– Моего учителя пытали два года! – вэйта с трудом встала и вызывающе дёрнула хвостом. – Но он так и не сказал!
– Значит, его пытали дилетанты, – спокойно ответил второй эльф. – У нас, ящерка, все начинают говорить. А скоро уже просят, чтобы мы спрашивали и дальше. Он опустился на колено и посмотрел в золотистые глаза вэйты.
– Мы не получаем от этого удовольствия, – мягко сказал эльф. – Но если потребуется, колебаться не станем. Я знаю, ты не состоишь в Чёрном Воинстве и совершенно случайно оказалась втянута в эту нескончаемую войну; скажи нам то, что знаешь, и клянусь звёздным светом – мы отпустим и тебя, и твоего друга на все четыре стороны. Ри сейчас жалела только об одном: она не умела плеваться, как люди.
– Лжец! – вэйта дрожала от ненависти. – Я всё про вас знаю! Про пытки, про истребление сородичей моего друга, про ваши жестокие охоты на разумную дичь! Мне всё рассказали про вас! Эльф чуть заметно поморщился.
– Надо понимать, рассказчиком был дракон… – он усмехнулся. – Видишь ли, это не совсем беспристрастный взгляд на вещи. Повторяю, ящерица – ответь на наши вопросы и иди своей дорогой, а не то мы вплотную займёмся твоими дружками. И этим никчёмным существом… – кивок в сторону гнома, – …и вторым, крылатым. Эльф подмигнул трепещущей Ри.
– Ты, кажется, любишь изделия драконьей кости? Будешь молчать, ящерка, так нам придётся изготовить парочку на твоих глазах. Знаешь, у детёнышей драконов отличные, упругие кости, они обрабатываются намного лучше, чем у взрослых…
Вэйта не выдержала. Завизжав от гнева, она размахнулась и хотела со всей силы ударить эльфа по щеке, но командир отряда, стоявший позади, мгновенно перехватил её руку.
– Убийцы! – вэйта вырывалась. – Трусы! Вам даже не хватает смелости носить меч, только и умеете что стрелять из засады! Пожав плечами, эльф встал.
– Свой долг я исполнил, – сказал он спокойно. – Тебе была предложена жизнь.
По его знаку два эльфа бросили Ри на траву, завернули ей руки и ноги за спину и крепко связали. От боли вэйта потеряла сознание.
Ри пришла в себя, когда её начали привязывать к седлу какого-то огромного, покрытого бело-золотыми перьями зверя. От боли в немыслимо изогнутых конечностях юная вэйта закричала; тогда ей на голову одели чёрный мешок. Дальнейшее Ри запомнила плохо.
Сквозь пелену боли время от времени прорывались отдельные ощущения. Вэйта смутно чувствовала, как громадный пернатый зверь мощно работает крыльями, как ритмично сокращаются мышцы под шкурой. Запах зверя заполнял всё вокруг, у Ри дико кружилась голова, она задыхалась и билась в путах, пытаясь вздохнуть. Но крики лишь уносились к звёздам.
Конца полёта юная вэйта уже не ощутила. Беспомощную, неподвижную, её вытряхнули из мешка и бросили на полированные доски палубы. Рядом проскрежетали когти пернатого зверя.
– Важно доставить живой, – произнёс глубокий грудной голос. Тот, к кому он обращался, молча кивнул.
В следующий раз Ри очнулась от запаха рыбы. Жестокие путы исчезли, о них напоминали только страшные боли в суставах. Вэйта вновь находилась в клетке.
Только эта клетка сильно отличалась от первой. Тесная, стальная, она была заплетена металлической сеткой, к тому же вокруг царил сырой полумрак, поэтому вэйта почти ничего не могла видеть. Лишь мерное покачивание пола да запах рыбы объяснили ей, что она на корабле.
Так начался период в жизни Ри, который она потом тщетно старалась забыть. В действительности, изящный парусник провёл в пути лишь шестнадцать дней; но изнутри клетки дни эти показались годами.
Вэйту кормили только рыбой: раз в день бросали в клетку через маленькую дверцу в потолке. Воду просто лили сквозь прутья, в рассчёте что если уж пленница страдает от жажды, так изловчится и выпьет… Уже к концу пятого дня плена Ри всей душой ненавидела жителей моря, швыряла рыбу на прутья и царапала холодный металл, надеясь привлечь внимание. Куда там. По мнению эльфов, мерзкое отродье тьмы и так должно было быть благодарным за несколько лишних дней жизни.
В трюме, кроме Ри, находились десятки других узников. Сквозь сетку было плохо видно, но звуки проникали свободно; на десятый день вэйта уже смогла бы узнать голос каждого пленника в полной темноте.
Большинство разговаривало на незнакомом северном наречии, наверно это была группа воинов, вместе попавших в плен эльфам. Иногда к ним присоединялся юный женский голос, в нём слышался сильный акцент. Как ни старалась, Ри не сумела различить голос Рогвальда; очевидно, гнома везли отдельно от других пленников.
За все шестнадцать дней с Ри никто так и не заговорил. Возможно, другие пленники тоже находились в клетках, или ящерица никого не интересовала… Эти дни сильно подействовали на характер юной вэйты.
Ри замкнулась в себе. Часами она неподвижно сидела в углу клетки, зажмурившись и мечтая о крыльях. Предвидя пытки, вэйта изо всех сил старалась забыть шифровку Алазара: перебирала в уме сотни чисел и букв, мысленно составляла новые шифровки, надеясь, что таким образом забудет настоящую…
Несколько раз Ри посещала мысль о смерти. Но юная вэйта быстро поняла, что никогда не сумеет убить себя: она слишком любила жить, слишком сильно надеялась и мечтала о будущем. За всё время плавания Ри ни разу не видела снов.
Ей уже начало казаться, будто вся жизнь – не больше чем сон, и реальна лишь клетка, реальна лишь боль. Но тут корабль доплыл до места назначения. Когда за Ри пришли, она отбивалась дико, бешено, расцарапала одному эльфу руку и укусила второго, но силы были слишком неравны. Юную вэйту жестоко скрутили, сунули в мешок и вновь привязали к грифоньему седлу.
Этот полёт оказался совсем недолгим. Когда грифон приземлился, мешок с вэйтой некоторое время несли куда-то вниз, а затем просто вытряхнули над шестифутовой каменной ямой. Будь она человеком, подобное обращение вылилось бы в десяток сломанных костей, но вэйтары намного легче людей и Ри отделалась ушибами.
