Иллиль печально покачала головой.
– Однажды я уже сделала это. Боюсь, что воззвать к Силе Танта во второй раз мне не удастся. Ведь я не полностью Иллиль, во мне живет человеческая память, чуждая ифту.
Потом она повернулась к остальным и добавила более решительно:
– Братья, что бы ни случилось – не выбирайте смерть! Звезды могут нас покинуть, но мы не можем оставить без опеки семена, нашу единственную надежду!
Была уже ночь, время ифтов. Они шли по Лесу, в котором ощущалась тревога мечущихся, пробужденных от спячки жителей леса. Пикфриды скользили по ветвям, и их мех серебрился в лунном свете над головами ифтов; берфонды ворчали и скалились на невидимого еще врага; в воздухе носились крылатые тени.
– Хурурр?
В приветствии кваррина, давнего охотничьего товарища ифтов, слышалась ворчливая жалоба. Айяр открыл свое сознание, чтобы услышать мысли птицы.
– Рвут…, убивают…, ломают!
– Кто?
– Ползающие вещи! Не правильная охота! Убивают! Убивают!
– Зачем?
Кваррин зашипел, взмахнул огромными крыльями и взмыл в темноту.
– Ползающие вещи… – повторил Райзек. – Тракторы? – он робко пытался воспользоваться информацией из своего инопланетного прошлого.
Машины могут изменить облик любой планеты – было бы только время и человеческая воля. Но машин на Янусе почти не было. Этот мир деревьев принадлежал «любимцам небес» – суровой религиозной секте, которая использовала только силу собственных рук и домашних животных. Единственное место на Янусе, где Верующие позволяли держать машины, – это порт. Тракторов на планете никогда не было: лес вырубался вручную.
– Порт находится на северо-востоке, – сказал Килмарк. – Но они не стали бы выводить машины со своей территории. И охоты сейчас быть не может – поселенцы не занимаются этим зимой.
В самом деле, поселенцы вряд ли стали бы сейчас охотиться на тех, кого они называли «чудовищами».
– Люди с участков никогда не используют машины, – уверенно сказал Локатат. До зеленой лихорадки он сам был поселенцем.
– Догадки – это не то же, что правда! – воскликнул Айяр-Нейл. В нем жил ифт-воин, действием отвечающий на вызов судьбы.
– Нам нельзя напрасно рисковать нашими жизнями, – снова напомнила Иллиль. Айяр улыбнулся:
– Все дни на этой планете моя жизнь идет рядом со смертью, и я привык защищать ее мечом.
– Разделимся, – сказал Джервис, когда они отошли от Ифтсайги, – и встретимся у Сторожевого Пути. Зеркало Танта – наша последняя защита.
Они растворились в Лесу, став его частью. Каждый шел сам по себе, стараясь не терять общего для всех направления. Животных теперь почти не было. Те, что попадались, двигались вяло, только что очнувшись от спячки, но им негде было выпить живительного древесного сока.
Ноздри Айяра настороженно зашевелились, ловя лесные запахи. Следовало опасаться не только вони келрока, но и следа человека, ибо вместе с человеком шел запах смерти, наступающей на Лес. Сейчас же, судя по всему, нужно искать прежде всего запах неведомых машин. Келрока рядом не было, а вот человек… Айяр миновал два дерева-башни, погибшие много веков назад, возможно, еще во времена войны ларшей и ифтов. Айяр был одним из главных защитников Ифткана, но в его теперешней памяти не осталось никаких воспоминаний об этих схватках. Впрочем, он мог погибнуть в одной из них… Никто из переродившихся инопланетников не знал, каким образом зеленая лихорадка перенесла в них личности и память давно погибших ифтов и как эти личности оказались спрятаны в таинственных ловушках-сокровищах. Айяр знал одно: в прежние времена он охранял Ифткан. Похоже, его роль не изменилась.
Когда налетели порывы предутреннего ветра, запах людей смешался с ужасным запахом гари, который, бывало, налетал на Лес, когда поселенцы расширяли свои участки.
