временем кто– то за тентом. Я сжался в комок.
– Он расслабленный, – ответил голос Аль– Карака. – Всем дзагхлам отрезают зеббы. Такие рабы покорны и старательны.
– Поймай пацана из клана Тефрэ и отрежь ему зебб...
– Ты глуп. Покорство приходит с годами. Если отрезать зебб парню из нашего народа, он затаит ненависть. А эта дзагхла станет прислуживать моей дочери.
– Не боишься?
– Пусть дзагхла боится...
Я и правда боялся. Страшно боялся, что меня приставят рабом к одной из ужасных женщин, и она будет шипеть, избивая меня плетью. Шрамы на лице охотника Хебсена никогда не казались такими жуткими.
А потом я увидел Акиву.
Первый раз мы встретились уже в пути. Повозку немилосердно трясло, мне было очень плохо, поскольку любой корабль, даже маленькая барка, в сравнении с бедуинскими фургонами словно плывет по воздуху. У повозки, где меня везли, не было даже элементарной триплет– подвески, деревянные колеса жестко крепились под ужасными листовыми рессорами, без амортизаторов и гасителей, даже без рулевой трапеции. Любой ухаб отзывался в кузове, от вони кружилась голова. Когда в фургон забралась девочка, я даже не сразу ее заметил...
Акиве, как и мне, было четырнадцать. В первый раз она показалась мне мальчиком, я ведь не знал, что у бедуинов длинные волосы носят только женщины. Стройная и гибкая, смуглокожая, сероглазая, Акива была очень красива.
Ее волосы достигали пояса и отливали сказочным мазутно– черным блеском. Длинные ресницы и огромные миндалевидные глаза, казалось, шептали – «я совершенство», точеное лицо говорило о древней крови, царапины на коленях и локтях – о живом характере. Одевалась она всегда по– разному, любила яркие цвета и украшения. Когда мы встретились впервые, на Акиве был сиреневый чопрах, сине– золотая сорочка и широкий пояс цвета меди. В сравнении с блеклыми халатами бедуинов, этот наряд казался взрывом красок, и подействовал на меня, словно удар коленвалом по голове. Пока я пытался придти в себя, Акива молча разглядывала новую игрушку.
– Тебе правда отрезали зебб? – спросила она наконец. Только услышав голос, я понял, что встретил женщину, и страшно перепугался. К счастью, какое– то внутреннее чувство удержало меня от открытой демонстрации страха, иначе – теперь– то я знаю – Акива никогда бы это не простила.
– Что такое зебб? – спросил я. Фыркнув, девочка протянула босую ногу и ткнула меня под живот.
– Там.
– А... а что в этом странного?
Она звонко рассмеялась:
– Бедненький. Отец говорил, всем дзагхлам отрезают.
Что– то во мне оскорбилось такому пренебрежению со стороны девчонки, и, не подумав, я брякнул:
– Я человек, а не дзагхла.
– Нет, дзагхла! – Акива спрыгнула на дно повозки и дернула за цепь, которой я был привязан к борту. – Вы, с кораблей, все дзагхлы.
– Мы люди!
– У людей ничего не отрезают, – сказала она весело.
Я отвернулся, но Акива потянула за цепь и заставила меня вылезти из угла. Фыркнув еще разок, она уселась на пол, скрестила ноги и принялась разглядывать мой пятнистый комбинезон.
– Как вы делаете вещи? – спросила девочка, насмотревшись. – Вы же никогда не останавливаетесь.
– Есть заводские баржи... – пробормотал я. – У центряков...
– Центряки? Кто это?
– Они едут на больших кораблях в центре Колонны.
Акива нахмурила лоб.
– А что, бывают маленькие корабли?
Тут я, не выдержав, рассмеялся, на миг забыв, где нахожусь. Много позже Акива призналась, что именно в этот миг решила, что я ей нравлюсь. Но тогда она рассердилась и пнула меня ногой. Потом, удивившись, пнула еще раз, но удары были совсем слабые, и я лишь молча отполз назад. Девочка изумленно моргнула.