Заря была уже не за горами. Айяр сунул руку в карман своей зелено-коричневой охотничьей куртки. Килмарк, бывший когда-то врачом, научился делать защитные очки из нескольких слоев сухих листьев. В них ифты могли свободно передвигаться в любое время суток, за исключением разве что знойных полуденных часов.
За вонью горелого леса запах человека не чувствовался, и теперь приходилось полагаться только на зрение. На молодых деревцах и кустарнике еще не распустились листья, в тени лежали голубоватые сугробы. Дымные полосы сплелись с туманом, воздух потеплел, и Айяр смотрел сквозь это дрожащее марево на царящее вокруг опустошение. Рот его скривился.
Когда он уходил, чтобы залечь в спячку, Ифткан был отделен от участков поселенцев речным потоком. Сейчас выжженные тропы лучами расходились от единого центра по всему Лесу. Это работали машины, а не топоры. Но как случилось, что портовикам разрешили расчищать Лес – им это всегда запрещалось?! Да и что могло им понадобиться в Лесу?
Айяр бежал вдоль полосы пепла, закрывая рукой нос, когда приходилось преодолевать особенно зловонные участки гари. Огненная атака на Лес явно проводилась не как попало, а систематически. Расположение выжженных просек свидетельствовало, что ведется планомерный и тотальный штурм Леса.
Он выбежал на обгорелую поляну, посреди которой стояла машина – черный квадратный ящик на гусеницах, тяжело бороздящих почву. У нее сзади был культиватор – сейчас его рыло мирно приподнято, но позади гусениц почва выворочена.
Взошедшее солнце резало глаза даже сквозь защитные очки, и Айяр щурился, вглядываясь в пространство за машинами. Там высились несколько мерцающих полусфер, будто истерзанная земля исторгла из себя тусклые воздушные пузыри. Это был лагерь. И такие передвижные лагеря были только у портовиков.
Айяр призвал память Нейла, пытаясь вспомнить какой-нибудь официальный знак или символ, чтобы определить принадлежность лагеря.
После открытия Януса лет сто назад планету отдали Угольному Синдикату. Правда, его дельцы мало в чем преуспели – вскоре началась галактическая война. Опустошив миры, она разорвала старые связи между ними. Она же сделала Нейла Ренфо беспланетным сиротой. И она же дала любимцам небес возможность выкупить Янус у обанкротившегося Синдиката. Освоение человеком космоса прекратилось, остановилась его неудержимая экспансия. Янус с его обширными густыми лесами и малым количеством полезных ископаемых никого теперь не интересовал, и его легко уступили Верующим.
Айяр прикинул на глаз расстояние до машин и лагеря. Поляна была слишком хорошо расчищена, чтобы ифт мог рискнуть подобраться поближе. Кроме того, перерождение, коснувшееся и тела, и души, превратившее его из Нейла в Айяра, вызвало в нем отвращение к бывшим сородичам. Ему была тошнотворна сама мысль о возможности близкого контакта с ними.
С другой стороны, узнать правду о происходящем можно было лишь подобравшись на такое расстояние к лагерю, с которого все разговоры людей станут ему слышны. При этом надо не забывать про опасность попасть под лучевой удар – раз здесь есть машины, этого нельзя сбрасывать со счетов.
Из спальных палаток начали появляться люди – двое в мундирах портовой стражи, остальные в униформе работников космопорта. Айяр отметил, что все они вооружены не обычным для Януса оружием – станнерами, а бластерами, предназначенными для использования только на необитаемых планетах и только в экстремальных ситуациях. Это уже было серьезной причиной держаться по возможности подальше: мечи ифтов никак нельзя сравнить с бластерами.
Люди ушли в другую полусферу – видимо, столовую, потом до Айяра донеслось характерное жужжание флайера, и он замер под своим маскировочным плащом. Флайер летел со стороны порта и опустился на землю неподалеку от наблюдательного пункта Айяра. Двое выскочили из кабины и направились не к лагерю, а в сторону лучемета. Один из них взглянул на выжженные пятна вокруг поляны.
– На эту работу уйдет уйма времени, пока не очистим весь континент! – сказал он.
